BRONZA - Ли Майерс

Поставив пустую рюмку на пол, Оуэн медленно загасил окурок и встал. Подошел к нему, взял за подбородок.

– Ты угадал, это мои любимые удовольствия. И на сегодняшний вечер у меня запланировано нечто многообещающее…

Он не дал брату, брезгливо скривившему губы, отвернуться.

– Здесь тебе продадут не только твои мечты. Здесь можно купить себе раба. Секс-игрушку. Куклу, послушно выполняющую все твои желания. И надо же, какое везение. Сегодня как раз торги, и я собираюсь принять в них участие!

– Что?! Не может быть! Это демократическая страна! Рабство запрещено законом! – возмутился Марк.

Рассмеявшись, Оуэн отпустил его подбородок.

– О, какой прогресс! Кроме комиксов про капитана Америка, ты смог, наконец-то, осилить и конституцию США, – аплодируя, он вяло хлопнул в ладоши. – Наивный, кого волнует твой закон? Сколько уже можно объяснять тебе, что рабство есть наивысшая форма власти! И все власть предержащие никогда не откажутся от этой привилегии – владеть! Да что там они! Любое человеческое ничтожество… последний жалкий червяк мечтает распоряжаться жизнью кого-то еще более жалкого, чем он сам, чтобы хоть на миг возомнить себя наравне с Богом!

Он смотрел на брата с сожалением, словно на дауна. Марк упрямо тряхнул головой, собираясь оспорить его слова. На лице Оуэна появилось ласковое выражение.

– Отложим дискуссию на потом… ладно, – сказал он, присаживаясь рядом. И снисходительно потрепал брата по щеке. – Я выставил тебя на торги. Ты молод, привлекателен. Отлично сложен, к тому же… до сих пор… девственник! За тебя дадут хорошую цену.

– Что? – вытаращился на него Марк. – Ты не сделаешь этого! – не поверил он.

– И что же помешает мне? Кровные узы? Не обольщайся! Меня не волнует наше родство. Впрочем, как и тебя. Я продам тебя какому-нибудь высокопоставленному садисту… – он положил ладонь на колено Марку, придвинулся ближе, – и даже позволю ему изнасиловать тебя в особо извращенной форме. Или тебя купит хозяин заведения, и ты пойдешь на «главное блюдо» для гостей. Тебя сможет поиметь любой, кто захочет… Как тебе такая программа сегодняшнего вечера? Увлекательно, не правда ли…

Он говорил мягко, вкрадчиво, словно уговаривал непослушного ребенка, но в глазах, смотревших с затаенной мстительностью, было что-то еще. Изголодавшееся, тоскливое, что проступало через все высокомерие Оуэна, через весь его самоконтроль. Марк узнал этот взгляд. У него и самого бывал такой же, когда он разглядывал через стекло выставленные в витрине кондитерской пирожные.

– Кончай бредить! – он громко, презрительно фыркнул. – Никому ты меня не отдашь! Хе-е, да ты удавишь любого… кто лишь посмотрит в мою сторону! Потому что сам хочешь поиметь меня! Это для тебя я – главное блюдо! – хохотнув неприятно, надтреснутым смехом, Марк подался вперед. Глянул шальными, как у обкурившегося подростка глазами, которому все по фигу, даже подергать смерть за усы. – Но я не против! Давай, продай меня извращенцу! Отдай насильникам! Пусть будет кто угодно! Плевать! Только… чтобы… ты не прикасался… ко мне!

Пощечина была первой и единственной. Оуэн бил брата со всей силой. Не сдерживаясь. В бешенстве. Ломая кости. Слыша стоны и хрипы. За несколько мгновений он забил его почти до смерти. Остановился лишь, когда, перестав хрипеть, Марк завалился вперед на неестественно вывернутых, все еще прикованных к стене наручниками, руках. Вокруг все было забрызгано его кровью.

Оуэн выдохнул. Пока, озверев, избивал брата, совсем забыл дышать. В комнате возник Ши. Протянул хозяину полотенце вытереть с лица кровь. Налил в пузатую рюмку коньяк, щелкнул зажигалкой. Спросил:

– Отвезти его в больницу? Или позвать сеньора Бьякко… подлатать «костюмчик»?

Успокаиваясь, Оуэн сделал большой глоток и, глубоко затянувшись, выпустил через подрагивающие ноздри сизый дым. На его лицо вернулось прежнее, загадочно-невозмутимое выражение сфинкса.

– Нет, вышвырните где-нибудь в подворотне. Пусть сдохнет! Мне наплевать!

38 глава

Сан-Франциско, 1989 год. Десница Бога

После знаменательной встречи с индийским принцем – будь проклят этот махараджа – Сила не всегда слушалась его, словно, блин… у нее со слухом стало плохо! Иногда вообще не откликалась на его зов. Вот и сегодня они еле успели схватить нечисть за склизкий плавник, лишив возможности нырнуть в городской коллектор в самый последний момент. Злой как черт (тварь заставила их побегать) он перерезал ей ножом горло без всяких там заклинаний. Останки облили бензином и сожгли. Много чести тратить на эту кровожадную мелюзгу свою Силу!

Непривычно возбужденный – все-таки он впервые совершил настоящее убийство, – до сих пор не отошедший от азарта погони, Марк упрямо боднул головой воздух и пододвинул клубничный десерт к себе поближе…

Выздоравливал он тяжело и долго. Очнувшись на больничной койке (ни фига себе) в госпитале Тьюлейн в Новом Орлеане. Лечащий врач, осматривая Марка, сказал, что четверо подростков нашли его среди мешков с мусором и вызвали полицию. Та, в свою очередь, скорую помощь.

– Да вы просто счастливчик, молодой человек! Еще немного и могли бы умереть от внутреннего кровотечения! И сейчас бы разговаривали уже не со мной, а с Петром и Павлом!

«С кем?» – спросил Марк одними глазами: интубированный, говорить он не мог. Мешала трубка в трахее. Врач слегка похлопал его по руке.

– Это Ключники у ворот в Рай! – объяснил он. – Но я уверен, что за свою совсем молодую жизнь вы пока не успели натворить ничего ужасного, чтобы отправиться к другим Вратам! Правда?

Марк устало смежил веки. Болтовня доктора отвлекала. А надо было сосредоточиться. Призвать Силу. Позвать Монсеньора. Исцелиться. «Ивама… ублюдок… – вспомнил он его ставшие вдруг стеклянными от бешенства глаза. – И что я такого сказал?» Но Монсеньор не откликнулся, и никто другой тоже. Наверное, каким-то образом обезболивающее, которым его напичкали, блокировало зов Силы. Капризничая, она не хотела слушаться своего хозяина, и он надолго остался в этом изломанном теле, запечатанный в нем, словно в узилище. А добрые самаритяне в белых халатах, как назло, со всей ответственностью следили за тем, чтобы он не отдал богу душу.

Сверлящая кости боль заставляла прийти в сознание, но сестра с очередным уколом у капельницы – и он снова проваливался в беспамятство. Сначала проваливался просто в пустоту. Потом в ней поселилось чудовище. Оно недовольно ворчало и скулило где-то совсем рядом, подбираясь к нему все ближе. Этот жадный, вымаливающий что-то взгляд опять преследовал его. Очень скоро чудовище подберется к нему, он услышит его льстивый шепот, оно прикоснется к нему, и он будет кричать, содрогаясь от ужаса.