Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий - Урсула Ле Гуин

Атмосфера по-прежнему глубоко и неисправимо отравлена. Эта отрава, накапливающаяся десятилетиями до Катастрофы, и была ее причиной. Теперь она никому не вредна, кроме новорожденных. Чума в своей лейкемийной разновидности по-прежнему наугад брала одного из четырех новорожденных и убивала за шесть месяцев. Те, которые оставались живы, становились невосприимчивыми к канцерогенам.

Были и другие печали: не стало певчих птиц. Ниже по реке не дымила ни одна фабрика. Ни один автомобиль не отравлял воздух своими выхлопами, а немногие оставшиеся работали на батареях или от парового двигателя.

Воздействие чумы по-прежнему носило эпидемический характер и все же оно не предотвратило войну. Война на Ближнем Востоке велась даже свирепей, чем в густонаселенных регионах. Соединенные Штаты снабжали Египетско-Израильскую сторону оружием, снаряжением, самолетами и многочисленными «военными советниками». Китай, в свою очередь, поддерживал Ирак, хотя и не посылал своих солдат. Россия и Индия пока держались в стороне. Но теперь Афганистан и Бразилия начали поддерживать Ирано-Ирак, а Пакистан склонялся на сторону Египто-Израиля. Индия может запланировать соединение с Китаем, а это может напугать СССР и подтолкнуть его к союзу с США. Так в конфликт вовлекаются двенадцать ядерных держав, по шесть с каждой стороны. Тем временем Иерусалим лежит в развалинах, в Саудовской Аравии и в Ираке гражданское население живет в норах, а танки и самолеты посылают огонь в воздух и холеру в воду. И дети выползают из нор, облепленные напалмом.

В Иоганнесбурге по-прежнему убивают белых, заметил про себя Орр, скользнув глазами по газетному заголовку в витрине на углу. Прошло уже несколько лет после восстания, а в Южной Америке еще идет охота за белыми. Люди жестоки.

Теплый дождь мягко касался его обнаженной головы, когда он поднимался по серым холмам Портленда. В кабинете с большим угловым окном, в которое был виден дождь, он сказал:

— Пожалуйста, доктор Хабер, прекратите при помощи моих снов улучшать действительность. Не поможет. Кроме того, я хочу вылечиться.

— Это существенное условие вашего выздоровления, Джордж! Вы должны помнить об этом.

— Вы мне не ответили. Вы пользуетесь моими эффективными снами, чтобы изменять мир. Вы не хотите признаться, что делаете это. Почему?

— Джордж, поймите, что вы задаете вопросы, которые с вашей точки зрения кажутся разумными, но с моей точки зрения не имеют смысла. Мы по-разному воспринимаем реальность.

— Достаточно близко, чтобы нам было о чем говорить.

— Да, к счастью. Но не всегда можно спрашивать и отвечать. Во всяком случае, не сейчас.

— Я могу ответить на ваши вопросы и отвечаю. Вы не можете продолжать изменять мир. Я этого не хочу!

— Вы говорите так, как будто бы существовал какой-то общий моральный принцип… — Хабер смотрел на Орра со своей неизменной улыбкой, поглаживая бороду. — Разве это не главная цель человека на земле — создавать мир, изменять его, делать лучше?

— Нет!

— Каково же в таком случае его назначение?

— Не знаю. У него нет назначения. Вселенная не машина, каждая часть которой имеет свою функцию. Какова функция Галактики? Не знаю, имеет ли жизнь цель, и не думаю, что это было важно. Важно, что мы — ее часть. Как нить в одежде или травинка в поле. Мир существует, и мы в нем. То, что мы делаем, подобно ветру в траве.

Последовала небольшая пауза. Когда Хабер заговорил, голос его не был ни искренним, ни одобряющим. Он звучал равнодушно, чуть ли не презрительно.

— У вас необыкновенно пассивное мировоззрение для человека, выросшего на иудо-христианско-рационалистическом Западе. Вы мне напоминаете прирожденного буддиста. Вы изучали когда-нибудь восточный мистицизм, Джордж? — Вопрос, заключающий в себе ответ, был прямой насмешкой.

— Нет, я о нем ничего не знаю. Знаю только, что нельзя безнаказанно вмешиваться в ход событий.

Его непрозрачные темные глаза встретились с зелеными глазами Орра.

— Вы помните, что случилось вчера, Джордж?

Выхода нет.

Теперь Хабер использовал инъекцию пентопола, чтобы ослабить сопротивляемость Орра гипнотическим процедурам. Орр подчинился. Игла мгновенной болью скользнула в вену его руки. У него нет выбора. И никогда не было. Он мог лишь мечтать и надеяться.

Хабер куда-то вышел, пережидая, когда подействует препарат. Через пятнадцать минут он вернулся, порывистый, энергичный — и бесстрастный.

— Начнем, Джордж!

Орр с ужасающей отчетливостью знал, о чем пойдет речь сегодня: война! Газеты только о ней и трубят. Даже невосприимчивый к злободневности мозг Орра полон ею. Хабер, несомненно, захочет положить конец расширяющемуся военному конфликту на Ближнем Востоке. Он покончит также с убийствами в Южной Африке. Хабер гуманный! Он хочет усовершенствовать мир. Цель оправдывает средства. Но что, если цели недостижимы? Тогда остаются только средства.

Орр лежал на кушетке. Пальцы Хабера коснулись его горла.

— Вы входите в гипнотическое состояние, Джордж, — раздался звучный голос. — Вы…

Вокруг — тьма. Поздние сумерки в поле. Стволы влажных деревьев кажутся черными. Дорога, по которой он идет, освещена слабым светом закатного неба. Она уходит вдаль — прямая, старая дорога с потрескавшимся покрытием. Перед ним, футах в пятнадцати переваливается на коротких лапах гусь — едва различимое в сумерках белое пятно. Время от времени гусь беззлобно шипит.

На небе, точно белые маргаритки, высыпали звезды. Справа от дороги, низко над горизонтом распустилась белым цветком крупная дрожащая звезда. Когда он снова взглянул на нее, она показалась ему больше и ярче — она увеличивалась прямо на глазах и постепенно желтела. Она была окружена золотым ореолом, сине-зеленые полосы плясали вокруг.

— Нет! — сказал он, и тут звезда взорвалась.

Он упал на землю, закрыв лицо руками, а с неба лились полосы яркой смерти. Он не мог отвести от них взгляд, он должен был смотреть и быть свидетелем. Земля металась в муках, по ней ходили глубокие длинные борозды.

— Пусть будет! — громко закричал он в небо и проснулся.

Он сел на кожаной кушетке и закрыл лицо своими полными руками. Руки дрожали. На плечо ему легла тяжелая рука Хабера.

— Снова дурной сон? Проклятье, я думал, будет легче. Я велел вам видеть сон о мире.

— Я видел.

— Но что так встревожило вас?

— Я видел битву в космосе.

— Откуда?

— С Земли.

Он кратко пересказал сон, не упомянув о гусе.

— Я не понял, они напали на нас или мы на них…

Хабер рассмеялся.