#черные_дельфины - Мария Долонь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что в остатке. Кроме «Мифотворчества Dead» – главного фигуранта статьи, упоминалось ещё четыре группы: «Разбуди меня в 3:30», «Олени тоже люди», «Бессмертные» и «Мю Чао». Инга стала искать: «Мифотворчество Dead» прикрыли сразу же, её главный модератор с ником PiratLogan был даже арестован, но выпущен через 15 суток за неимением доказательств. Поговаривали, что он открыл ещё несколько групп. Они тоже были закрыты, и он подался в «Олени тоже люди» – самую безобидную из всех и поныне существующую.
На страничке Nасвязи: «Олени, как и дельфины, тоже кончают с собой». Инга полистала треки: BlackSabbath, Metallica. Свастика, фотографии мёртвых животных – Олег не мог повестись на такую ерунду.
«Разбуди меня в 3:30» тоже была давно прикрыта. Из информации, которую Инга смогла найти, было ясно, что участников группы каким-то образом будили в полчетвёртого утра, чтобы всем одновременно выйти в групповой чат. Что они там делали, о чём переписывались – можно было только догадываться. Подруга погибшей в статье Джебраиловой утверждала, что люди ночью более ранимы и подвержены внушению. «Это похоже на квест. Там есть три ступени, которые нужно пройти, чтобы стать «избранным», – читала Инга. – Нужно выполнить задание, чтобы пройти на следующий уровень. Все задания изложены очень косноязычно, везде символика смерти из культур разных народов. После того как проходишь третью ступень, тебя посвящают в избранные. Назначается личный куратор, стартует обратный отсчёт – 30 дней. 30 дней до самоубийства».
Инга встала закрыть окно: замёрзли руки.
Нельзя допустить, чтобы Катя увидела, про что я читаю. Ещё полчаса, и не забыть удалить все ссылки из истории.
Группа «Мю Чао» тоже была закрыта: «Такой страницы не существует». Но ниже – множество ссылок на эти непонятные слова. Инга кликнула на первую попавшуюся: «Лина Тепляева стала звездой Инета и мемом посмертно. Красивая 25-летняя женщина прославилась тем, что бросилась с моста после того, как выложила селфи на своей страничке Nасвязи. Селфи было подписано: «Мю Чао». Спасти девушку не удалось». Инга посмотрела на фотографию: рыжие кудри, весёлые глаза. Сложно поверить, что этот снимок был сделан за несколько секунд до самоубийства. Группа «Мю Чао» оказалась просто фанатской группой Тепляевой. Поклонники выясняли подробности её личной жизни, параметры фигуры, что она ела на обед в последний день. Инга нашла принт-скрины группы. «Лина, ты наш кумир!», «Лина, мы с тобой», «Тепляева бессмертна». И это тоже – не про Олега. Чтобы он вдохновился таким примером – полный бред! Как и статья «Лайкни смерть». Инга разблокировала телефон.
– Во что опять ввязалась? – радостный голос Холодивкер.
– Привет, тоже рада тебя слышать. – Она улыбнулась и закурила.
– Ты же бросаешь, – равнодушно отметила Женя, услышав в трубке щелчок зажигалки.
– Ага, – беспечно согласилась Инга. – У меня вопрос.
– Ввязалась. Так и знала.
– Ты можешь достать результаты вскрытия Олега?
– Белова!
– Самоубийцам же делают вскрытие?
– Инга, ты опять? Чёрт возьми, зачем тебе это?
– Женя, я просто хочу успокоить себя. Ты можешь, пожалуйста, просто узнать для меня результаты вскрытия? Мне это важно.
Холодивкер молчала.
– Закуривала тоже, – объяснила она, шумно выдохнув в трубку. – Хоть подымим вместе, а то давно не виделись.
– Ну так что?
– Что, что, – проворчала Женя. – Это должностное преступление. С тебя коньячок и вечер пятницы.
– Хоть десять вечеров! – пообещала Инга.
Глава 5
Инга проснулась посреди глубокой ночи от чьего-то тревожного стона. Он был сдавленным, будто стонавшему зажали рот. Открыла глаза – телефон вспыхивал от присылаемых сообщений – виброзвонок!
Indiwind
подключён(-а)
– что происходит?
– упал трафик нет публикаций в паблике две недели беспокоит динамика активности
Инге снова стало не по себе, как в первое время общения с Indiwind. Вернулось ощущение, что она говорит не с живым IT-экспертом, а с каким-то суперкомпьютером, искусственным интеллектом, который сбежал в дебри Интернета от своих создателей. Рубленые фразы, никаких личных местоимений, не говоря уже о знаках препинания. Его речь была будто склеена… нет, даже не речь! Невозможно было отследить какую-то определённую манеру построения высказывания, свойственную человеческому сознанию. Это металлический язык программ.
