История православия - Леонид Кукушкин

Главное сочинение св. Фомы Аквинского – комментарии на труды Аристотеля и на «Сентенции» Петра Ломбардского; наиболее знамениты две его «Суммы» – «Сумма против язычников» и «Сумма теологии». Венцом богословской деятельности Аквината является неоконченная «Сумма теологии», где предпринята попытка описать и объяснить положения Католичества, используя категории разума, иначе говоря – создать философию христианского вероучения. Фома был величайшим систематизатором в истории средневекового богословия, и не только средневекового – современное систематическое богословие широко пользуется его подходами и построениями, и в католической науке XIX–XX вв. есть влиятельное течение, названное неотомизмом. Хотя Фома утверждал, что «философия – служанка богословия» и ее задача заключается в прояснении истин откровения средствами разума, он признал, что у разума есть обширная самостоятельная область для исследований. Одной из главных своих целей Аквинат считал устранение противоречий между откровением и разумом, которые, по его мнению, возникают лишь вследствие «неправильных» построений непросвещенного ума. Эти противоречия неизбежны, если разум стремится в своей гордыне отделиться от своего источника – Бога. Все утверждения Фома делит на разумные и сверхразумные. Сверхразумные истины не могут быть доказаны обычным способом, подобно математическим теоремам, в этом смысле они являются аксиомами. Так, Фома с присущей ему тонкостью анализа показал несостоятельность так называемых доказательств бытия Бога, в частности тех, которые были предложены Ансельмом Кентерберийским. Аквинат четко разделяет философию и теологию, причем теология выше и достоверней философии, поскольку она черпает истины из света премудрости Божией, в то время как философия пользуется часто обманчивым светом разума. Метафизика Фомы содержит, следуя Аристотелю, в качестве основополагающих категорий форму и материю, правда, эти понятия у него переосмыслены и приспособлены для построения христианской теологии. Аквинат рассматривает также анатомию и антропологию; завершают это величественное здание религиозной философии гносеология, психология и этика как науки практические.

Знаменитый английский литератор, Г.К. Честертон, известный широкому кругу читателей как автор детективов, был также тонким и глубоким католическим писателем, о чем, к сожалению, знают немногие. В своей книге о св. Фоме он в присущей ему парадоксальной манере сравнивает Аквината с Франциском Ассизским: «Несмотря на контраст между бродягой и ученым, между нищим и вельможей, между противником книг и их поклонником, между самым пылким из миссионеров и кротчайшим из учителей, великая истина средневековья заключается в том, что оба они делали одно дело: Франциск – на улице, Фома – в келье. Они не вносили в христианство ничего внешнего, еретического, языческого – они несли христианство в мир и при этом использовали то, что многим казалось язычеством или ересью. Франциск обратился к природе, Фома – к Аристотелю, и многим казалось, что они поклонялись языческой богине и языческому мудрецу… Однако народная поэзия Франциска и почти рационалистическая проза Фомы – часть одного дела. И та, и другая – великие ветви католического дерева, и зависели они от внешних явлений лишь постольку, поскольку все новое и растущее зависит от этих явлений, – они всасывали их и преображали, но продолжали расти в своем собственном образе, а не в чужом». Активное неотомистское движение в католической Церкви началось в 1880 г., когда папа Лев XIII сделал изучение трудов Фомы обязательным в католических школах и способствовал открытию нескольких журналов, содержание которых было связано с томизмом.

Еще при жизни св. Франциска Ассизского начались серьезные разногласия между различными группами братьев значительно расширившегося ордена францисканцев. Одни считали устав, созданный Франциском, слишком строгим и даже практически невыполнимым, другие настаивали на неукоснительном соблюдении правил нищенства и смирения, лежащих в основе этого устава. Никаких письменных документов, регламентирующих жизнь ордена, кроме краткого и не очень вразумительного устава, св. Франциск не оставил. Поэтому после смерти святого появилась острая необходимость в составлении нового устава, способного хотя бы частично сгладить разногласия между братьями, а также выработать идеологическую основу ордена, которая кроме организационных инструкций содержала бы серьезные богословские построения. Эту труднейшую программу удалось реализовать двум великим францисканцам – свв. Бонавентуре и Иоанну Дунсу Скоту.

