Мутная вода (СИ) - Крапивенцева Екатерина

Он изучил множество трудов и сделал для себя вывод, что «Ноосфера» — нечто большее, чем просто мир идей, некогда высказанных мирозданью посредствои науки или искусства. Это Коллективное бессознательное сотен и тысяч поколений, знания и опыт которых приоткроют завесу тайны для Калаша, приближая его к понимаю фундаментальных метафизических загадок вселенной. Что есть душа? Откуда пришла жизнь и в чём её смысл? Возможно ли существование после смерти, если энергия не уходит в никуда, а лишь трансформируется в иные формы?

Пара гулких ударов сердца, и разум Калашникова охватило глухое ликование… «Вон она, цель его жизни. Он должен встретиться с Ней — Матерью-Зоной… и отдать Ей взамен за Дары что-то очень дорогое. Она выбрала его. Звала, вибрировала под кожей все эти годы, обволакивала, баюкала. Сулила несметные богатства и великие знания, являлась во сне. Но просыпаясь, он забывал эти сны. Оставались лишь смутные ощущения и спутанные образы, наполняющие разум сомнением, свою ли жизнь Калашников проживает, туда ли движется. И теперь он приблизится к пониманию её сути, оформив, наконец, своё ИСТИННОЕ желание…

«Иди ко мне… — Спокойный, бесстрастный голос, будто, запись, поставленная на повтор, твердил заученные фразы. — Твоя цель здесь… Вознагражден будет только один. Твое желание скоро исполнится. Здесь ты найдёшь то, что заслуживаешь».

Все туманные предчувствия и неясные образы, населявшие разум Калашникова теперь оформились в Цель. Он решил произнести желание. Он был готов… «Твой путь завершён», — пообещал голос в его голове.

***

Петренко, переглянувшись с Ворониным, тряхнул Калашникова за плечо, и наваждение спало. Взамен пришли боль в мышцах и гул в ушах. Железный привкус во рту насторожил Калаша. Он приложил к ноздрям перчатку и с удивлением обнаружил кровавые разводы на тонком кевларе. Калашников не помнил сути видения, но знал, что Монолит его ждёт. Он готов исполнить его просьбу. И это воодушевило бизнесмена, как никогда. Сердце забилось на грани тахикардии, голова закружилась, и Калашников сделал решительный шаг вперёд.

Будто сквозь вату, он услышал обеспокоенный шёпот полковника:

— Ты как? В порядке?

«Все «ок», — показал Калашников жестом и врубив тепловизор, проверил ближайшее помещение, погружённое во тьму, на предмет теплокровных форм жизни.

— Десяток-другой «фанатиков» лежат в углу, без движения, — отчитался он Воронину, предварительно вернувшись на лестничную клетку и прикрыв за собой дверь от греха подальше. — Остальные качаются у Монолита, как заведённые. Наши действия?

— Перебить их тихонько, пока они невменяемые, сделать замеры и рвать когти. — Развёл руками Дым. — По сводкам от учёных, Выброс вот-вот закончится.

— Ну, если иначе никак, — замялся Калаш… Но вовремя взял себя в руки, и группа, вооружившись ножами, вошла в помещение машинного зала.

***

Приняв решение разделиться, Петренко со Шмелём отправились к Исполнителю Желаний. Калашников невольно залюбовался светящейся в темноте внушительной глыбой прозрачного минерала. Серо-голубое, тусклое свечение исходило неравномерными волнами из самого его сердца, озаряя лица «фанатиков» своим мертвенным светом.

Кося под присмотром Викинга остался сидеть в углу. Сёма с Вованом расчехлили оборудование и приступили к необходимым замерам. Воронин отправился в пустую лабораторию «О-Сознания» на поиски ПДА своих ребят.

Дым со Стэном мгновенно разделались с «фанатиками», вповалку лежащими в углу и пришли на помощь «долговцам», замершим в нерешительности за спинами своих врагов.

— Совсем глупые? — Спросил Дым пантомимой, красноречиво постучав себя по лбу и указывая на время.

Перерезав глотку ближайшему «фанатику», наемник аккуратно опустил его тело на землю.

И так всё это обыденно выглядело, что у Калашикова, видавшего всякую гадость в жизни, аж сердце защемило…

Тем временем, Воронин, открыл небольшую железную дверцу за Исполнителем Желаний, и помещение наполнил мучительный, высокий гул, переходящий временами в ультразвук. Из соседствующих с машинным залом комнат высыпали «монолитовцы» и взяли группу в кольцо.

