Странница - Илья Веткин

– Слышь, Паш, она какая была? Высокая? Белая такая?

– Ну, – Паша задышал громче, – глаза вроде прозрачные… Поначалу.

После паузы Ленчик сипло произнес:

– Вижу ее. У фонаря.

Интонация его или внезапная хриплость голоса, возможно, подействовали даже на хозяина, который не нашелся для комментария. Джип еле полз вдоль тротуара и, наконец, чиркнув о бортовой камень, остановился. Далеко впереди в тишине взревел двигателем, выруливая на бульвар, тяжелый грузовик – рыщущий в поисках шоссе. Паша бросил дикий взгляд на водителя:

– Ну?! Видишь? А я – нет! Она, что ли, только тому, кто за рулем, грезится… Ох, бля.

Он шумно заворочался, быстро переводя взгляд то на светлое пятно под фонарем, то на бледное лицо Ленчика. Потом, поерзав, нашел толстым пальцем кнопку автоматического стеклоподъемника, жадно проследил за уходящим вниз краем стекла и дернулся от дикого крика Ленчика:

– Окна не открывай! Не открывай!!

Пашу прижало к спинке сиденья – джип с места набрал немыслимую скорость. Несколькими мгновениями позже он уже вылетел на ярко осве щенный бульвар. В этот момент его неровная траектория нашла точку пересечения с траекторией тяжелого грузовика, набравшего на пустой улице хорошую скорость. От грохота столкновения задрожали стекла в лоджиях, выходящих на бульвар девятиэтажек. Страшный удар отбросил джип метров на двадцать: грохнувшись о бортовой камень, машина перевернулась, перевалилась через крышу и рухнула на смятый борт. Основной удар пришелся в левую сторону и дверцу водителя – расплющенный Ленчик погиб мгновенно. Артемыч, сломавший шею, когда джип оказался вверх колесами, еще несколько минут хрипел. Дольше всех – до приезда скорой – с переломами и расколотым черепом прожил Паша. Когда усталый сержант светил фонариком вниз, он еще стонал. В двух шагах от протараненного джипа трое других сержантов, покуривая, спорили, почему тачка не загорелась. Когда извлекали тела, один из врачей обратил внимание на любопытную деталь. У одного из трупов уцелевшая часть лица была покрыта толстой коркой экземы.

Числа

11

Во вторник третьего сентября он взял отгул. Воспользовался правом на тайм-аут. Ингу предупредил, пояснил, что хочет съездить к стоматологу.

Ни к какому врачу он, конечно, не собирался.

Его домашние планы не были обширны, но требовали четкой ориентации во времени. Около двух из школы обычно приходила Майя. Она могла заявиться и раньше, удрав с двух последних уроков – скажем, с двух физкультур. Раннее явление означало, например, желание бросить дома рюкзачок, выудить что-либо из холодильника, быстро и алчно съесть и тут же исчезнуть вместе с подружкой, какой-нибудь Полиной, Мэгги или Дианой.

Корней предполагал сделать ей около полудня проверочный звонок. Майе было запрещено отключать сотовый.

Успеть он должен был две вещи. Во-первых, разобраться с накопительными тайниками, рассредоточенными по квартире, и в частности по полкам книжного шкафа. Во-вторых, произвести первичное антресольное исследование. Самому себе он пояснял, что не столько исполняет просьбу мужа номер один, сколько пытается подобраться к дополнительной, пылящейся в темноте информации о прежней жизни Инги.

С тайниками все было просто. Он хотел пересчитать деньги, может быть, перераспределить их и, главное, отложить полторы штуки для детектива. В доме хранилась та часть семейных денег, которая не доверялась вороватым российским банкам.

Это было близко, на второй полке, в пухлом томе рассказов О. Генри, под крепкой старой обложкой.

Корней отмусолил несколько новеньких голубых тысячных бумажек, решив, что на неделю ему хватит. Попутно отметил естественную убыль пятисотрублевых купюр: Инга на днях вроде бы обновила косметику.

Он уже собрался было торжественно задвинуть захватанное по краям стекло, но тут внезапно вспомнил о Джеке Лондоне. В серой глыбке однотомного издания 1960 года вот уже четыре месяца томился конверт, воплощающий аккуратность г-на Велеса в отношении его долговых обязательств. В конверт был упрятан и заклеен двухтысячный долг, уже приготовленный к отдаче. В январе Корнею пришлось занять на работе у Берковича.

Корней вертел конверт в руках, рассеянно ворошил странички серого тома и недоумевал. Конверт был заклеен не так, как вначале, и оттого выглядел слегка неряшливо. Это был их фирменный конверт с наименованием фирмы, напечатанным крупным шрифтом и с клеевым слоем на узком клапане. Этим слоем аккуратный Велес, помнится, и воспользовался.

