Герой Веков - Брендон Сандерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только сейчас хранитель по-настоящему ощутил свою потерю. Боль и опустошенность завладели им без остатка, грудь словно обвила колючая проволока, и справиться с собой не было сил. Захотелось, рыдая, забиться в угол и там сдохнуть.
«Нет, – сказал себе Сэйзед, – должно быть что-то еще…»
Сунув руку под стол, террисиец дрожащими пальцами нащупал мешок с метапамятью. Однако вытащил не метапамять, а большую толстую книгу. Положил рядом с папкой и открыл наугад. По странице бежали строки, написанные двумя разными почерками. Один был аккуратный и плавный. Его собственный. Другой казался сжатым и решительным. Почерк Тиндвил.
Эту книгу они писали вместе – расшифровывая истории, пророчества и домыслы, окружающие фигуру Героя Веков. Еще до того, как Сэйзеду стало все равно.
«Ложь, – подумал он, и его рука сжалась в кулак. – Почему я лгу самому себе? Мне не все равно. Мне никогда не было все равно. Иначе я не затеял бы эти поиски. Если бы мне было все равно, я не чувствовал бы сейчас столь мучительную боль».
О подобном говорил Кельсер. И Вин тоже. Сэйзед не ожидал, что когда-то испытает схожее чувство. Отчего случившееся так больно ранило, отчего он чувствовал себя обманутым? Он же не похож на остальных. Уверенность в этом не была порождением гордыни – он просто знал, что все именно так и есть. Он прощал людям ошибки – быть может, и зря. Он был не способен злиться.
Потому и решил, что никогда не ощутит чего-то подобного. Потому и оказался не готов – подвело то единственное, что Сэйзед считал совершенным.
Он утратил веру. Если бы он верил, это означало, что бог – или вселенная, или некая иная сущность – потерпел неудачу. Лучше уж поверить, будто ничего и никого на самом деле не существует. И тогда все напасти превращались в простые совпадения. И никакое божество, потерпевшее неудачу, не имело к ним отношения.
Сэйзед посмотрел на открытую книгу и заметил выглядывающий между страниц листок бумаги. Вытащил и с удивлением понял, что это набросок цветка, который ему дала Вин, – тот самый, что принадлежал жене Кельсера. Рисунок был ее последней надеждой: он напоминал о мире, который существовал до пришествия Вседержителя.
Сэйзед запрокинул голову. Деревянный потолок освещали красные отблески рассвета.
– Почему? – прошептал террисиец. – Чем я такое заслужил? Я изучил о тебе все. Я знаю пятьсот разных религий и верований. Я нес твое учение, в то время как другие уже тысячу лет о нем и не вспоминали. Так почему же именно я утратил надежду, тогда как остальные все еще верят? Почему это случилось со мной? Разве не должны были защитить от подобного мои знания?
Но именно вера и сделала его уязвимым.
«Вот что такое доверие. Ты наделяешь другого властью над собой. Позволяешь ему сделать тебе больно», – понял Сэйзед.
Вот почему он отказался от метапамяти. Вот почему решил перебрать все религии одну за другой в поисках совершенства. В поисках того, что не подведет.
Все складывалось. Лучше не верить, чем поверить и обмануться. Сэйзед опустил голову. С чего это он решил, что может разговаривать с небесами? Там ведь никого не было.
Там никогда никого не было.
В коридоре раздались голоса Бриза и Тен-Суна:
– Мой дорогой песик. Ты ведь не собираешься остаться еще на день.
– Нет. Я должен отыскать Вин как можно скорее.
«Даже кандра, – подумал Сэйзед. – Даже нечеловек способен верить, а я нет».
Он зажмурился, но две слезы все равно скатились по щекам. Разве кто-то способен понять? Осознать, насколько болезненным оказалось крушение веры? Он же верил по-настоящему. А когда надежда была нужнее всего, ощутил взамен пустоту.
Хранитель закрыл книгу, захлопнул папку, запирая внутри бестолковые записи. И повернулся к очагу. Лучше уж все сжечь.
«Вера… – вдруг произнес в его голове голос из прошлого. Это были его собственные слова, адресованные Вин в тот ужасный день, когда умер Кельсер. – Вера – это не то, что существует только в спокойные и ясные времена. Чего вообще стоит вера, если ты отказываешься от нее после неудачи…»
Каким же он был наивным.
«Лучше поверить и обмануться, – возразил шепот Кельсера. Это была одна из его любимых фраз. – Лучше полюбить и испытать боль».
Сэйзед стиснул книгу. То, что в ней написано, в любой момент мог изменить Разрушитель.
«А в него я верю? – в растерянности подумал Сэйзед. – Я верю в Разрушителя, но отказываюсь верить во что-то хорошее?»