Первый из них, Иоанн Фиданца, известный как Бонавентура (Buona Ventura, т. е. «благостное дитя»), родился в Тоскане около 1220 г. В детстве Иоанн тяжело заболел; врачи отказались его лечить, но после молитв св. Франциска, к которому обратилась мать мальчика, внезапно наступило выздоровление. До 1235 г. Бонавентура учился в школе при францисканском монастыре, а в 1236 г. переехал в Париж и поступил на факультет искусствоведения. Там он учился у выдающегося францисканца Александра из Гэльса, которого Бонавентура называл своим отцом и учителем, а Александр говорил о своем ученике, что «глядя на него, нельзя увидеть, что Адам согрешил». Прослушав ряд курсов по теологии и получив степень бакалавра, Бонавентура сам начал педагогическую деятельность. По словам жившего через полтора столетия после Бона-вентуры знаменитого «христианнейшего доктора» Жерсона, «в Париже никогда не было профессора лучше Бонавентуры»: в нем нравственная чистота и глубокая ученость сочетались с пылкостью красноречия. В 1257 г. Бонавентура был утвержден профессором факультета теологии Парижского университета, но за полгода до этого орден избрал его своим генералом и преподавательскую деятельность пришлось оставить, чтобы привести в порядок весьма запутанные дела францисканской общины. В то время орден переживал серьезный внутренний кризис, связанный с борьбой между теми, кто хотел значительно смягчить строгий устав св. Франциска, и ревнителями завета учителя. Последние, во всяком случае значительная их часть, были приверженцами учения Иоахима Флорского, которое Церковь считала еретическим, и вели аскетический образ жизни в ожидании скорого пришествия эры Святого Духа, предсказанного Иоахимом. Устранение разногласий внутри ордена и искоренение еретических настроений отныне стало основным делом жизни Бонавентуры, в чем он весьма преуспел, обнаружив незаурядную энергию и организаторский талант. Бонавентура неоднократно отказывался от предложений Рима занять архиепископскую кафедру. Его авторитет в Церкви был настолько высок, что в 1271 г. по его предложению папой был избран Григорий X, сделавший Бонавентуру кардиналом и епископом Альбанским. Бонавентура был одним из ведущих участников Лионского собора 1274 г., главной целью которого было восстановление связей с православной Церковью. Как говорилось выше, по дороге на этот собор Фома Аквинский скончался. На втором заседании Бонавентура произнес яркую проповедь, закончив ее словами: «Восстань, Иерусалим, поднимись на высоту, взгляни на утро и соедини детей своих от Востока до Запада». 29 июня 1274 г. собор торжественно провозгласил унию, однако она оказалась очень непродолжительной. Между первой и второй сессиями Лионского собора, в июле 1274 г. Бонавентура заболел и умер. Через два века, 1462 г., папа Сикст IV канонизировал Бонавентуру, а еще через столетие папа Сикст V причислил его к величайшим Учителям Церкви, присвоив титул «серафического доктора» (doctor seraphicus).

Литературное наследие Бонавентуры сравнительно невелико; в нем он выступает преимущественно как богослов-мистик, хотя аристотелевский радикализм, царивший тогда в Парижском университете, не был ему чужд. Бонавентура достойно продолжил деятельность своего учителя, Александра из Гэльса, написав «Большие комментарии» на «Сентенции» Петра Ломбардского. Начиная с трудов Александра, писать комментарии на эти «Сентенции» стало традиционным для большинства богословов и философов XIII в., связанных с Парижским университетом. Кроме Бонавентуры их писали Альберт Великий, Фома Аквинский, Дунс Скот, Оккам и другие; чтение лекций по «Сентенциям» Петра считалось престижным делом для парижской профессуры. Роджер Бэкон с горечью писал, что это сочинение иногда занимает место, которое должно принадлежать Библии.

Петр Ломбардский – знаменитый схоластик XII в. – в последние годы своей жизни был епископом Парижа. Сочинение, о котором шла речь, называется «Четыре книги сентенций (мнений), или учение о вещах и знаках».

Троица. Фреска предположительно XIII в. Монастырь Джурджеви Ступови.

Основан в 1213 г. Черногория.

Это название Петр оправдывает словами блаж. Августина: «Всякая доктрина касается или вещей или законов», а сами труды содержат множество выдержек из творений Отцов и Учителей Церкви, преимущественно Западной, и кратких рассуждений на соответствующие темы. Комментарии Бонавентуры на «Сентенции» пронизаны интуицией всеединства в противоположность комментариям Аквината, склонного к анализу и систематизации. Фома жестко разграничивает богословие и философию, а у Бонавентуры откровение не враждебно научному исследованию, оно его питает; миросозерцание Бонавентуры теоцентрично, и это особенно отчетливо проявилось в самом знаменитом его произведении «Путеводитель души к Богу». Предмет книги, как следует из ее названия, связан с традициями мистического богословия и практической мистики, т. е. с той деятельностью, которая всегда, со времен раннего христианства, сопровождали подвиг восточного монашества. В Прологе автор строго предупреждает: «Пусть читатель не думает, что достаточно простого чтения без духовного помазания, узрения без благоговения, исследования без восторга, внимания без духовной радости, усердия без милосердия, знания без любви, ума без смирения, учености без божественной благодати, умозрения духовного зеркала без мудрости, вдохновленной Богом. Я предлагаю эти размышления всем просвещенным божественной благодатью, смиренным и благочестивым, раскаявшимся и благоговейным, тем, кто стремится посвятить себя прославлению Бога, кто стремится восторгаться Им и даже вкушать Его. При этом я предупреждаю, что мало или вообще ничего нельзя увидеть, если зеркало нашей души не будет очищенным». Далее следует описание шести ступеней, преодолев которые душа человека сможет узреть Бога. Число шесть выбрано не случайно, оно символично и соответствует количеству ступеней трона царя Соломона, крыльев у серафима, поднимающих озаренную светом мудрости душу к престолу Всевышнего и, наконец, числу дней творения. О шести днях творения Бонавентура написал специальную работу, «Гексамерон», а в Парижском университете проводил собеседования на эту тему. Не случайно само произведение названо «Путеводителем», т. е. посвящено процессу перехода человека в новое, преображенное состояние: «Тот, кто обращает свое лицо к ковчегу Нового Завета, т. е. к Кресту, взирая на него с верой, надеждой и любовью, благочестием, восторгом, ликованием, почитанием, восхвалением и прославлением, тот совершает вместе с Христом Пасху (евр. «песах» означает прохождение – Авт.), чтобы почувствовать, насколько это возможно в паломничестве перехода, что было сказано Христом распятому вместе с Ним разбойнику: «Ныне же будешь со Мною в раю (Лука 23:43)». Процесс перехода состоит их трех этапов; для преодоления каждого надо совершить два восхождения, таким образом для подъема на небо Бонавентура предлагал шестиступенчатую лестницу – «лествицу», как сказал бы православный монах. Образ лествицы – один из самых распространенных в текстах «Добротолюбия».