Indiwind
подключён(-а)
– проверь почту – документы копия олегу
– информация деловой центр будущего
– дороже из-за нестандартных параметров поиска
– списокклиентов seetheattachedfiles
– нужен пост ролик и статья опубликовать не позднее завтра
Инга села.
– Надо позвонить Олегу, срочно! – сказала себе. На слове «срочно» она опомнилась, и вернулась боль.
Как я могла забыть, что посылала Indiwind запрос на информацию в тот самый вечер. Теперь всё время буду отсчитывать от того самого дня, того вечера! Господи! Я же ничего не сказала Indiwind!
Экран телефона снова зажегся:
Indiwind
– генеральный директор щекотко гн
Инга вдруг расхохоталась.
Что за фамилии! Эксперт Жербаткин и агент Щекотко нашли друг друга. Преступная схема построена. Жербаткин рубит, Щекотко отвозит.
– Ты представляешь, Олежка, кого мы искали все эти месяцы! Только послушай! Нарочно не придумаешь!
Она смеялась, что-то говорила ему и представляла, что бы он ответил и как пошутил. В первый раз за эти дни ей стало немного легче думать об Олеге.
Она снова пролистала сообщения. Indiwind замер и ждал где-то в цифровой бездне.
Что ему ответить? Как написать о смерти Олега? Как он отреагирует?
Она боялась, что он примет новость с равнодушием вычислительной машины.
Inga
– Тяжело об этом писать. Олег погиб.
Сообщение прочитано. Инга смотрела на экран. Indiwind медлил. Инга представила, как скрипит и гудит его процессор, справляясь с непонятной задачей – выразить сочувствие. Наконец ответ пришёл.
Indiwind
– очень жаль ты как
Inga
– справляюсь
Снова ожидание.
Indiwind
– держись
Почему-то это банальное «держись», которое люди дежурно произносят, когда нечего сказать, в этой ситуации было таким по-человечески слабым и нормальным.
«Спасибо!» – набрала Инга. Пустота одиночества немного отступила.
* * *Дерзин опоздал на час. Это было частью корпоративной этики, обозначало дистанцию, демонстрировало приоритеты. Он прекрасно понимал, что Инга будет сидеть и ждать как миленькая. Вошёл в зал – заметно пополнел со времени их последней встречи на вручении премии «QQ», медленно последовал за хостес, вынудив ту намного сбавить шаг.
– Добрый вечер! – пожал руку Инге, чуть улыбнулся. – Задержали дела!
Не извинился.
– Так о чём вы хотели поговорить?
Инга открыла рот. Он перебил её.
– Позвольте, я сначала сделаю заказ, – снова улыбнулся лишь губами. Подозвал официанта.
Нарочно хочет вывести меня из равновесия.
– Я слышал про Олега. Искренне соболезную. Жаль, в последнее время мы виделись редко.
А вот тут осечка! Заранее обошёл мой вопрос – решил предупредить удар, значит, есть что скрывать. Встреча была.
– Он говорил о вас, – сказала Инга холодно и посмотрела ему в глаза. Дерзин отразил взгляд, как опытный игрок в покер – флегматично, уверенно. Промолчал. – Вы очень помогли нам в расследовании. Но у меня осталось несколько вопросов.
Он изумлённо поднял брови.
– Послушайте. Не представляю, чем уж там я помог. И вряд ли отвечу на ваши вопросы, – говорил без пауз, не давая ей вставить слово. – Могу только повторить вам то же самое, что сказал Олегу. Тут проблема не в чьем-то злом умысле, поймите. У градостроителя есть определённая концепция развития, и это нормально. Он должен создать осмысленное функциональное пространство для работы и жизни. Скажем, в двадцатые годы главной идеей была революция – конструктивизм: новая архитектура для нового общества. Вы знаете, сколько архитектурных памятников было снесено на пути к этой цели? А сколько было возмущённых голосов по поводу строительства уродливого Дома на набережной, ДК Зуева, Наркомфина! Но теперь они стали частью города, и вы же сами их защищаете.
– То есть вам всё равно, что погибнет Поздняковка? Исчезнет уникальный Дом с писателями?
– Мне не всё равно, – отрезал он, повысил голос. – Именно поэтому я много времени уделяю тому, чтобы их сохранить.
– Провести реконструкцию, оставив один фасад? А стены, а лепнина, декор, интерьер?
– Послушайте, – он сощурился, улыбка превратилась в оскал, – у вас очень благородные романтические представления, но все они устремлены в прошлое. Вы не хотите допустить, что город – живой организм, он развивается. Вашей секте градозащитников хотелось бы всю Москву сделать историческим поселением и вообще ничего не трогать. И пусть оно там гниёт и рушится само.
