Игра Лазаря - Максим Марух

О нестандартной ситуации в первой группе был извещён не только мужчина, одевавший мужчин, но и женщина, одевавшая женщин. К всеобщему изумлению, Янике достался точно такой же чёрный комбинезон, как и Лазарю. Как объяснил потом Сет – это даже скорее плюс, чем минус. Никто доподлинно не знал, в чём смысл такой цветовой градации, но среди фанатов «Марафона» бытовало мнение, что причиной тому бессмертность Ангелов. Дескать, в яркую мишень легче попасть (при условии, что преследователи раздобудут оружие, из которого смогут попадать). Таким образом, яркий комбинезон существенно снижал смертность среди претендентов – покалеченный Ангел не мог умереть (ему всё равно – хоть стреляй его, хоть режь), но мог существенно замедлить ход группы, а то и вовсе приостановить на время.

– Тогда его можно брать тёпленьким, не беря при этом греха на душу. Конечно, при условии, что несправедливо обокраденного и разъярённого хозяина волнует спасение своей души, – добавил Сет после некоторого раздумья.

Старую одежду свалили в большую разноцветную кучу посреди комнаты. В общей суете Лазарю не удалось перекинуться с Сетом и парой слов, а когда все переоделись, он и вовсе потерял его. Так было и в Батайском распределителе. Стоило всем залезть в «зелёнку», и хорошо знакомые люди превратились в армию мешковатых зелёных клонов. Пока не приловчились отличать друг друга по росту, походке и форме бритого черепа, приходилось звать человека по имени и ждать ответа.

Лазарь так и поступил. Через секунду кто-то хлопнул его по плечу:

– Чего орёшь?

Лазарь обернулся и увидел ухмыляющееся лицо Сета.

– Военная хитрость. Что дальше?

– Дальше самое вкусное, друг мой, – глаза Сета блеснули. – Обед.

8

Столовая тоже ничем не отличалась от армейской. Деревянные столы и стулья, пластмассовые подносы, пара пухлощёких поварих в белых фартуках за раздаточной стойкой. Претенденты по очереди брали подносы, ставили на них тарелки с первым и вторым, стаканы с компотом и ломти хлеба, и занимали места за столиками.

Подсесть к Сенсору и Хеспии не удалось – столы были рассчитаны на четверых, то есть на две команды, а их вместе с Марсом получалось уже трое. Хорошо хоть Сет не подкачал – Лазарь с облегчением следил, как они с Ладой садятся за стол к Сенсору, и Сет сразу заводит какой-то непринуждённый разговор. Уже через минуту оба беззаботно трепались о чём-то, как пара старых приятелей.

Чтобы не привлекать излишнего внимания, Лазарь и компания принялись за еду. Блюда были самые аскетические, как и положено в местах общепита. Щи на первое, макароны по-флотски на второе, компот из сухофруктов, чёрный и белый хлеб. Лазарь съел первое (никогда прежде не пробовал щи, да ещё в инсоне) и выпил компот. Яника для виду поковыряла макароны. Того требовал образ – Ангелы почти не притрагивались к тарелкам (за редким исключением, вроде Аполлона, который накинулся на свою порцию, как голодающий Поволжья) и только пили компот. Марсен приговорил обе тарелки, вылизав их дочиста. При этом он обогнал всех не только за своим столиком, но и в столовой вообще. С тяжёлым вздохом парень откинулся на спинку стула и сыто рыгнул. На конопатом лице отразилось разочарование.

Причина его извечных гонок за столом не являлась для Лазаря загадкой – она лежала на самом дне бездомного детства и связанных с ним проблемах с питанием. Но это что касается реальности. В инсоне дела обстояли иначе. Лазарь подозревал, что Марс никак не может распробовать «инсоновую» пищу. Впервые в жизни еда не нравилась ему, не насыщала, не приносила инстинктивного удовольствия от чувства исполненного долга, и это удручало мальчишку. Для его всеядной натуры ощущение неудовлетворённости после еды было сродни святотатству.

Часы над раздаточной стойкой показали половину четвёртого, и угрюмый охранник у входа (Лазарю нравилось думать, что его невесёлый вид обусловлен чёрной завистью к коллеге из душевой) зычным голосом приказал всем встать и проследовать в следующую комнату.

Сет разыскал Лазаря в очереди на выход.

– Всё чики-поки, друг мой, – сообщил он, когда убедился, что его не подслушивает Сенсор, плётшийся в паре метров позади. – Твой знакомец и я теперь друзья до гроба. Я обрисовал ситуацию, объяснил плюсы командной игры, и он согласился присоединиться к нашему маленькому мушкетёрскому братству.

– Супер, – сдержанно похвалил Лазарь, в очередной раз вознося хвалу самому себе за то, что сумел заполучить такого толкового союзника. – Как он тебе?

– Здоровый бугай, ничего не скажешь. Немного туповат, но мы же здесь не в «Что? Где? Когда?» играем, верно?

– Что есть, то есть, – согласился Лазарь с обоими замечаниями. – Что там дальше в программе?

– Раздача номеров, инструктаж и два часа на отдых. Потом загрузимся в машины и поедем на старт. А там уже всё просто. Знай себе, беги до Алтаря.

– И далеко Алтарь? – спросил Марс.

– А это, мой юный друг, как карта ляжет. Некоторые за один день добегают, другие за неделю. А кто-то мучается-мучается, да так и бросает, не добежав. Алтарь – он у каждого свой.

– Свой? – удивлённо переспросила Яника. – Как это – свой?

9

«Как это» им объяснили десятью минутами позже. Очередной охранник встретил первую группу на выходе из столовой и повёл длинными извилистыми проходам, пока, наконец, не остановился в одном из них. Этот проход был почти вдвое шире и длиннее остальных, и чем-то напоминал коридор дешёвой гостиницы. Под ногами стелился длинный красный палас с зелёным кантом, по обеим стенам шли одна за другой одинаковые двери, пронумерованные от одного до тридцати.

По приказу охранника участники «Марафона» остановились в начале коридора и принялись ждать. Минут через пять в противоположном конце коридора возникла фигура человека. Фигура стремительно приближалась. Скоро человек подошёл совсем близко, и Лазарь смог его рассмотреть.

Мужчина, крепкий и поджарый, как гончий пёс, лет тридцати, одетый в чёрные джинсы и чёрную водолазку. Короткие чёрные волосы отступали к затылку под гнётом аллопеции, отчего и без того выпуклый лоб выглядел просто «сократовским». Породистое лицо с тонкими чертами и огромные совиные глаза, подчёркнутые набрякшими мешками, делали его похожим на кинозлодея. В нём сочетались типажные черты классического злого гения – профессора Мориарти в молодости или кого-то в этом духе

Мужчина развёл руки в приветственном жесте и провозгласил красивым чистым баритоном:

– Приветствую вас, участники «Марафона»! Моё имя Донатор, и я – Ведущий Игры!