Тень зиккурата - Ирина Ковальчук

– Ваня, как же хорошо ты все объяснил! – воскликнула Настя. – У меня так не получается.

– Кто на что учится, – отшутился Ваня.

– Так, хватит. Терпеть не могу нравоучения! – Пашка резко встал из-за стола. – Идемте лучше погуляем вдоль набережной.

– Более того, – сказал Ваня, вставая из-за стола, – игры со злом, как правило, заканчиваются его победой. Достаточно вспомнить нашу праматерь: Ева только заговорила со змеем-искусителем и тут же пала сама и мужа за собой потащила.

– Кстати, – несмотря на Пашкино недовольство, Настя решила возобновить прерванную тему, когда они снова оказались на улице. – Мне диакон знакомый рассказывал. Он пытался вытащить одну эльфийку…

– Откуда вытащить? – не понял Пашка.

– Из субкультуры толкиенистов.

– Зачем?

– Не перебивай девушку, – вмешался Ваня.

– Но ничего у него не получилось! Эльфийка влюбилась в байкера, которому нужна была только, как яркая «наездница». Тогда знакомая готка посоветовала ей укусить возлюбленного за шею, чтобы разбудить его чувства. В результате байкер «отъехал» окончательно, а эльфийка, неожиданно подсевшая на вкус крови, ушла к сатанистам.

– И что? – Пашка так и не понял, о чем речь.

– А то, – ответил Ваня, – что данный пример наглядно показывает: зло порабощает: была эльфийкой, а стала сатанисткой.

– Так, хватит, – сказал Пашка и взял Настю под руку. – На этом наш лекторий закрывается, и мы просто гуляем по набережной. Вы – в эту сторону, а мы – в ту. Всем все понятно?

Никто не возражал, и Ваня с Лорой, оказавшись одни, какое-то время шли молча.

– И все-таки, – первым прервал молчание Ваня, – хочу предупредить тебя, что девушке с таким цветом волос лучше не увлекаться мистикой, а тем более мистиками.

– Почему это? – поинтересовалась Лора.

– Потому что адепты сатанистских культов используют рыжеволосых девушек для совершения черных ритуалов. Поэтому тебе лучше держаться подальше от всякой мистики.

– Давай постоим у воды, – сказала Лора, чтобы переменить тему, и, опершись локтями о парапет, застыла.

– Когда смотришь на воду, душа становится чище, тебе не кажется? – тихо спросил Ваня.

– Кажется! Я только не знала, как это выразить словами. А еще мне нравится смотреть на круги, расходящиеся по воде. Есть тут какие-нибудь камешки?

Они посмотрели по сторонам и нашли на месте разобранной технической конструкции целый клад небольших камешков.

– Давай посчитаем, у кого получится кругов больше. Чур, я первая!

Лора бросила свой камень и насчитала три круга. У Вани получилось на два круга больше. Они весело, как дети, бросали камни и громко считали расходящиеся круги. Лора настаивала на том, что Ваня недосчитывает ее круги и прибавляла к своим достижениям столько кругов, сколько позволял ей благородный рекордсмен.

– Ну, ладно, – подвела она итог соревнованию. – Ты победил, но я на почетном втором месте, причем, совсем с небольшим отрывом!

– Я готов уступить вам, леди, лавры первенства.

– Не возражаю, тем более что венок будет мне к лицу, – сказала Лора холодным тоном английской аристократки, примеряя воображаемую награду. – Как я тебе?

– Просто супер!

Ваня сделал вид, что поправляет венок, и рука его нечаянно коснулась Лориных волос. Что-то типа электрического разряда ударило их обоих, и Ваня поспешно опустил руку.

– Ой, смотри, сколько звезд! А мы и не заметили! – вскрикнула Лора, подняв голову к небу.

– А мы многого не замечаем, – сказал Ваня и тоже поднял голову.

– Видишь, какая большая звезда висит прямо над нами?

– Где? – спросил он, притворяясь, что не видит.

– Ну, прямо над головой!

– Над чьей, твоей или моей?

– Ты что, издеваешься? – Лора обиженно свела брови.

– Как я могу издеваться над такой прекрасной леди, к тому же еще обладательницей лаврового венка?

Лора перехватила пристальный взгляд, скользивший по ее губам, носу, глазам, и у нее слегка закружилась голова.

– А ты любишь смотреть на звезды? – спросила она первое, что пришло в голову.

– Подростком я мог часами смотреть на звездное небо, – задумчиво ответил Ваня, но Маленький принц так и не появился.

– Я тоже читала эту книгу, но как-то не очень поняла, о чем она.

– Это потому, что ты читала эту книгу взрослой.

– Нет, мне было лет четырнадцать.

– А взрослость не зависит от возраста. Это состояние души. «Взрослые не умеют видеть то, чего не видно глазами», – лучше Экзюпери не скажешь.

