Шоколадная медаль - Валерий Цапков

— Что?

— Вот это, — Найденов показал пальцем на слегка оторвавшийся уголок плаката, на котором была изображена смена часовых. Бумажный плакат был наклеен на фанерный лист.

— Где ж я клей возьму?

— Если бы у меня был клей, я бы сам приклеил, — раздраженно ответил Найденов.

Из комнаты бодрствующей смены с довольной улыбкой вышел Тарасов. Он ободряюще похлопал Борю по плечу, подошел к полке, на которой были разложены туалетные принадлежности личного состава караула, взял чей-то тюбик зубной пасты и, выразительно глянув на Найденова, выдавленной пастой приклеил оторвавшийся бумажный лоскуток.

— Учись жизни, Боря, пока я жив, — настоятельно сказал Тарасов. Куцый, через дверь видевший сцену в коридоре, засмеялся:

— Зато справедливость торжествует!

— На обломках нашей молодой жизни… — буркнул в поддержку Андрианов, но Найденов этого уже не слышал, он шел навстречу появившемуся секретарю партийного комитета майору Коробочкину.

— Впустили меня почему? — вместо ответа на рапорт спросил Коробочкин.

— Я видел, как Митрохин в штабе на вас допуск выписывал.

Коробочкин кивнул головой, взял со стола план партийно-политической работы в карауле, прочел его, поднял голову, увидел Тарасова и подозвал его к себе.

— Кто комсгрупорг караула?

— Гирин.

— Твоя фамилия?

— Тарасов.

— С кем соревнуешься?

— С Загорным.

— Гм…Все бьет… Ну ладно, — Коробочкин лукаво прищурился и, склонив голову набок, спросил, — А скажите-ка, что запрещается часовому?

Тарасов бодро затарабанил статью из устава гарнизонной и караульной служб:

— Часовому запрещается есть, пить, курить, справлять естественные надобности…

— Стоп!!! А потеть — естественная надобность?!

— Да… — растерянно ответил Тарасов.

— Значит, нельзя потеть на посту?

— Выходит, да… — еще более растерянно ответил Тарасов, а остальные солдаты весело рассмеялись, довольные шуткой.

Самодовольно улыбаясь, Коробочкин сел за стол, черкнул в постовой ведомости пару строк о проверке и с озабоченным видом сказал Найденову:

— Ладно, я по постам не пойду, дела у меня, а ты сходи, не ленись…

Посидев с минуту в задумчивости после его ухода, Найденов хмуро глянул на Тарасова:

— Ну ты и жук. Ты ведь в прошлом карауле слышал от него же эту шутку про пот?!

Тарасов с лицом примерного ученика ответил:

— Так дяденька хочет казаться остроумным. А мне жалко, что ли…

Надо приглядеться к этому мерзавцу, решил Найденов и направился к выходу, где в коридоре очередной раз Боря сбрызгивал бетонный пол водой. Эту процедуру приходилось делать каждые полчаса, сухой воздух быстро испарял влагу и снова поднималась пыль.

— А скажи, Боря, когда неуставщины не будет? — спросил он, останавливаясь рядом. Боря тяжело разогнулся, виновато склонил голову и неуверенно сказал:

— Не знаю…Может, если бы всем хорошей еды хватало, не давили бы друг друга?..

— Если б так просто, — усмехнулся Найденов, потом вдруг, как будто что-то забыв, он резко повернулся кругом и быстро, чтобы вечно голодный Боря не заметил, как он покраснел, направился в комнату начальника караула. Взяв со стола почти опустошенную банку сгущенки, он осторожно, стараясь не очень шелестеть бумагой, завернул ее в газету и мягко опустил в корзину для мусора, сделанную из пластмассового корпуса итальянской противотанковой мины.

Выходил из караулки он быстрым шагом, стараясь не смотреть на копавшегося в коридоре Борю. Он вспомнил, как полгода назад Загорного уличили в том, что он выбирал остатки плова в мусоре, выброшенном из столовой, где ели офицеры афганской и советской госбезопасности, охранявшие президентский дворец. После этого Борю стыдили на комсомольском собрании роты за то, что тот позорит не только роту, но и моральный облик советского человека.

— Стыдно перед этими обезьянами из-за тебя, Боря, — с чувством тогда говорил Куцый, — беру я тебя на поруки, буду шефствовать над тобой.

Так тогда и порешили, закрепив шефство в протоколе.

Полуденное солнце палило во всю. Безоблачно-синее небо с утра слегка поблекло от пыльной дымки, всплывавшей к обеду над Кабульской котловиной. От сортира несло смрадом. Побеленная половина его принадлежала десантникам, другая, со скользкими от нечистот ступеньками, эксплуатировалась афганскими солдатами. Найденов, отгоняя назойливых мух, прошел около казармы, на стене которой гораздый на выдумку комбат, видно, озабоченный тем, чтобы бойцы не мочились ночью прямо под углом, повесил щит с нарисованной ослиной мордой и крупной надписью: «Здесь оправляются только ослы.»

