Шоколадная медаль - Валерий Цапков

Тарасов метнулся к тротуару, подбежал к облюбованной ранее двери дукана, на ходу перекидывая автомат за спину, и выхватил из-под бронежилета небольшой ломик. Дрожащими от волнения руками он попытался вставить в замочную скобу монтировку и ужаснулся, до чего же громко он работает. Хоть и на первой передаче БТР неуклонно уползал, грохот гусениц и двигателя плавно затихал, без шумовой завесы ни о каком взломе нечего было и думать.

— Черт тебя побери, — шепотом выругался Тарасов и лег на тротуар к самой стене, стараясь вжаться в асфальт, стать невидимым, в тоже время понимая, что первая же машина высветит его фарами, да и без фар достаточно будет тусклой лампочки, висящей на электрическом шнуре почти прямо над ним.

Кто не рискует, тот не пьет шампанское, зло подумал Тарасов и стараясь не производить шума, осторожно снял со спины автомат и положил его рядом с собой, напряженно ожидая, кто же раньше проедет по улочке-подвижный патруль царандоя или своя БМД. Сердце бешено колотилось, он напряженно вслушивался в тишину, прерываемую очень далекими выстрелами. Услышав нарастающий лязг гусениц, Тарасов почувствовал, как кровь у него вскипает от азарта, еще минута, другая, он вскочил, вставил в дужку замка монтировку и, когда грохот за спиной достиг апогея, рванул стальной рычаг. Хрупкий чугун китайского замка «Белая цапля» хрустнул, он рванул дверь на себя, заскочил в комнату, прикрыл за собой дверь и выхватил из кармана узкий, как карандаш, китайский фонарик…

Боря Загорный трясся, охваченный лихорадкой, его колотило от страха, неотчетливо понимая, что же происходит, он все же понимал, что происходит что-то страшное. Только бы все обошлось, молился он каким-то злым богам, покровителям убийств и грабежей. До боли в глазах он вглядывался во тьму, приближаясь в третий раз к тому месту, где спрыгнул с боевой машины Тарасов. Увидев его живого и невредимого, Загорный облегченно вздохнул и, испытывая неописуемую радость, что все обошлось прямо-таки благополучно, помог тому загрузить в машину мешок и залезть самому.

— Там никого не было? — спросил Боря, счастливо улыбаясь.

— Конечно же, нет! — засмеялся Тарасов и, подмигнув Боре, достал из кармана и сунул ему в руку — держи, это тебе, бакшиш.

Боря, поднеся к глазам картонку, покраснел, что, впрочем, при свете звезд и редких уличных фонарей не было видно, — с упаковки иностранных презервативов ему задорно улыбалась обнаженная красавица, заманчиво выгнувшаяся в необычной позе.

ГЛАВА 10

— С поста не уходить. По дуканам не ходить. Бронежилет и каску не снимать… — монотонно перечислял требования инспектору ВАИ помощник коменданта Кабульского гарнизона капитан Гусейнов.

Стоя в строю заступающих в наряд, Олегов внимательно слушал поучения, тревожно поглядывая при этом через стену, где на асфальтированной дорожке еще один помощник коменданта, прапорщик Бочков, осматривал выстроенные машины. Тот проверял, нанесена ли на заступающих в наряд машинах красно- белая опознавательная полоса ВАИ, а заодно выискивал, нет ли в машинах чего-либо припрятанного на продажу.

К концу недолгого инструктажа Бочков торжественно передал коменданту улов: полиэтиленовый пакет, в котором россыпью лежали с полсотни пачек сигарет «Ростов» .

— Мои сигареты, что хочу с ними, то и делаю! — срывающимся от волнения голосом пытался возражать молодой лейтенант-танкист.

— Это попытка спекуляции, я вас снимаю с наряда, — комендант был непреклонен.

Лейтенант растерянно возразил:

— Товарищ подполковник, но я ведь еще ничего не продал…

Комендант снисходительно улыбнулся:

— Будешь доказывать это своему командиру полка, — Затем, обернувшись к стоящим в строю офицерам и прапорщикам, настоятельно поднял палец и сказал — Так будет с каждым, кто попадется, а, может быть, и хуже…

Жизнь в утреннем Кабуле кипела. ГАЗ-66, в котором ехал на пятый пост ВАИ Олегов, мчалась по Мейванду, обгоняя тихоходные мототакси и обшарпанные автобусы. Впереди почти по осевой линии мчался огромный грузовик «Мерседес» , Олегов невольно засмотрелся на него: тот был весь разрисован, разукрашен узорами, бахромой, лентами. На небольших, довольно грубо исполненных рисунках взлетал самолет необычной конструкции, по морю плыл корабль, шла вереница слонов, цвели сказочные растения, распускали хвосты павлины. Все эти художества отражали то ли впечатления хозяина «Мерседеса» , то ли его мечты. Не менее необычным был и груз: быки, которым нужно было пригибать головы, чтобы не задеть рогами потолок, который служил полом для второго этажа, где теснилось полтора десятка испуганных овец. Но и это было еще не все. Третьим этажом на грузовике ехали люди, человек восемь, обложившиеся тюками, вязанками хвороста и сучковатых дров, купленных, по всей видимости, на перевале.

