Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оспа — болезнь серьезная. И удивительно, как Андропов Брежнева не заразил — тот ведь тоже любил целоваться с соратниками.
А как же многочисленные мемуаристы, пишущие о серьезном заболевании Андропова после возвращения из Афганистана? И ведь никто из них Андропова в этой поездке не сопровождал, в Кабуле не присутствовал, так откуда же такие жуткие подробности — «обнимался и целовался». Алидин ссылается на услышанное от самого Андропова. Удивительная вещь, но Чазов в своих мемуарах ни слова не пишет об оспе либо какой-то другой болезни Андропова, полученной во время поездки. А ведь речь-то о здоровье его подопечного. Однако странно!
Насколько широко разошлась весть о болезни Андропова после возвращения из Афганистана, трудно сказать. Но люди, приближенные к КГБ, об этом прослышали. Николай Яковлев пишет: «До меня доходили слухи, что после поездки в Афганистан в 1980 г. Андропов тяжело заболел. О болезни строились самые различные предположения, генерал Бобков как-то проронил, что Юрий Владимирович плох»[1344].
Вскоре после беседы с Брежневым Андропов ушел в положенный ему зимний отпуск — с 8 февраля 1980 года[1345].
А потом вновь появился в записях у Брежнева. По довольно забавному поводу. 20 февраля 1980 года Брежнев записывает: «Переговорил с Устиновым — рассказал какой был сон» и чуть ниже: «Переговорил с Андроповым — какой сон»[1346]. Записи секретарей приемной дополняет картину. Приехав на работу 20 февраля в 10:25, Брежнев говорил по телефону с Андроповым, потом принял в кабинете Громыко и Устинова, затем работал с документами к заседанию Политбюро. А ближе к вечеру в приемную звонил Андропов — Брежневу было доложено, но разговор не состоялся[1347].
Интересно, о чем Брежнев рассказывал Андропову и Устинову, о том, как плохо спалось, или о том, что снилось? Афганистан — тут есть отчего потерять сон или видеть кошмары и вещие сны. Суеверен ли был Брежнев — это вопрос. А вот крепким ленинцам, вроде Андропова, это не должно быть свойственно. Но Брежнев выбрал Андропова и Устинова в качестве толкователей снов.
Вадим Кирпиченко вспоминал, как он сопровождал Андропова «28–29 декабря 1981 года в Венгрию, куда он совершил свой последний официальный визит в качестве председателя КГБ. Там состоялось подписание очередных рабочих документов о сотрудничестве, вручение государственных наград СССР сотрудникам венгерского МВД, встреча уже больного Андропова с одряхлевшим Кадаром»[1348].
«Последние два десятилетия, — пишет Кирпиченко об Андропове, — он совершенно не занимался спортом и был чужд какой-либо физической активности — даже гулять не любил, превратился в кабинетного затворника и, как говорится, не нюхал свежего воздуха». Однажды Кирпиченко в свежий зимний день появился на пороге у Андропова и спросил: «Юрий Владимирович, сегодня погода замечательная! Вы уже гуляли?». И услышал в ответ: «Какое там гулянье! Нос высунуть нельзя, ветер с ног валит!»[1349]
В Кремле прекрасно понимали, насколько сильно война в Афганистане «отравила» международную обстановку и подорвала престиж СССР. 12 февраля 1980 года Брежнев записывает в дневнике содержание разговора с Кириленко: «…о Долгих в Японию на съезд стоит ли — там будут долбать в связи с Афганистаном»[1350]. Через два дня сомнения были отброшены, принято решение о направлении делегации КПСС на съезд Компартии Японии[1351]. Выходить из этой войны пришлось долго и мучительно. По опубликованным данным Министерства обороны, потери советских войск в Афганистане за все годы войны составили 14 751 погибших и пропавших без вести и 469 685 раненых и заболевших[1352].
Политическая и юридическая оценка афганской войны была дана 24 декабря 1989 года. В постановлении Второго Съезда народных депутатов СССР было признано, что решение о вводе советских войск в Афганистан «заслуживает морального и политического осуждения»[1353]. Мотивация такой оценки базировалась на том, что решение о вводе войск принято не Верховным Советом СССР, как того требовала Конституция, а «узким кругом лиц», были названы персонально Брежнев, Устинов, Андропов и Громыко[1354]. И как итог: «Применение силовых методов нанесло урон авторитету советской политики среди значительной части международной общественности. Этой акцией мы противопоставили себя большинству мирового сообщества, нормам поведения, которые должны быть приняты и соблюдаться в международном общении. Многочисленные нарушения этих норм другими государствами, имевшие место и тогда, и, к сожалению, в последнее время, не могут служить поводом к оправданию подобных действий со стороны нашего государства»[1355].
Лех Валенса
1980
[Обложка журнала Newsweek]
* * *
В августе 1980 года в Польше начались массовые забастовки как реакция на повышение цен на мясо. Но это был лишь повод для того, чтобы долго зревшее недовольство масс выплеснулось наружу. Повсеместно стали создаваться забастовочные комитеты, появились требования свободы печати и свободы слова, расширения прав церкви. Забастовки вскоре охватили всю страну.
В Кремле довольно быстро отреагировали. На заседании Политбюро 25 августа 1980 года была сформирована «Польская комиссия» под председательством Суслова, в состав которой был включен Андропов. В решении говорилось: «Поручить комиссии внимательно следить за складывающейся в ПНР обстановкой и систематически информировать Политбюро о положении дел в ПНР и о возможных мерах с нашей стороны. Предложения по мере необходимости вносить в Политбюро ЦК КПСС»[1356].
Тут выяснилось одно неудобное для Андропова обстоятельство. Его люди в представительстве КГБ в Варшаве давали информацию в более реалистичном и мрачном ключе, нежели советские дипломаты в Польше. Противоречие устранили простым способом. Собрали на совещание заинтересованных лиц, и после этого представитель КГБ в Польше Виталий Павлов стал готовить вместе с послом совместные докладные записки в Москву за двумя подписями[1357].
Начальник информационно аналитической службы 1-го главка КГБ Николай Леонов в полной мере оценил опасность складывавшейся в Польше ситуации: «Число бастовавших достигало 600 тыс. Во главе движения на Побережье встал 36-летний электрик с Гданьской судоверфи Лех Валенса. Его отец находился в США и часто появлялся в свите Р. Рейгана, который вел президентскую кампанию. Было известно, что Валенса имел только начальное образование,
