Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий - Урсула Ле Гуин

— Откуда?

— С Земли.

Он кратко пересказал сон, не упомянув о гусе.

— Я не понял, они напали на нас или мы на них…

Хабер рассмеялся.

— Хотел бы я это посмотреть! Но стычки происходят на таких скоростях и на таких расстояниях, что человеческое зрение здесь бессильно. Ваша версия больше воображаемая, чем реальная. Похоже на хороший фантастический фильм семидесятых годов. Ребенком я часто их смотрел. Но почему вы считаете, что видели сцену сражения, если темой был мир?

— Сон о мире?! Это все, что вы мне приказали?

Хабер занялся приборами усилителя и ответил не сразу.

— Не волнуйтесь, — сказал он наконец. — Сейчас в порядке эксперимента вы сравните внушение со сном. Возможно, это объяснит нам, почему сон получился тревожным. Я приказал… Впрочем, давайте лучше послушаем запись.

— Вы записали весь сеанс?

— Конечно. Обычная психиатрическая практика. Разве вы не знали?

«Откуда мне знать, если аппарат спрятан, не издает звуков, а вы сами умолчали об этом», — подумал Орр, но ничего не сказал.

Возможно, это действительно принятая практика, а возможно, это объяснялось честолюбием Хабера, но в обоих случаях от Орра ничего не зависело.

— Должно быть, здесь… Вы погружаетесь в гипнотический сон, Джордж. Вы… Эй, сейчас не нужно, Джордж!

Орр помотал головой и поморгал глазами. Голос Хабера звучал с ленты, а Орр был все еще под действием лекарства.

— Придется пропустить немного. Вот отсюда.

Снова послышался голос Хабера, произносивший:

— «Мир. Нет больше массовых убийств, нет сражений в Ираке, в Аравии и в Израиле. Нет больше геноцида в Африке, нет гонки атомного и биологического вооружений, нацеленных против других наций. Нет больше исследований, направленных на поиски средств массового уничтожения. Повсюду мир. Мир — универсальный стиль жизни на Земле. Вам приснится мир во всем мире. Теперь вы засыпаете. Когда я скажу…»

Он резко остановил запись, иначе ключевое слов усыпило бы Орра.

— Я следовал инструкции, — сказал Орр, потирая виски.

— Вряд ли. Видеть во сне сражение в окололунном пространстве…

Хабер остановился так же резко, как остановил запись.

— В окололунном, — точно эхо повторил Орр. Теперь он испытывал легкую жалость к Хаберу. — Вы не произнесли этого слова, когда я засыпал? Как дела в Израиле-Египте, Хабер?

Это искусственное название из другой реальности произвело шокирующий эффект: будто сюрреалистическое понятие, оно вроде бы имело смысл и в то же время не имело.

Хабер ходил взад и вперед по кабинету. Он провел рукой по курчавой рыжеволосой бородке — жест, так хорошо знакомый Орру. Но когда доктор заговорил, Орр увидел, что тот тщательно подбирает слова, на этот раз не полагаясь на импровизацию.

— Любопытно, что вы использовали защиту Земли, как символ или метафору мира, конца войны. Но метафора сработала лишь отчасти. Сны человека бесконечно сложны. В действительности была угроза, страшная опасность вторжения некоммуникабельных, беспричинно враждебных чужаков, которая заставила нас забыть распри, обратить агрессивную энергию вовне, объединить человечество для создания оружия против общего врага. Если бы не появились чужаки, кто знает, быть может, мы бы еще воевали на Ближнем Востоке.

— Час от часу не легче, — сказал Орр. — Разве вы не видите, доктор Хабер, что вы получаете от меня? Послушайте, я вовсе не хочу нарушить ваши планы. Покончить с войнами — прекрасная идея, я с ней полностью согласен. Я даже голосовал за изоляционистов на прошлых выборах, потому что Харрис обещал вытащить нас из Ближнего Востока. Но, вероятно, я не могу, вернее, мое подсознание не может представить себе мир без войн. Я могу только заменить один вид войны другим. Вы говорили, что нет больше убийств людей людьми, потому мне и приснились чужаки. Ваши мысли здравые и рациональные, но ведь вы пытаетесь использовать мое подсознание, а не разум. Может быть, разумом я и смог бы вообразить себе мир без войны. Но вы пытаетесь достигнуть прогрессивных гуманных целей при помощи оружия, которое для этого не годится. Кому снятся гуманные сны?

Хабер никак не реагировал на это, и поэтому Орр продолжал:

— А может быть, не подсознание, но иррациональная часть моего «я», мое существо не годится для такой работы? Может быть, я слишком пассивен, как вы сказали. У меня недостаточно сильные желания. Может быть, именно поэтому мне и снятся эффективные сны. А если это не так, может, существуют другие люди, обладающие этой же способностью, но более подходящим мозгом. Поищите их. А я не хочу, я не могу этого вынести. Смотрите: на Ближнем Востоке нет войны, уже шесть лет мир, прекрасно, но зато есть чужаки на Луне. Что, если они высадятся на Землю? Кто мне скажет, каких чудовищ вы извлекли из моего подсознания во имя мира?

— Никто не знает, как выглядят чужаки, Джордж, — успокаивающим рассудительным тоном сказал Хабер. — Всем нам они снятся в дурных снах. Но, как вы сейчас сказали, больше шести лет прошло со времени их высадки на Луну, а они ни разу не пытались высадиться на Землю. Теперь наша система защиты достигла совершенства. Даже если они и попробуют прорваться, то не смогут. Опасный период составляли те несколько первых месяцев, прежде чем была создана защита на международной основе.

Орр сидел с поникшими плечами. Он хотел крикнуть Хаберу: «Лжец! Почему ты снова лжешь мне?», но желание это было пассивным, оно никуда не вело. Насколько Орр знал, Хабер был искренен, потому что лгал самому себе.

Он, должно быть, непроходимой стеной разделил свой мозг. Одна часть мозга знала, что сны Орра изменяли реальность, и использовала эту возможность; другая — что Хабер использует гипнотерапию, чтобы излечить шизоидного пациента, который считает, что сны изменяют реальность.

Орр с трудом мог поверить в это. Его мозг так сопротивлялся такому делению, что он лишь с трудом распознавал его в других. Но он знал, что такое возможно.

Он вырос в стране, которой правили политики, посылавшие бомбардировщики бомбить детей, чтобы дети могли расти в безопасности.

Но это было в прежнем мире, а теперь существует другой, новый.

— Я схожу с ума, — сказал он. — Вы должны это видеть, вы психиатр. Разве вы не видите, что я раскалываюсь на части? Чужаки из Космоса, нападающие на Землю! Если вы прикажете мне снова видеть сон, то к чему это приведет? Может, мир сойдет с ума как продукт безумного мозга. Чудовища, привидения, колдуны, драконы, оборотни, все ужасы детства, что мы носим в себе, ночные страхи и кошмары. Как вы удержите это? Я не могу это остановить. Я не контролирую себя!