Теперь же клапан конверта выглядел так, будто его наспех отодрали, а потом приладили на место с помощью грубого коллоидного клея. Скорее всего, из клеящего карандаша.

Велес вскрыл конверт. Из двух тысяч американских денег там сохранилась одна.

Хозяин конверта, добросовестный должник и кредитор, перевел несчастную тысячу в портмоне и задумался. Для Инги покушение на данную сумму не имело ни малейшего смысла. Она могла взять столько же или даже больше в рублях из фонда текущих трат, то есть из О. Генри, не задумываясь и не заботясь о реакции мужа. Да муж и не обратил бы внимания. Нет, если б она захотела, то скорее бы отделила эту тысячу от средств, спрятанных под шкафом. Раскурочивать же конверт с долгом, о котором она осведомлена, было совсем не в духе Инги. Это выглядело, вообще говоря, как-то не по-взрослому…

Корней понял. Неделю назад возле шкафа довольно долго с туманным взором бродила Майя. Корней успел раза три войти и выйти из комнаты – она все топталась у полок. Этот ординарный факт вообще-то не привлек бы его внимания, если бы не торопливая фраза падчерицы, она посчитала нужным объяснить: «Вот, Бунина ищу, нам тут прочитать отрывок задали…» Корней молча извлек ей из нижнего ряда требуемый томик, и скучная Майя, не поблагодарив, ушла.

Теперь он представлял себе. Она, конечно, могла заметить, с какой полки родители черпают благосостояние. На Джека же Лондона вышла методом исключения. О. Генри, кстати, выглядывал рядом. Почему сбережение купюр вторая полка доверяла именно американским авторам, Корней не объяснил бы. Так уж вышло.

Он решил, что с этим вопросом все ясно.

Теперь нужно было успеть произвести шмон на антресолях. Корней, торопясь, притащил с кухни табуретку. Он уже досадовал, что потратил лишние минуты на возню с деньгами. И поглядывал на часы.

Велес снова отвлекся. Мельком покосившись через плечо, узрел на телефонном столике вторую Ингину сумку – темно-бежевую: с первой – черной, лаковой, она сегодня отправилась на работу. Обычно сумка хранилась в шкафу. Инга брала с собой первую или вторую в зависимости от цвета костюма.

После секундного аккуратного рытья он выудил то, о чем подумал, – дубликат телефонной книжки жены. Оригинал он стащил и изучил – совершенно безрезультатно – месяц назад. Сейчас на это тоже не следовало тратить чересчур много времени. Он быстро пролистал чистые глянцевые странички (оригинал, помнится, был замурзан), исписанные знакомым крупным почерком. Ничего интересного, ничего нового. Не было номеров без указания имени, не было номеров, обозначенных лишь инициалами. В основном все скучно, аккуратно, даже с отчествами: «…Альтшулер Лев Бор., проктолог (номер), Акиньшин Ст. Иг. (номер)… Головчинер Викт. Алекс., уролог (номер)… Хмельницкий Артемий Викт. ремонт, от Эллы (номер)» и так далее.

На предпоследней страничке он все же остановился. Хотя это не было похоже на номер – скорее, на торопливую запись некоего расчета: «15 2 от 3». Корней хмыкнул. Листнул страницу и нахмурился: на последнем листке, приклеенном к обложке, была воспроизведена та же запись, но уже не ручкой, а карандашом. И впрямь – похоже на напоминание. В оригинале телефонной книжки такого он, кажется, не видел. Хмурясь и кривя рот, еще раз сопоставил рядки цифр, пожал плечами и вернул книжку в чрево сумки, пахнущее духами.

Времени до прихода падчерицы оставалось совсем немного.

Темное и пыльное нутро антресоли тоже разочаровало. Из не изученных ранее предметов первейшего внимания заслуживала здоровенная спортивная сумища из кожзаменителя. Она оказалась пуста. Еще у самой стены был обнаружен рулон плотной бумаги, обернутый выцветшей газетой и заклеенный скотчем. Рулон был немалой длины – около метра. Отложив его, Корней некоторое время шарил в душноватой мгле. Изыскания не принесли плодов, не считая пары дохлых тараканов.

Ни альбома с фотографиями, ни старых писем не было и в помине. Муж номер один, наводивший на эти места, явно отстал от жизни.

Придя к этому выводу, муж номер два мысленно плюнул и закрыл дверцы антресоли. Повертев в руках рулон и потрогав полоски скотча, он спохватился. Пора было вызванивать Майю.

Еще раз взвесил в руке бумажную трубу – более всего было похоже на свернутый чертеж, такие обычно прячут в футляр-тубус, – и отправил ее обратно: к дальней стене антресольного убежища. В принципе предмет заинтересовал его мало. Но при случае, которого нужно было еще ждать, можно было бы попробовать его распаковать.