Он стоял посреди комнаты, прижимая к груди книгу, и слушал, как переговариваются снаружи Бриз и Тен-Сун. Книга стала символом. Представляла то, каким он был раньше. Воплощением его поражения. Сэйзед снова поднял взгляд.
«Пожалуйста, – подумал он, – я хочу поверить. Я очень хочу. Просто… просто мне нужно что-то. Не тени и не воспоминания, что-то большее. Что-то осязаемое.
Что-то настоящее. Прошу тебя?»
– Прощай, гасильщик. Передай привет Вестнику.
Удаляющиеся шаги Бриза. Затем мягкие, едва слышные – Тен-Суна.
«Вестник…»
Сэйзед замер.
«Это слово…»
На миг он застыл, словно громом пораженный. Затем распахнул дверь и выскочил в коридор. Дверь ударилась о стену – Бриз подпрыгнул от неожиданности. Тен-Сун остановился возле лестницы, повернулся и уставился на Сэйзеда.
– Как ты меня назвал? – требовательно спросил террисиец.
– Вестником. Ведь это же ты указал на леди Вин как на Героя Веков? Выходит, это звание по праву твое.
Сэйзед рухнул на колени и швырнул на пол перед собой книгу, которую они написали вместе с Тиндвил. Распахнул и быстро пролистал в поисках одного определенного места, написанного его рукой.
«Я считал себя Святым Свидетелем – пророком, который должен был отыскать Героя Веков».
Слова Кваана, человека, который когда-то назвал Аленди Героем. Его записи являлись единственным источником сведений о религии Терриса. Именно из них Сэйзед и все остальные узнали о пророчествах про Героя Веков.
– Что это? – Бриз наклонился, просматривая страницу. – Хм. Похоже, ты ошибся, мой дорогой песик. Никакой не «Вестник», а «Святой Свидетель»…
– Этот отрывок – один из тех, что изменил Разрушитель, Бриз, – пояснил Сэйзед негромко. – Когда я его только написал, он был другим, но Разрушитель изменил текст, чтобы обманом заставить меня и Вин исполнить его пророчества. Скаа стали называть меня Святым Свидетелем – они сами это выдумали, – и Разрушитель задним числом поменял записи Кваана, чтобы они стали казаться пророческими, поскольку в них упоминался я.
– Неужели? – Бриз задумчиво потер подбородок. – А что же тут было написано раньше?
Однако Сэйзед пропустил вопрос мимо ушей и уставился на Тен-Суна.
– Как ты узнал? – спросил он. – Как ты узнал, что говорится в древнем террисийском пророчестве?
Тен-Сун опустился на задние лапы:
– Есть один момент, террисиец, который меня всегда удивлял. Почему никто не подумал, что случилось с носильщиками, которые сопровождали Рашека и Аленди к Источнику Вознесения?
Рашек. Человек, который стал Вседержителем.
Бриз выпрямился.
– Очень просто, кандра, – сказал он, махнув тростью. – Все знают, что, когда Вседержитель занял трон Хленниума, он сделал своих верных друзей аристократами. Вот почему знать в Последней империи была такая разбалованная: ведь благородные дома вели свой род от добрых друзей Рашека.
Тен-Сун молчал.
«Нет, – подумал Сэйзед с внезапным удивлением. – Нет… это не может быть правдой!»
– Он не мог сделать носильщиков аристократами.
– Это почему же? – удивился Бриз.
– Потому что аристократы были наделены алломантией. – Сэйзед поднялся с пола. – Друзья Рашека были ферухимиками. Если бы он сделал их аристократами, то…
– Они бы бросили ему вызов, – подсказал Тен-Сун. – Они бы стали алломантами и ферухимиками, как и он сам; у них были бы точно такие же способности.
– Именно! Он потратил десять веков, чтобы избавиться от ферухимии. Боялся, что однажды появится тот, кто сможет одновременно владеть и ферухимией, и алломантией! Друзья, отправившиеся с ним к Источнику, представляли опасность, потому что они явно были сильными ферухимиками, и они знали, что Рашек сделал с Аленди. Значит, Рашек что-то сделал и с ними. Он как-то их изолировал, быть может, убил…
– Нет, – возразил Тен-Сун, – он их не убил. Можете звать Отца чудовищем, но он не был злым человеком. Он не убил своих друзей, хотя признал, что их сила представляет для него угрозу. Поэтому он предложил им сделку, обратившись прямо к их разумам в то время, пока обладал силой творения.
– Что за сделку? – совсем растерялся Бриз.
– Бессмертие. Взамен на ферухимию. Они отказались от нее и еще кое от чего.
Сэйзед уставился на создание, которое рассуждало как человек, но выглядело зверем.
– Они отказались от своей человеческой природы, – прошептал террисиец.
Тен-Сун кивнул.
– Так они живы? – Сэйзед шагнул вперед. – Соратники Вседержителя? Те самые террисийцы, что поднялись с ним к Источнику?
