Бремя лишних (За горизонт 2) - Д Димитрюк

В ходе дальнейшего осмотра самолета и окрестностей нашлись пачка, похожих на карты, поблёкших бумаг, потертая толстая куртка и, заросшая густой травой, могила пилота.

Могилу я нашел исключительно по покосившемуся кресту, с примотанными к перекладине летными очками и куску обшивки с выцарапанной на нем надписью «Matte….».

Сдается мне, покойного летчика звали Маттео. Дальше не разборчиво.

На этом собственно все, если не считать, что уже далеко за полдень. Хочется жрать, в озере полно рыбы. А в километре от места крушения «Цесны» из озера вытекает речушка. Причем течет она в нужном мне направлении — на юго–запад.

План такой — поймать рыбу, приготовить ее, а потом сожрать. Залечь баиньки. С утра сытый и полный сил двину вниз по ущелью, прорезанному в скалах вытекающей из озера рекой.

С рыбой все получилось «На отлично».

В моем походном рюкзачке «Матерого инопланетного выживателя» хранится махонький пенальчик с крючками, леской и грузилами. Вырезать хлыст удилища и соорудить поправок из щепки может любой русский пацан. А уж «матерый выживатель, преодолевший тысячи километров по негостеприимным просторам чужой планеты», тут и разговаривать не о чем.

На наживку пошло мясо крупной улитки, коих тут дюжина под каждым листом.

В прозрачном хрустале горного озера видно, рыбы устремляются к заброшенной наживке с неотвратимостью торпеды, нацеленной в борт жирного транспорта.

Первая рыбина тянула килограмма на полтора. Но какая–то она уж больно кистеперая.

Стремно мне такою есть. Хочу вон ту — похожую на судочка. Тем более, мне уже доводилось ее есть при путешествии через хребет Кхам.

Нужная рыбина попалась с четвертой попытки.

Костёрчик я развел еще до того, как начал возится с удочкой. Сейчас он пылает вовсю, но и рыба еще не готова нырнуть в его жаркие объятия.

Первым делом — я выпотрошил рыбу, аккуратно вырезал жабры и слегка натер ее солью и специями.

Соли осталось мало, приходится экономить. Со специями ситуация чуть лучше, но тоже особо не разгуляешься.

Вторым — накопал грунта, очень похожего на жирную глину. Скорее всего, это глина и есть, но с какими–то примесями.

Вот теперь глиняный кокон с рыбой внутри готов нырнуть в угли, аки покойный египетский фараон ныряет в вечность в своём саркофаге.

Пока рыбка греет бока в углях, ополоснутся, постираться, расчистить могилу погибшего пилота и даже соорудить ему новый крест. Это со зверями я зверь, а в подобных случаях нужно оставаться человеком. В первую очередь нужно самому себе.

Ужинаю, как туз.

Дневное светило уже скатилось за вершины. От озера тянет прохладой и приятной свежестью, свойственной водоемам с исключительно чистой водой.

Затвердевшая глина отшелушивается вместе с чешуей, обнажая нежную бело–розовую мякоть мяса. Рыба вышла вкусной, почти без костей, хотя излишне суховата. Но это не проблема для матерого выживателя в инопланетных пампасах. Выживатель всегда может смочить «сухость» рыбы изрядным глотком рома.

Сытость и природная идиллия настраивают на лирический лад. Хочется расслабиться еще сильнее до звенящей пустоты в голове, дотла изгнать дурные мысли, путем вентилирования легких специфическим дымком. Однако памятуя последствия Балтийского чаепития, душу в зародыше мысли о «веществах».

И кофею не испить. Запасов осталось на два котелка, плюс, что там найдется в крайнем сухпае.

В быстро сгущающемся сумраке горного вечера неожиданно хлопают крылья. Какая–то чудная птица, не испугавшись пламени, спикировала вниз и нагло уселась рядом со мной.

— Хм. Товарищ Флинт, рыбки не изволите? Могу поделиться головой.

Настырный птиц рыбу изволил. Бодро склевал рыбью башку. После чего выпытал из меня еще кусочек грамм на сто.

Пусть есть, мне не жалко.

В настырной птице было что–то, если не родное, хотя бы знакомое и привычное. Этакий якорек, за который отчаянно цепляется разум.

Алес — спать.

25 число 04 месяц 17 год.

Где–то в горах.

Пробуждение выдалось колючим. В тепле, уюте и относительной безопасности самолётной кабины выспался отлично. По понятным причинам все в самолёте чертовски маленькое и тесное. Потому тело затекло до состояния той самой египетской мумии, которая в своём саркофаге неспешно дрейфует по бурным волнам вечности.

В это утро утреннюю тишину горного озера пробудил скрип открывающейся самолетной двери молодецкое, — Уи–и, Б…..я!!!, — сочный шлепок тела вывалившегося из самолётного нутра.

От резкого движения сотни иголочек впились в задубевшие мышцы.

— Да, Б…..я!!! До чего же в авиации двери ущербные, — сообщило тело, пытаясь принять горизонтальное положение, свойственно моему далекому предку Хомо еректусу.

(Homo erectus — человек прямоходящий)

В ответ прогундел Товарищ Флинт, нахохлившийся на обломке крыла.

— Не спорь. Все у вас летунов через ж…..

Упрямый птиц не успокоился, грудью встав на защиту всех прогрессивных летунов.

— Поговори мне, перья–то выдеру, за раз пехотинцем заделаешься.

Товарищ Флинт расправил крылья и опять недовольно загундел.

— Слышь, Сталинский сокол, завтрака лишу.

По мере диалога с упрямым птицем, мышцы размялись. Тело уже не ломило. И вообще жизнь явно налаживалась.

Распорядок утра почти повторил распорядок вечера.

Улитка. Удочка. Рыбалка.

На этот раз первой попалась похожая на лосося рыбина.

От добра, добра не ищут. И псевдо лосось, обернувшись глиной, занырнул в угли.

Утренний туалет, с чисткой зубов и бритьём. Для такого случая я даже вскипятил котелок воды.

Псевдо лосось оказался вкуснее вчерашнего псевдо судака. Даже мясо у него красноватое, как у земного лосося.

Половину рыбины мы с Товарищем Флинтом употребили сразу. С оставшейся части я ободрал все мясо. Упаковав его в пластиковые пакеты из под съеденного американского ИРП.

И в путь.

Идти по усыпанному крупной галькой берегу реки значительно удобней, нежели штурмовать склоны гор. Речка крутится вокруг окрестных гор. Однако в целом выдерживает нужное направление.

Через три часа речушка слилась с другой, и дальше покатил уже вполне серьезный поток.

Мне это только на руку. Долина реки стала шире. Расширилась и полоса прибрежной гальки.

Горы едва заметно мельчают и раздвигаются в стороны. Природа стремительно наливается сочной свежестью — я миновал водораздел и притопал в другую микроклиматическую зону.

Трижды мне встречались косолапые гибриды пещерного медведя с росомахой. Но каждый раз мы расходились издали и с миром. Я даже слегка уверовал в пацифизм этих крупных зверей.