Бремя империи - Александр Маркьянов

Оставался последний. Ракетчик. Времени на остальных я потратил много, он уже просек, что их обстреливает снайпер, и опустил ракетную установку с плеча. Он не пытался убежать или схватиться за оружие, он просто стоял и ждал свою пулю. Молча и спокойно.

И дождался…

На чердаке я высидел еще пять минут — выжидая, не вылезет ли кто из дома напротив — под пулю. Никого не было — видимо, дом пустой, боевики дальше.

Перед тем как спускаться прислушался — справа, в стороне моря едва слышно ухало и громыхало — возможно, началась высадка десанта. Или готовится высадка десанта, зачищается плацдарм. Как бы то ни было на до быть осторожнее — не хватало еще от своих пулю получить.

Спускаться мне было еще тяжелее, чем ротмистру. Винтовка длинная, тяжелая, прицел ночной громоздкий и в целом, если снайперскую винтовку ударить — может сбиться прицел. Да еще и лестница — узкая, неудобная, мало того — еще и с небольшими перилами, которые непонятно зачем на ней нужны. И снизу — на прикрытие серьезное рассчитывать не стоит. Спустился — нервничая и матерясь про себя, спустился — и как только ноги коснулись земли, сразу почувствовал себя лучше. Перекинул винтовку за спину, взял в руки автомат…

— За мной! Тихо!

Перебежал вперед, прикрылся машиной. Выключил прицел — батарейки жечь зря не стоит, расстояния если тут и будут, то не более ста метров, а на таком расстоянии я и навскидку попаду даже с таким перетяжеленным из-за подствольника, неразворотистого автомата. Прислушался — относительно тихо.

Новая перебежка. Грузовичок и трупы у него уже ближе. Спиной прижимаюсь к стоящему о дворе дорогому внедорожнику — и тут барабанные перепонки разрывает истерический вой сирены. Отскакиваю, разворачиваюсь в сторону звука, вскидываю оружие…

Твою мать…

Черт бы побрал эту гребаную машину, и так нервы на взводе, да еще и эта зараза завыла. Хочу достать пистолет и несколько раз выстрелить по моторному отсеку — может и заглохнет — но, подумав, решаю, что не надо. Если кто-то это слушает — то пусть лучше слушает вой сигнализации, а не хлопки пистолетных выстрелов. Сигналки сейчас кругом воют…

Двигаюсь дальше — и замечаю какое-то движение в окне. Реакция срабатывает мгновенно, миг — и я уже у ближайшей машины. Перекатываюсь через капот, занимаю позицию для стрельбы. Черное жерло подствольника, беременное сейчас серебристым цилиндром гранаты смотрит точно в окно…

— Вы кто?

Чего???

Голос меня поразил — а вопрос поразил еще больше. Более глупого вопроса сейчас задать невозможно. Но поскольку спросили на чистейшем, без акцента руссом языке, решаю ответить…

— Выбросить оружие из окна, выйти из здания! При неподчинении стреляю!

— Сначала сами покажитесь!

Там что, совсем идиот засел?

— При неподчинении стреляю на поражение! Выходите!

— Хорошо! Но оружие я не брошу!

Совсем идиот и впрямь…

— Круглов, давай со своими справа заходи! Коваль слева! Голощекин, прикрой!

Если честно первых двоих я выдумал — вон как темно, пойди, пойми — сколько нас на самом деле? Двое? Пятеро? Десять человек? Рота целая? Пусть враг задумается, пусть понервничает — это полезно, когда враг нервничает.

Лязгает замок на двери подъезда напротив — солидный там замок, звук работы его механизма досюда доносится. Обычно такие замки здесь на двери не ставят, арабы вообще, почему-то сохранностью своего имущества меньше заботятся, чем русские. Аллах дал — Аллах взял, вот как это называется. Хотя есть тут и купчины местные — любому русскому, первой гильдии фору дадут. Но это — исключение из правил.

Человек. Обычный человек, его плохо видно в темноте двора — но одет во что-то светлое — как мишень для стрельбы. Двигается медленно, в поднятой вверх руке что-то длинное, похожее на охотничье ружье.

— Кто вы?

Человек не делал попытки укрыться, вообще не делал никаких резких или подозрительных движений. Да и весь вид его говорил о том, что на боевика он ну никак не тянет. Скорее на потенциальную жертву — вот на нее он похож, что есть, то есть.

— Голощеков проверь его! Остальным держать окна под контролем!

Ротмистр выходит из-за машины, осторожно приближается к неизвестному. Автомат в руках, но держит он его неправильно — из такого положения, если вскидывать приклад к плечу — потеряешь лишнюю секунду. Секунда в условиях боя — вопрос жизни и смерти, без шуток.