Офицеры ХАДа, те из них, что знали русский язык, проходя мимо в свою казарму, недоумевали:

— У вас ведь нет ишаков, у вас во дворце только бронетранспортеры…

Сворачивая за угол, Найденов нос к носу столкнулся с дневальным, который нес в руках две ручных гранаты и горсть патронов разного калибра.

— Куда прешь? — недовольный, что ударился о стальную каску дневального, буркнул Найденов.

— Топить в сортире, — деловито ответил тот, — командир роты порядок в расположении проверял, вот и нашел лишнее, сверх описи…***

— Смотри, не обрызгайся, — махнул рукой Найденов и пошел дальше.

***К событиям, описанным в этом произведении, можно относиться как угодно. Я не настаиваю, чтобы мне верили. Однако, на этот эпизод прошу обратить внимание соответствующие службы, ведающие эксплуатацией Президентского дворца: сортир, расположенный возле северо-восточной башни, особенно бывшая советская половина, начинен выброшенными боеприпасами! Будьте осторожны, если вздумаете вычерпывать наше дерьмо. Кровь не должна пролиться снова!

Он щурился на солнце, жалея, что забыл в караулке очки. Не приделали бы очкам ноги, тревожно подумал он, и остановился возле маскировочной сетки, которая завешивала крошечный сухой бассейн с потрескавшимся дном, вода ушла через трещины после последнего землетрясения.

Идти по постам не хотелось, охранять караулу было некого, Бабрак Кармаль опять находился на лечении в Союзе. Над дворцом задорно разносилось:

«Так лучше быть здоровым, но богатым,

Так лучше водку пить, чем воевать…»

Это гуляла «девятка» . Банкет давал прапорщик Матулявичус, родом из Алитуса, техник шестой парашютно-десантной роты, в честь своего дня рождения. Он договорился с парнями из «девятки» , то есть девятого отдела КГБ, непосредственно охранявшего Кармаля, пригласил своих друзей гульнуть в дворцовых аппартоментах, в частности, в дворцовой бане, которая обычно для этого и использовалась.

— Мощная аппаратура у Бори, — уважительно произнес Найденов, глядя в сторону дворцовой мечети, за которой в тени высоких густых деревьев и располагались аппартаменты главы государства. По постам не пойду, вздремну полчасика, — решил он, после чего повернулся к казарме и, разморенный жарой, вяло стал подниматься по ступенькам входа, над которым висел фанерный транспарант, где красным по желтому было написано: «Гвардеец! Бдительно стой на страже южных рубежей нашей Родины!»

ГЛАВА14

…Самое трудное было — утопить литровые бутылки «Русской» на дне бассейна. Ледяная вода обжигала, а просто бросить их в воду было жалко — могли разбиться. Решили бросить жребий на пальцах:

— Считаем с меньшего, — на кого упадет, тот и ныряет!

Под всеобщее ржание выпало на именинника.

— Мужики, я же не смогу нырнуть, меня вода вытолкнет! — прибалтийский акцент Матулявичуса почему-то хорошо вписывался во всеобщее веселье.

— Да, комплекция у тебя генеральская! — одобрительно хлопал его по пухлым плечам мужик, о котором Олегов знал, что зовут его Степан, звание — майор КГБ, а должность-что-то вроде «повара-дегустатора» .

Второй раз выпало на Олегова.

— Так и должно быть, ныряет самый молодой! — перекрикивая всех завопил кто-то восторженно. Олегов со своим званием старшего лейтенанта действительно оказался самым молодым.

Зажав в руках два пузыря, он по ступенькам стал спускаться в воду, взвизгивая от холода. Он пытался сесть на дно, но это не получилось, вода вытолкнула его, тогда он предпринял вторую попытку: нырнув, взбрыкнул ногами над поверхностью воды. Взвизгивая от холода и чихая от набравшейся в рот воды, он выскочил из бассейна, проглотил очень кстати поданную рюмку водки и бросился в раскаленную парилку, на ходу растирая гусиную кожу рук.

Кампания с удовольствием поглазела на две литровые бутылки «Русской» , которые, чуть пошевеливаясь, ждали своей участи на мраморном мозаичном дне бассейна, и двинулась к выходу отрабатывать повестку дня.

Плов, шашлыки, салаты были великолепны. Однако, как уже многими было замечено, в Афгане водка била в голову быстрее и сильнее, быть может оттого, что при недостатке витаминов и преобладании консервированных продуктов, организм теряет закалку. Так, во всяком случае, объяснял себе причину своего опьянения Олегов. Пьянка есть пьянка, но кто ж меня за язык тянул, спрашивал себя потом он.