Эмигрант - Алла Щедрина

Жорот с явной насмешкой покачал головой:

– Куда‑то тебя понесло. Даже Клан преследует «черных» лишь по факту их перехода в новую сущность.

– Клан может позволить себе роскошь ждать момента инициации и лишь тогда прибегать к репрессиям. Ты не обладаешь ни силами Клана, ни возможностями – поэтому единственный выход, который у тебя был – упреждение.

– То есть фактически – убийство невиновного! А как насчет постулатов, везде провозглашаемых Сообществом? – в голосе колдуна слышалась желчь.

– А как насчет главного постулата? Все это очень неприятно, но это – необходимость! Неужели ты не понимаешь, что все, связанное с человеческими жертвоприношениями, несет с собой разрушение, горе, зверства?! Случившееся с тобой – это так, мелочи, тебя только краем зацепило. И что в сравнение со смертью одного «черного», пусть даже потенциального, жизни всех тех, кто умрет в процессе его магической жизнедеятельности? И ведь не только умрет!

– Ага. Человеческие жизни – на весы – где больше, где меньше! Как устанавливаем приоритеты – поштучно или повозрастно? Или по общественной значимости?

– Поштучно, если ты так ставишь вопрос. Один против сотен, если не тысяч!

– И этот один – то же жертвоприношение, только Богу по имени Целесообразность – самому страшному из всех известных, потому что поклонникам его – несть числа! О том, что сами продаетесь с потрохами, можно даже и не упоминать. Вы тоже «черные», Дан, только не хотите признаваться себе в этом.

Дан покачал головой:

– Либо ты искренне путаешь иллюзорную «черноту» с истинной, либо передергиваешь.

– Какое это имеет значение? – устало отозвался Жорот. – Материал для ваших психологов ты получил, а уж обрабатывать – их дело.

– Ты что, везде подводные камни ищешь?

– Я не прав?

– Сейчас – нет.

– Извини. Если можно, давай заканчивать.

Дан кивнул и, вставая, добавил:

– Я исхожу из того, что мы оба не горим желанием затягивать нашу встречу.

– Согласен.

– Поэтому я делаю все быстро, но какое‑то время ты будешь не очень хорошо себя чувствовать. Возможны потери сознания, слабость. Не паникуй, в течение недели все стабилизируется. Ухудшение состояния начнется сейчас – по‑хорошему, я должен этот, второй, сеанс провести минимум через четыре дня.

– Я понял, все нормально. Что я тебе должен?

Дан сухо ответил:

– Я только исправляю то, что наделали мои же коллеги.

Жорот кивнул, особенно не настаивая.

Дан, добравшись до колдуна, сказал:

– Отодвинь, пожалуйста, кресло от стола. Да, так сойдет. Я начинаю.

После сеанса колдун выглядел ужасно – впечатление было, что он только‑только оправился от смертельной болезни. Перехватив встревоженный взгляд Арики, Дан покачал головой:

– Сегодня я ничего не сделаю. Проводи меня, пожалуйста.

В коридоре Магистр тихо сказал женщине, передавая сложенный листок бумаги:

– Это укрепляющий настой. Пропорции и частота там написаны. Проследи, чтоб твой колдун принимал его регулярно. А то умрет, а ты потом мне объявишь великую месть.

– А что, это вероятно?

– Вроде не должен, но лучше не рисковать.

Арика кивнула и тихо сказала:

– Спасибо. До свидания.

– Удачи тебе.

Вернувшись в комнату, Арика встревоженно взглянула на Жорота. Тот, улыбнулся, вставая:

– Домой?

– Да, – она подошла к колдуну, и, взяв его за руку, в несколько шагов провела через Зону.

Отпустила Жорота, продолжая настороженно следить за его движениями, которые были весьма неуверенными.

– Ты это. Сядь лучше.

Тот и сам уже направлялся к одному из кресел. Устроившись, колдун усмехнулся:

– Дан успел тебя застращать? Не бери в голову, отойду.

Арика пожала плечами:

– Я надеюсь. И надеюсь, что ты будешь принимать это, – она протянула колдуну рецепт.

Жорот взял лист, подержал его несколько секунд в руках и кинул на столик:

– Буду, конечно.

– Ура, – вздохнула Арика.

Колдун иронично приподнял брови:

– У тебя такой вид, словно я только и делаю, что капризничаю.

Женщина уставилась на него в недоумении. Потом пожала плечами:

– Нет. Извини, я подумала совсем о другом.

– Связанном со мной?

Она кивнула и спросила:

– Позвать Роджера?

– Позже. Так если не секрет, о чем ты задумалась?

– Неважно.

– Как хочешь, – ровно отозвался колдун.

