Дневники русской женщины - Елизавета Александровна Дьяконова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну, однако, надо жить! Глубоко в сердце затаено сознание роковой ошибки, плода своего легкомыслия и неразвитости, – а кто видит снаружи?
Пройдет лет 50–60, и что останется от нас, от наших страданий? груда костей – и ничего больше. Точно ли ничего? Человечеству так свойственна вера в бессмертие души. Но я человек без веры, не знающая конечной цели своего существования – во что могу я верить? Бессмертие пугает меня своею вечностью, а мысль о конечном существовании как-то еще не вяжется спорить с детства привитой идеей… И я запутываюсь в противоречия и, подобно Заратустре Ницше, восклицаю:
Где я найду теперь для жизни силы,
И как перенесу я иго смерти?!
СПб., 22 сентября
Форстен начал снова читать лекции на нашем курсе (говорят, ему посоветовали не читать прошлый год), и нам пришлось сразу перескочить от феодализма к революции. О нем я слыхала самые симпатичные отзывы. Народу, разумеется, набралась масса. «О, какая у меня большая аудитория! никогда столько не бывало!» – воскликнул он, входя на кафедру. Раздался смех. Он как-то хлопнул себя по щеке, подперся рукою и, покачивая головой – совсем как женщина из простонародья, повел речь приблизительно следующего содержания:
– Господа, я не буду вам говорить вступительной речи. К чему слова? А между тем, чаще всего именно во вступительной речи вы услышите слова, слова и слова. Вспоминаю при этом ответ Гамлета Полонию: «Итак, вместо слов перейдем прямо к делу»… Но так как сегодня состав моей аудитории не совсем обычный, то я и считаю нужным сначала сказать несколько указаний относительно теоретических взглядов на историю. Вы, конечно, знакомы с такими воззрениями, как экономический материализм… – так началась вступительная лекция.
А на другой день Гревс читал свою вступительную лекцию. К сожалению, я не слыхала, что говорил он в прошлом году; кажется, об его речи писали в газетах, кто-то ложно истолковал его речь, о чем он и упомянул нынче, но все-таки, по обыкновению, он считал своим долгом обращаться к нам перед началом года с приветственною речью.
На этот раз темой ее было человечество и его назначение – прогресс, и его основной фактор – любовь к истине. В прогрессе замечается известная планомерность и быстрота, которая создает историю человеческих форм. Человек есть la problème finale, la grande cause de lois suprême13, как говорит Ренан. Первенствующее значение мысли в ходе прогресса: быстрота его в области науки, где мысль свободна, и медленность его в общественной жизни, где мысль более стеснена; успех прогресса зависит от проникновения в среду общества сознательности. Объединяющая работа знаний в развитии духа, Слова Божия: прогресс зависит от накопления знаний, их направления и ширины круга, в котором они вращаются. Сознательность ничтожна при непрерывном прогрессировании; она не устранит страдания, но даст власть над ощущениями. Сознание дает дорогу прогрессу, и власти его не будет конца. Необходима общественная солидарность, идеалы же могут меняться, смотря по потребностям и движению. Таковы общие объективные данные программ… С этой точки зрения мы и будем заниматься практически: будем изучать путь, по которому шло сознание и как оно побеждало препятствия – иначе говоря, будут выдвинуты из истории силы прогресса. Но тут возникает вопрос: вечна ли эволюция духа? Где разовьется сознание после жизни человечества? в других мирах? Критическая философия говорит, что нет; но если ответ когда-нибудь будет возможен, то откроется понимание жизни. Только в совершенствовании интеллектуальном – залог будущего; необходимо развитие личности, оно освобождает ее от рабства среды. При условиях, в которых живет наша родина – она нуждается в образованных людях, понявших строй мирового процесса и современного и умеющих формулировать свои обязанности. Нравственность должна теперь первенствовать… «В настоящее время нужны: жизнь для других и известный запас альтруистических эмоций; наше общество нуждается в таких интеллигентных личностях, как носящих элементы образованности и нравственности. Подрастающее поколение обязано это понимать. Юношеству недостает зрелости ума; развить в себе этот фактор – значит выработать в себе образованность. Юноша способен к умственному труду; к созиданию мировоззрения, любит абстрактные мысли и весь проникнут идеализацией. Умственный труд есть общественное и нравственное призвание человечества вообще и юношества в частности. Только в юности мы имеем свободу отдаваться умственному труду. В этот момент невольно приходят на память образы людей, отдававшихся умственному труду – Ренан является воплощением духовного начала. Назову здесь его сочинение «L’avenir de la science»14, в котором так ясно выражается громадная вера в науку; эта книга является примером торжества духовного начала в жизни. Если даже юноша и не стремится посвятить себя науке – он должен посвятить себя серьезному умственному труду. Научные занятия довершают развитие; в умственной серьезной и научной работе крепнет и зреет душа. Я желал бы, милостивые государыни, чтобы вас охватил и развился в вас le frisson de la vérité15, – благоговейный трепет перед истиной, к которой мы все должны стремиться. В заключение напомню вам речь Золя о значении труда, произнесенную им несколько лет назад в студенческой ассоциации в Париже: на поприще труда приветствую и я вас как будущих образованных деятелей общества». По обыкновению, последние слова речи покрыты были аплодисментами. Вспоминаю я речь его, сказанную три года назад, и что бы ни говорили, а эти вступительные лекции Гревса имеют огромное значение для вступающих на курсы. Услышать хоть раз такое объединяющее, так сказать, слово о значении науки в жизни – очень и очень важно на первых порах.
11 октября
Получила письмо от Тани; все оно – сплошная жалоба измученного существа. «Удивительно складывается моя жизнь: я не знаю ни одной полосы из нее, которую я могла бы благословить, отдохнуть воспоминанием по ней. Вечное тяжелое ожидание, бессмысленная борьба за то, что принадлежит мне по праву человека, полная нравственная отчужденность от семьи, дикое непонимание меня, уродские отношения… Ну, да что говорить! сама знаешь!..»
Ох, слишком хорошо я это все знаю! Пожалуй, лучше ее… Сама я переживала ужасное, что только может пережить человек: в пору юности, в
