Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик - Аркадий Дубнов

они зверские, античеловеческие. Я долго находился под впечатлением и, когда перешел от чтения Ленина к более глубокому анализу, сделал вывод, что такая страна долго существовать не может.

– Вы, наверное, ни с кем этим выводом не делились?

– Ни с кем. Но я рассказывал своим друзьям, что читаю неопубликованного Ленина. Они вокруг меня ходили как вокруг какого-то сверхчеловека, который знает столько, сколько не знает никто.

– Все это значило, что вы вызывали доверие как ортодоксальный член партии?

– Я не думаю, что смотрели только на это. Важна была эрудиция в широком плане, потому что для работы надо было выезжать и за пределы страны, в соцлагерь. Они не представляли Советский Союз или коммунистическую партию как нечто застывшее, консервативное и не имеющее перспектив. Но это мои догадки.

– Честно говоря, мне трудно поверить, что такая крамольная мысль приходила вам в голову в конце 1960-х.

– Но это была мысль не о выходе Украины из СССР, а о существовании такой страны. Тогда такие мысли не могли стать материальной силой.

– А относительно Украины?

– Она появилась позже, в 1986-м, когда я уже работал в Киеве и получил очень сложную задачу от Политбюро ЦК Компартии Украины – посмотреть партийные архивы на предмет голодомора. Я тогда уже был заведующим идеологическим отделом ЦК.

– Архивы поднимались с санкции Москвы или исключительно по украинской инициативе?

– Я думаю, что это была украинская инициатива. Потому что на Западе уже началось сильное движение на тему голодомора. Ставили памятники погибшим украинцам, писали книги, присылали их нелегальным путем в Украину. Я думаю, что ЦК Компартии Украины нужен был ответ, чтобы понять, как быть: молчать или говорить? И вот я с группой коллег полистал архивы, документы, фото – 11 тысяч единиц. Знаете, я не могу и сейчас описать то состояние, то чувство, которое испытал. Это каннибализм, это погребение людей прямо в ямы, без крестов, без всего – ссыпали, убивали, добивали. Были, естественно, документы, где говорилось, что это засуха – вроде как ничего особенного. Я знал, что на заседании Политбюро вопрос будет стоять именно так: засуха или целенаправленное убийство людей, особенно крестьян. Я как заведующий отделом ЦК попросил Гидрометцентр дать мне распределение осадков по годам: 1931, 1932, 1933-му. Разница была в миллиметрах – разве что в некоторых регионах на юге было чуть суше. То есть это не засуха, ничего подобного. Я показал эту сводку на Политбюро. Там начали переглядываться. Вот тогда я понял, что Украина стала жертвой тоталитаризма и сознательного убийства людей, потому что центральная власть – Сталин и клика – хотели умертвить украинскую нацию.

По традиции в День Соборности Украины жители страны объединяются в живую цепь, чтобы продемонстрировать единение. Самая длинная живая цепь в истории страны 21 января 1990 года соединила Ивано-Франковск, Львов и Киев

– Но я не уверен, что вы тогда подумали: «Все это когда-нибудь кончится выходом Украины из Советского Союза».

– Нет-нет. Я был достаточно опытным и сведущим человеком и знал, что нет механизма выхода. Декларация, что каждая нация имеет право на самоопределение вплоть до отделения, – это формальная запись, и ничего больше.

– И только к концу 1989 года, после возникновения Народного Руха (украинская национал-демократическая партия. – Прим. ред.), требования стали политическими?

– Да, до этого никто из демонстрантов не ставил вопроса о прекращении существования Советского Союза. Никто! Предлагали поменять людей, ограничить власть партии, которая превратилась в антинародную. У нас было очень много случаев, когда шахтеры просто приходили в квартиры к секретарям обкомов, горкомов, райкомов и открывали холодильники – смотрели, какая там еда у партийной номенклатуры. А потом выносили это на балкон и показывали: смотрите, они едят копченую колбасу! А это деликатес по тем временам невиданный.

– И вот возвращается из заключения создатель Народного Руха Украины Вячеслав Черновол и ставит вопрос о смене системы в целом и о стремлении Украины к отделению от Союза.

– Нет, не Черновол. Начала украинская интеллигенция. Писатели [Владимир] Яворивский, [Олесь] Гончар, [Иван] Драч, [Дмитро] Павличко – вот эти люди первыми заговорили о создании Руха. Черновол тогда склонялся к позиции более радикальной – о развале Советского Союза прямо не говорил, но в его речах постоянно присутствовала формула «Украину убивали, убивают и будут убивать». А когда пришли эти интеллигенты, писатели, они создали Народный Рух Украины. Но они не называли его партией – это было движение с целью исправления ситуации в стране. Например, они хотели улучшить Перестройку. Вот приехал Горбачев к нам, собрал писателей в кабинете [Владимира] Щербицкого (с 1972 по 1989 год – первый секретарь ЦК Компартии Украины. – Прим. ред.): «Владимир Васильевич, идут разговоры, что ЦК Компартии Украины не разрешает людям, которые стремятся улучшить Перестройку, делать это свободно». И смотрит на Гончара, он у нас был патриархом писательской среды. Олесь Гончар и говорит: «Да, Михаил Сергеевич, мы бы хотели помочь партии улучшить Перестройку. Но мы же не ставим задачу подорвать устои державы». Щербицкий отвечает: «Это они так вам говорят, на самом деле это не всегда так». Горбачев в дискуссию не включился, но из разговора я понял, что он хотел больше гласности в Украине. Это я к тому, что тогда даже в Народном Рухе Украины не было идеи выхода Украины из Советского Союза. Она появилась позже.

– В 1990-м, после отмены шестой статьи Конституции СССР (шестую статью Конституции, в которой закреплялась монополия КПСС на политическую власть, отменил созванный в марте 1990 года внеочередной третий Съезд народных депутатов СССР. – Прим. ред.), когда Щербицкий ушел в отставку и первым секретарем ЦК стал Владимир Ивашко, объявивший, что в ближайшее время на Украине будет создано много партий?

– Ну, Ивашко в данном случае не был оригинален – уже начиналось движение, инициированное Москвой.

– Когда в следующем 1991 году активно пошел новоогаревский процесс и Горбачев инициировал обсуждение нового Союзного договора, вы принимали в этом участие?

– Конечно. Постоянно. От начала до конца.

– Тогда вы были союзником Горбачева и считали, что этим договором можно спасти Союз?

– Но не так, как предлагал Горбачев. Я стоял на радикальном изменении страны. И меня поддерживал Ельцин. Хотя потом он стал более широко смотреть на все и предложил, со ссылкой на Сахарова, конфедерацию.

– Это было еще до путча?

– Да. Это я предложил больше прав и свобод республикам. Считал, что республики сами должны распоряжаться своим бюджетом, чтобы лучше использовать внутренние ресурсы. Но Горбачев с этим не согласился. И тогда я действительно не считал, что Советский Союз надо разрушить. Я был сторонником его совершенствования. Но постепенно