Скорчившись на полу, Кося закричал, прикрывая уши. Петренко получил прикладом по голове, и упал на Шмеля, скорчившегося от боли на бетонном полу.

Этот звук вызвал у Калашникова приступ тошноты, но, через силу, он сделал решительный шаг, коснувшись рукой Монолита.

Свет, многократно усиленный прикосновением, залил удивлённых «фанатиков» и, погружаясь в обморок, Калашников услышал хриплый, знакомый голос Дыма:

— Этот «неверный» ещё не сыграл свою роль. Не трогайте его. Остальных — пристрелить.

«Так они не наёмники, а шпионы «Монолита»… Вот тебе раз… А почему же тогда они перебили "фанатиков" в углу?» — Не успев ответить на свой же вопрос, Калаш ненадолго отключился, а когда пришёл в сознание, бой уже набрал свои обороты. Противный писк прекратился. Лишь изредка, Калашников слышал крики, перемежающиеся со звуками стрельбы.

Всё смешалось в горячке боя. Пыль и вспышки от выстрелов мешали бизнесмену как следует осмотреться. Во рту снова появился этот гадкий, металлический привкус.

«Надо бы проверить сосуды», — промелькнула в его голове абсурдная мысль.

А потом он поднял глаза на Исполнитель Желаний и понял, что, прозрел. Теперь он видит всё. Бело-голубое свечение озарило Калашникова. Зона взяла его под Защиту. У него есть миссия… Цель, ради которой он родился и за которую не пожалеет жизни.

Глава 53: Откровение (рассказ Депутата)

Когда сквозь душную пустоту снова проклюнулись звуки перестрелки, Калашников невольно вздрогнул.

Налетев на него со всей Дури, окровавленный Шмель прицелился и снял дальнего "монолитовца", притаившегося с "Винторезом" на балконе.

Будучи рассекреченным, его соратник — долговязый, лохматый «фанатик» — спрятался за мешками с песком и пополз к выходу, уходя с линии огня. У двери его поймал полковник Петренко и, всадив пулю в лоб почти в упор. А затем нырнул за те же мешки, отвоёвывая тем самым позиции у противника.

— Там выход, — услышал Калаш голос Шмеля в гарнитуре. — Петренко прорвался к выходу. Живём!

Полковник же, пользуясь положением, залёг на балконе, и прикрывшись большими металлическими контейнерами, перегородившими проход с тыла, принялся отстреливать из найденного на лестнице "Винтореза" одного врага за другим.

Первый, второй, третий — «слуги Монолита» падали, как подкошенные, быстро и технично. Но в суматохе боя всё ощущалось как в замедленной съёмке.

«Полковник оказался неплохим стрелком», — невольно подумал Калашников, ещё не отошедший от обморока. Благо, «фанатики» не спешили на него нападать, словно он стал призраком, от которого лишь отмахивались, не принимая его всерьёз.

Ребята, почувствовав перевес сил в свою пользу, сражались, как львы, бесстрашно и беспощадно. Обычно флегматичный Викинг, сурово взревев, поднял ближайшего противника в воздух и, крутанув его в мощном, почти рок-н-ролльном «па», со всей дури приложил того головой о ближайшую стену. Глаза «монолитовца» закатились, и он мгновенно потерял сознание, заставив Вика искать себе противника посерьёзнее.

Численно, «фанатики» до сих пор лидировали, но боевой дух их группы значительно упал. Многие ушли в соседнее помещение, спасаясь от выстрелов Петренко, внезапно обнаружившего под боком заначку с бронебойным боеприпасом для «Винтореза».

Паника среди "монолитовцев", всегда хладнокровных и собранных, придала группе Воронина задора. И зажимая противника к двери, сталкеры бросились в атаку, прорываясь к спасительному балкону с пожарной лестницей.

— Не спеши, бандит, — чья-то крепкая рука схватила Калашникова за шкирку, отчего он потерял равновесие, и отволокла его назад, к Исполнителю Желаний, буквально вжав бизнесмена лицом в неожиданно теплую, засветившуюся фиолетовыми огнями поверхность минерала. — Это еще не конец. Только полное слияние даст тебе то, о чем ты мечтаешь…