– Ты имеешь в виду слона, накрытого шляпой?

– Не только. – Ваня немного помолчал, а потом добавил: – Мы с мамой часто играли в игру по «Маленькому принцу».

– Как это? – спросила Лора.

– Посмотреть на мир взрослых детскими глазами. Ну, например, заменить «мне одиноко, у меня нет друга» словами «нарисуй мне барашка».

– А ты можешь нарисовать мне барашка? – неожиданно для себя спросила Лора.

Ваня молчал. Лора с нетерпением ждала ответа.

– Я могу тебя приручить, – наконец ответил он, – но «когда даешь себя приручить, потом случается и плакать».

– Но «чтобы увидеть бабочек, можно стерпеть двух-трех гусениц».

– А ты помнишь, – оживился Ваня, – почему люди не имеют друзей?

– Нет, почему?

– Об этом говорил Лис. Чтобы приручить друга, его нужно хорошо узнать. А у людей уже нет времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах а, так как нет таких магазинов, где можно было бы приобрести друзей, люди забыли о том, что такое дружба.

Лора смотрела на сияющие глаза рассказчика и чувствовала, что ей все больше и больше хочется получить нарисованного барашка.

– А, по-твоему, что такое друг? – после небольшой паузы спросила она.

Ваня задумался. Он снова посмотрел на воду и, наконец, тихо сказал, смущенно улыбнувшись:

– Я, конечно, не Экзюпери, но мне кажется, что друг это тот, кто не бывает занят, когда тебе нужна помощь.

– Ну, тогда у меня друзей нет. Или только Настя, да и то с большой натяжкой. Для меня она больше одноклассница, чем подруга. А расскажи еще о чем-нибудь из «Маленького принца», – попросила Лора.

– Маленький принц всегда добивался ответов на свои вопросы. А когда ему не у кого было спросить, он отвечал сам, причем самым удивительным образом. Помнишь, как он ответил на вопрос, почему звезды светятся?

Лора отрицательно покачала головой.

– Затем, чтобы рано или поздно каждый смог отыскать свою…

От этих слов оба почувствовали неловкость и замолчали. Прошло несколько минут. Вдруг Лора остановилась и, посмотрев прямо в глаза своему спутнику, спросила:

– А почему ты так странно рассматриваешь меня?

Ваня, не ожидавший такого вопроса, смутился, потом посмотрел на Лору тем же интригующим взглядом.

– Просто когда-то, можно сказать в другой жизни, мне очень нравилась девочка, которая, если бы она выросла, наверное, была бы очень похожей на тебя.

– Она тоже была рыжая?

– Нет, у нее были светлые волосы, но в остальном – сходство поразительное.

– А она что, умерла? – осторожно спросила Лора.

– Да.

– Поэтому ты часами мог смотреть на звезды?

– Да. Мама объяснила мне, что эта ушедшая половинка меня самого теперь – самая яркая звезда на звездном небосклоне, и что каждый вечер я смогу, глядя на небо, разговаривать с ней. Но самое главное, что я никогда в ней не разочаруюсь, так как всё, что с ней связано, уже принадлежит вечности.

– А что такое вечность? – спросила Лора.

– Я много думал над этим и понял, что по меркам вечности наша жизнь – всего лишь мгновение. Сама посуди: наше появление на свет сопровождается громким криком, а исчезновение – горьким выдохом, поэтому совокупность миллионов жизней звучит в вечности как бы музыкой. Вот только представь себе…

Ваня сделал два шага в сторону и, артистично подняв к небу протянутую руку, начал свой рассказ:

– Где-то посреди бесконечности усыпанного звёздными туманностями неба пребывает Вечность. Тихий дом Вечности. Здесь всё начинается и всё заканчивается. Здесь есть всё, и нет ничего. Здесь всё не так, как у нас. И музыка здесь тоже другая. Она вспыхивает новой звездой на небосклоне временной жизни, пронзая тишину испуганным криком сморщенного от страха младенца, и затихает в чуть слышном последнем вздохе иссякшей жизни. Крик – вздох, крик – вздох, и дымный след сгоревшей, как свеча, звезды уже беззвучно оттеняет блистательный свет звезды родившейся, напоминая ей… о смерти.

Вот она музыка Вечности. Её слышали древние, предупреждая нас через века: «Memento mori5». Но испорченный телефон столетий донёс до нас всего лишь: «Amore, amore, amore» под писклявые взвизгивания смычка подвыпившего скрипача.

Музыка Вечности. Ирония жизни. Звёздный дождь…

Они пошли вдоль набережной, взявшись за руки, и даже не заметили этого. Просто держась за руку, не так страшно было идти среди непостижимой музыки Вечности, которую люди по незнанию называют коротким словом «жизнь».