Грузовик шел близко к центру дороги, не давая места для обгона.

— Щас я его сделаю! — уверенно сказал водитель и пошел на обгон справа, будучи глубоко убежденным, что в условиях необъявленной войны правила дорожного движения не действуют.

Олегов нервно глянул на спидометр и прикрикнул на водителя:

— Полегче, сбрось скорость!

Водитель обиженно пожал плечами, но спорить не стал. За дорогой Олегов больше не следил, увлекшись разглядыванием вывесок, мелких магазинчиков и пестрой толпы. Разнообразие городской жизни бодрило и волновало — ковры, расстеленные почти на тротуаре, вереница слонов в узком переулке, невиданная в Союзе сверкающая никелем радиоаппаратура за широким стеклом витрины, аромат шашлыков, вдруг мелькнувшая среди вывесок на английском и персидском надпись «Советская книга» , развивающаяся шерсть дубленок в меховом ряду, афиши индийских фильмов у кинотеатров, оранжевые груды мандаринов, желтые и рубиновые цвета напитков на лотках в сверкающих на утреннем солнце графинах, девушки — лицеистки в черных платьях с белыми воротничками, сиреневые, белые, желтые чадры женщин, ослепительно белые тюрбаны стариков, побывавших в священном городе Мекке…

— Приехали.

Место, где должен стоять пятый пост ВАИ, слегка разочаровало Олегова — двухэтажные дома у пыльного перекрестка, бесконечная вереница машин, теснившиеся одна к одной лавки, дуканы.

— К машине!

Из кузова тяжело выпрыгнули, сгибаясь под тяжестью бронежилетов, два солдата, назначенные в помощь Олегову.

— Может, мы без броников? — спросил тот, о котором Олегов знал, что он из минометного взвода их батальона.

— Горя для меня хотите?! Комендант через каждый час проверяет, так что без всяких фокусов. Держаться вместе, от машины не отходить, смотреть все время на меня. Понятно?

— Не в первый раз, — пробурчал второй патрульный, угрюмый, широколицый парень.

Олегов вскинул на плечо автомат, поправил повязку на левой руке с надписью «ВАИ» , перехватил поудобнее черно-белую палочку регулировщика дорожного движения и, осматривая перекресток, неторопливо пошел к углу, где под навесом в тени стояла выщербленная эмалированная ванна, залитая водой, из которой заманчиво выглядывали бутылки «кока-колы» и «спрайта»

— Командор, как дела?

Олегов вздрогнул и обернулся, хотя вопрос этот за время службы в Кабуле слышал уже множество раз. Перед ним стоял парнишка лет восьми, одетый в холщовые штанишки и длинную черную рубашку.

— Хуб.

— Командор, что есть?

Олегов оценивающе оглядел мальчишку, невольно прикидывая, много ли в Союзе таких недорослей, способных на чужом языке завязывать торговые сделки. Он пожал плечами, ничего не ответив.

— Бензин есть?

Олегов улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Сгущенка есть?

— Нет.

— Конфеты есть?

Олегов достал из кармана карамельку и протянул мальчишке. Тот взял, пренебрежительно улыбнулся и начал вторую серию:

— Командор, что надо? Водку надо?

— Нет, — Олегову даже неудобно стало, что мальчишка старается, а он все отказывается, но нужно было сначала присмотреться. Парнишка, потеряв уже интерес к Олегову, как к покупателю, по инерции спросил:

— Джинсы надо? Батник надо? Кассеты надо? — после чего выдал то, чего Олегов никак не ожидал, — командор, если шурави будут ехать сюда за водкой, посылай их к Ивану. Двадцать бутылок продадим — двадцать первая твоя!

После этой тирады, произнесенной очень убедительно, с выражением, он махнул рукой в сторону дукана возле водопроводной колонки. Олегов обернулся и обомлел: на пороге дукана стоял индус в черной чалме и приветливо махал рукой, зазывая в магазин, на стеклянной витрине которого славянской вязью было написано — «Магазин Ивана»

— Это он, что ли, Иван? — весело спросил Олегов.

— Да, он, — важно ответил мальчишка — а я его брат, меня зовут Ваня.