— Вы из полиции?

Вопрос уже не мне, Голощекову.

— Да, из полиции. Ружье опустите.

Похоже, застигла кого-то беда — вот и решил переждать ее дома. А сейчас зачем то вышел — рискнуть решил.

— Подъезд проверь! Осторожнее.

Голощеков исчезает в подъезде. По-прежнему с автоматом, хотя я бы пистолет достал. С пистолетом в тесноте подъезда намного удобнее.

— Нормально, нет никого!

Решаюсь — все равно, вечно за машиной вечно сидеть не будешь. Выскакиваю, перебегаю тротуар, секунда, вторая — и я уже у стены дома.

— Вы кто?

— Козлов я.

— А где Габазов? [прим автора: Козлов и Габазов — пара комиков на телевидении, ведут собственное шоу. Довольно популярные и известные персонажи…]

— Хватит шутить! — мужик резко опускает руку с ружьем, добавляя мне в кровь адреналина.

— Э, э! Ротмистр, ружье у гражданина заберите!

Гражданин пытается сопротивляться — но через пять секунд ружье в руках у ротмистра. Подхожу ближе…

— Вышли то зачем?

— Я из окна увидел этих… Тут были они, но ушли. А потом падать начали — один, второй, третий. Я так только в кино видел. Вот и решил выйти, узнать что делается. Мне бы оружие какое…

Господи… Вот только оружия этому чувырле и не хватало. Лет тридцать, дорогой светлый летний костюм, загорелое лицо героя из рекламы. Знаете, такие в роли молодых отцов семейств хорошо идут.

— Оружие то зачем…

— Нам… мы тут уже не один час сидим. Нам бы из города выбраться.

— Много вас?

— Две семьи.

Понятно…

— Ротмистр, оружие и в самом деле соберите, зачем оно там валяется… А вы, Козлов, в подъезд отступите, на вас куртка ваша — как фонарь в ночи светится.

Казань. Вечер 01 июля 1992 года

— Демонстрация не разрешена. Расходитесь по домам! Демонстрация не разрешена!

Унылый, гнусавый голос местного урядника, многократно усиленный мегафоном метался между стен, бился во все сокращающемся пространстве между тонкой стальной полоской щитов местной жандармерии и серым, бурлящим валом накатывающей на нее толпы. Голос этот был бессилен остановить разъяренную толпу, она подходила все ближе, неотвратимо и грозно как бурлящий селевой вал. Это было как два разноименных заряда в электрической лаборатории Казанского университета — неважно, где положительный и где отрицательный — результат их соприкосновения все равно один.

Вспышка…

Вспышка нового зла, которого и так на сегодня хватало этому древнему, почти с тысячелетней историей городу.

Майор от жандармерии Ковалев, в чьем командовании сейчас оказались части ДОН-4, выдвинувшиеся в город, сидел на самом взгорке, в штабном Егере. Голова кипела как передержанный на плите чайник, на язык просились ругательства. Только что майор Ковалев вышел на «Рубин», ["Рубин" — позывной оперативного дежурного Генерального штаба ВС. В том числе и в нашем мире. «Звезда» — позывной оперативного дежурного МВД.] запрашивая указания. Там ничего ответить внятного не смогли, да и не относилась жандармерия к министерству обороны. «Звезда» до этого выразилась "более внятно" — не допустить массовых беспорядков в городе, оказывать содействие местным полицейским силам, изымать зачинщиков, изымать оружие, не поддаваться на провокации. В общем, сказали то, что и должны были сказать. А кой черт "не допускать массовых беспорядков в городе", если они уже допущены, вон своими ногами сюда идут, беспорядки! И что с этим делать? Там — пацаны одни, что — стрелять по ним?!

— Господин майор! Господин майор!

Ковалев очнулся от какого-то странного оцепенения, открыл дверь внедорожника. Рядом с ним стояли несколько солдат под руки держали гражданского. Гражданский был высоким, худым, даже можно сказать тощим. Молодым — сорока точно нет. Короткая бородка, спадающие с носа очи со стеклами без оправы…

— Что?

— Вот этот… Через ограждение рвался. Потом говорит — к командиру надо, к командиру… Ну мы и привели. Оружия у него нет, господин майор, мы проверили.

— Вы кто? — спросил майор у гражданского

— Пусть меня отпустят! Это неслыханно, сейчас не война!

— Кто вы? — спокойно и непоколебимо повторил майор

— Я Айрат Таджутдинов, имам-хатыб… — имам назвал название какой-то мечети, про которую майор ничего не знал. [имам-хатыб — имам, читающий намаз. ]