Арика, сообразив, или вообразив, что разгадала подтекст последней фразы, – «В таком случае и от меня искренности не жди» – решилась на откровенность:

– Я абсолютно не понимаю, как ты исхитрился до сих пор – выживать. Разве что никто не хотел с твоим Кланом связываться.

– То есть, по‑твоему, я нежизнеспособен? – насмешливо уточнил Жорот.

Арика, вздохнув, присела на подлокотник дивана:

– По‑моему, ты слишком нерешителен и мягок.

– Аргументируй, пожалуйста.

– Пожалуйста. Я – живая? Кто еще после моей выходки просто не убил бы меня?

– Я же тебе объяснял, – терпеливо сказал колдун. – Какой смысл было тебя убивать?

– Да помню я твои объяснения, помню! – фыркнула Арика. – Только все они перечеркиваются одним вопросом – а смысл меня – оставлять в живых? Что ты с этого поимел? Только не надо говорить, что отец отомстил бы тебе, и так далее. Потому что все это ты узнал уже – потом! На момент своего решения ты не мог ничего этого предвидеть. Отпускать меня после случившегося было просто глупо! А вздумай я тебе мстить? Ведь – просто случайность, что мы с тобой нашли общий язык, а не получилось как с твоим учеником. Его ты тоже пощадил, и – какую цепочку породило твое милосердие? Лично для тебя?

В дверь вдруг раздался стук и вошел слуга с подносом, сервированным для чаепития. Арика подняла брови: она давно подозревала, что Жорот как‑то приказывает слугам на расстоянии, – похоже, это был именно тот случай. Женщина передвинула столик к креслу колдуна и, дождавшись, пока слуга поставит на него поднос поблагодарила его.

– Тебе как обычно? – она подняла глаза на Жорота, переставляя чашки так, чтобы ему было удобней дотянуться.

Колдун кивнул и продолжил прерванный разговор, словно паузы не был:

– Да, действительно. Когда есть выбор, я предпочитаю проявлять, как ты выразилась, милосердие. Потому, что негативная цепочка последствий может с равной вероятностью пойти как от «милосердного», так и от «жестокого» решения. Предположим, я поставил бы себе правилом – жестокость. Тогда я, конечно, убил бы мальчика. И – тебя, естественно. Не возникло бы проблемы «Черного», но твой отец объявил бы мне вендетту. Надеюсь, ты не станешь отрицать, что, в лучшем случае, месть твоего отца немногим отличалась бы от того, что произошло со мной при нынешнем раскладе? В худшем он меня просто убил бы. Кстати, ты не задумывалась, что люди с гораздо большей энергией и настойчивость мстят за своих близких, нежели за себя?.. Исключения, конечно, есть, но общая статистика именно такова.

Колдун мелкими глотками пил дымящийся чай.

Арика, подумав, заметила:

– Хочешь сказать, что, как ни поступай, все равно, в конце концов – влипнешь? «Не ошибается только тот, кто ничего не делает»?

– Именно. Но милосердие, с моей точки зрения, более выгодно – потому что дает меньший отрицательный эффект, меньше народу жаждет твоей крови. Хотя, иногда приходится прибегать и к крайним мерам.

– Банш? Тут ты тоже пострадал из‑за милосердия. Прикончил бы всю семейку – и…

Жорот поставил полупустую чашку на стол. Поднял брови с ироничным выражением лица:

– Убивать – детей?

– Какой жалостливый! Конечно, убить – духу не хватило. А оставить умирать от нищеты. Ты же мог предугадать, их судьбу!

Колдун заметил с невинным видом:

– Ты противоречишь сама себе. Сначала говоришь, что я пострадал из‑за милосердия, потом обвиняешь в жестокости и глупости одновременно.

Арика растерялась, но привести аргументы в порядок не успела. Жорот начал говорить – спокойно и монотонно.

– После убийства отца я, согласно их же законам, заплатил «виру за смерть». Довольно большая сумма, кстати, и на нее семья должна была жить безбедно… Пока дети не встанут на ноги. Без этого условия мой поступок классифицировался бы не как месть, а как обычное убийство, и оценивался правосудием слегка по другим критериям.

– Очень хорошо! То есть там месть‑убийство, не преследуемое законом, разрешено только богатым!

– Не совсем. «Бедные» выплачивают «виру» не единовременно, а – с доходов. Или убивают всю семью – вира, выплачиваемая государству меньше, чем выплата за кормильца.

– То есть – любой может убить, заплатить деньги и останется безнаказанным?..

– Нет, – поморщился колдун, – Только при наличии повода для мести. Я понимаю, что это дико, но мы, кажется, не обсуждаем недостатки законодательства Кретии.

– Да, извини. Но что тогда с той душещипательной историей, которую рассказал Банш?