Игорь Грабарь. Жизнь и творчество - Елизавета Владимировна Ефремова

Сразу же после возвращения в Россию Грабарь был приглашен князем Сергеем Александровичем Щербатовым в его родовую подмосковную усадьбу близ станции Нара Московской железной дороги. Они познакомились в мюнхенской школе Антона Ажбе, где художник помогал князю – страстному любителю живописи – постигать азы изобразительной грамоты. Молодой педагог считал Щербатова безусловно художественно одаренным человеком и позже вспоминал, как он «живо схватывал малейшие намеки и вскоре так усвоил строение головы, лепку, игру света, что оставил далеко позади других учеников, работавших два года и больше»[37]. Однако прилежный ученик Грабаря так и не стал профессиональным художником. Тонкий ценитель, знаток и коллекционер живописи, иконописи, графики и скульптуры Сергей Александрович также прилагал немалые усилия для популяризации современного искусства, устраивая выставки в открытом им в Санкт-Петербурге художественном салоне. Кроме того, мечтая о создании музея личных коллекций в Москве, он в 1913 году построил на Новинском бульваре по проекту известного архитектора Александра Ивановича Таманяна особняк-музей, в котором по его замыслу должны были экспонироваться произведения из частных коллекций, но успел обустроить лишь помещение для показа собственного собрания, так как после революции в 1919 году эмигрировал во Францию. Перед отъездом из России основная часть коллекции Щербатова была отдана на хранение в Румянцевский и Исторический музеи, а после национализации частных художественных коллекций поступила в крупные российские музеи. Так, в собрание Третьяковской галереи были переданы ценные иконы, картины, графические листы М. А. Врубеля, Н. Н. Сапунова, А. Н. Бенуа, С. Ю. Судейкина, К. А. Сомова. Знаменитое полотно А. П. Рябушкина «Свадебный поезд в Москве» (XVII столетие) поступило в Третьяковскую галерею еще до его эмиграции[38].

Двухэтажный усадебный дом Щербатовых стоял в окружении широких липовых аллей старого парка с раскинувшимися вокруг живописными холмами и бескрайними пашнями.

Глубокое радостное волнение охватывало Грабаря каждый раз, когда он, прогуливаясь по окрестностям, неожиданно останавливался, очарованный открывшимся ему ландшафтом. Художник до слез был растроган долгожданной встречей с русской природой, вызывающей у него неодолимое желание как можно быстрее выразить свое восхищение ее неброской, но столь милой его сердцу красотой.

Грабарь буквально упивался новыми впечатлениями, находя все невероятно интересным, и без устали писал этюды на открытом воздухе, ставшие для него отныне типичной формой воплощения замыслов. Игорю Эммануиловичу очень нравился архитектурный вид старинной дворянской усадьбы, выстроенной еще в первой половине XIX века с легким бельведером, стоящим на возвышении для лучшего обозрения живописных окрестностей и с небольшим уединенным павильоном.

В один из ясных сентябрьских дней внимание Грабаря привлекла ярко освещенная невысокая балюстрада изящно изогнутого крыльца павильона с фигурными балясинами. От игры всюду проникающих солнечных лучей простой мотив буквально преобразился, став невероятно праздничным. Стремясь сохранить силу и свежесть первого впечатления, художник начал писать этюд с изображением залитого солнцем крыльца павильона. Он поставил перед собой трудную задачу: убедительно передать быстро меняющиеся с каждым мгновением световые эффекты. Работа над этюдом на открытом воздухе давала возможность запечатлеть малейшие изменения цвета, которые появлялись под воздействием вибрирующей световоздушной среды. Эту же задачу художник еще более успешно решил в двух близких по композиции и колористическому решению этюдах «Луч солнца» и «Уголок усадьбы» (оба – 1901 года) с изображением паркового бельведера. Используя легкие динамичные мазки, он убедительно запечатлел движение скользящих по ветвям дерева и колоннаде сверкающих солнечных лучей. Светлый насыщенный колорит с тонкими рефлексами, оттененными мягкими пятнами теплых воздушных теней, контрастное сочетание золотисто-коричневых, голубых и белых тонов передают яркие краски столь милой Грабарю золотой осени. Его всегда завораживали желтые, оранжевые, красные листья, полыхающие на фоне лазоревого неба, прозрачность далей, разлитая вокруг особая бодрящая свежесть – предвестница первых заморозков. В многочисленных поэтичных пейзажах, воспевающих это наполненное особой, лучезарной красотой время года, художник пытался передать быстро меняющиеся состояния световоздушной среды, запечатлеть красочное богатство окружающей природы. Грабаря не переставали интересовать эффекты освещения. Однажды в поздний октябрьский вечер он увидел из окна своей комнаты еле заметные в темноте очертания корпусов старинной фабрики московских купцов Якунчиковых, расположенной на другом берегу реки Нары у села Наро-Фоминского. Художника увлек мотив ночного освещения фабричных зданий. Под впечатлением увиденного он написал картину «Фабрика Якунчиковых в Наро-Фоминском» (1901), в которой ему удалось передать игру мерцающих в темноте розовых, оранжевых, желтых огней и романтичную, полную таинственности атмосферу тревожной осенней холодной ночи с нависающим над землей пасмурным свинцовым небом и гнущимися от сильного ветра ветвями деревьев. Позже в Санкт-Петербурге Грабарь, пораженный видом освещенной ночными фонарями городской электростанции, написал близкий по мотиву и один из лучших своих ранних этюдов «Электростанция в Петербурге» (1901). Мастерски изобразив на фоне ночного неба с просветами облаков темные громады труб, заслонивших собой окружающие постройки, и клубящийся из них высвеченный фонарями пар, он создал запоминающийся эмоционально напряженный образ ночного города.

В это время в Москве состоялась памятная встреча Игоря Эммануиловича с одним из наиболее глубоких и ярких художников русского символизма Михаилом Александровичем Врубелем. Автор знаменитых полотен «Сирень», «Царевна-Лебедь», «Пан», «Демон сидящий», которые сегодня украшают экспозицию Третьяковской галереи, был настоящим мастером-универсалом, успешно работавшим в разных видах и жанрах изобразительного искусства. По воспоминаниям Грабаря, в это время произведения художника почти не приобретались, и он, узнав об этом, попытался ему помочь. Так, встретившись с коллекционером Ильей Семеновичем Остроуховым, он горячо убеждал его купить работы Врубеля. Художник писал: «Я говорил ему, что Москве просто стыдно допускать, чтобы этот замечательный мастер голодал, когда его мастерская завалена картинами, сделавшими бы честь любому европейскому музею»[39]. Прошло совсем немного времени – и имя Врубеля стало широко известно. Его произведения охотно приобретались коллекционерами и с большим успехом экспонировались на многочисленных выставках, в том числе и международных. Так, в 1906 году на выставке русского искусства в парижском Осеннем салоне картинам и панно художника был отведен целый зал, что прежде всего свидетельствует о всеобщем признании творчества художника. После встречи с Грабарем Илья Семенович Остроухов купил у Врубеля картину «Сирень», а позже еще несколько вещей, которые после смерти коллекционера были переданы в Третьяковскую галерею. Грабарь считал Остроухова одним из самых талантливых пейзажистов. Он писал: «Лучшим русским пейзажем этого времени является “Сиверко” Остроухова. В этой вещи есть замечательная серьезность, есть какая-то значительность, не дающая картине стариться и сохраняющая ей бодрость живописи, ясность мысли и свежесть чувства, несмотря на все новейшие технические успехи и через головы всех модернистов. “Сиверко” значительнее и левитановских картин, хотя еще недавно такое утверждение могло