Тайна имперской короны - Максимова Надежда Семеновна

Стало быть, или ленту нужно прикладывать только к одной строке, или отверстия в ленте должны быть как-то обозначены. То есть должны нести на себе метки, указывающие на их принадлежность к верхней, средней или нижней части надписи.

– Да, – оживился старший прапорщик, который накануне больше всех возился с раритетом. – Там есть метки. Иные дырочки были с буквами, другие – без букв.

– Ага. Стало быть, минимум по двум строкам разделения есть.

– Наверное, те отверстия, – предположила Елена, – возле которых надпись «Годунов столп», относятся к первой строке. Ведь имя царя именно там.

– Я обратил внимание, – не сбился с мысли Ваня, – что в уцелевшей начальной части ленты имеется компактная группа из четырех отверстий. Они расположены так, что попадают на четыре буквы подряд.

При этом в начальной части первой строки мы видим отдельно стоящее слово, которое по старославянским правилам записывается именно четырьмя буквами.

– Точно, – согласился дядя Миша. – ТРЦЫ. Троицы!

– И какой в этом смысл? Нам же нужно указание места, а не ссылки на божественное писание.

Все задумались.

Тишину нарушила княжна, которая хотя на сегодняшний день и чувствовала себя заметно лучше, но по-прежнему не баловала нас многословием.

– Вообще-то, в этом можно найти указание на место, – сказала она.

– Да?

– Храмы строили не просто так, – продолжила сербиянка, – а в честь Бога. Поэтому в архитектуре отражали многие положения из Библии.

– А да, я слышала, – встрепенулась Елена, которая относилась к княжне с заметной ревностью. – Храм с одной главой – это в честь Христа. А каноническое пятиглавие символизирует Христа и четырех Евангелистов.

– Точно, – встрепенулся Ваня и забегал пальцами по клавиатуре своего счастливо спасенного ноутбука. – Вот правила христианской архитектуры:

Храмы в форме креста строились в знак того, что Крест Христов – Основа Церкви.

Храмы в форме круга, как символа вечности, говорят о бесконечности существовании Церкви, ее нерушимости.

Храмы в форме восьмиконечной звезды символизируют Вифлеемскую звезду. Таким образом церковь свидетельствует о своей роли путеводительницы в жизни человека.

Храмы в форме корабля – самый древний тип храмов, образно выражает мысль о том, что Церковь, подобно кораблю, спасает верующих от гибельных волн житейского плавания и ведет их к Царствию Божию.

Существовали также смешанные типы храмов, соединяющие вышеназванные формы.

Разное количество куполов, или глав, у храмового здания обусловливается тем, кому они посвящены.

Одноглавый храм знаменует собой единство Бога, совершенство творения.

Двуглавый храм: купола символизируют два естества Богочеловека Иисуса Христа, две области творения (ангельскую и человеческую).

Трехглавый храм символизирует Пресвятую Троицу.

Четырехглавый храм символизирует Четвероевангелие, четыре стороны света.

Пятиглавый храм: пять куполов, один из которых возвышается над другими, символизируют Иисуса Христа и четырех евангелистов.

Семиглавый храм символизирует семь Таинств Церкви, семь Вселенских Соборов, семь добродетелей.

Девятиглавый храм символизирует девять чинов ангельских.

Тринадцатиглавый храм символизирует Иисуса Христа и двенадцать апостолов.

– И что это нам дает? – спросил я, внимательно изучив текст на экране ноутбука.

– Э-э… – затруднился Ваня.

– Вообще-то, я немного о другом, – терпеливо произнесла княжна. – Дело в том, что святая Троица не всегда именуется, как «Бог-отец, Бог-сын и Бог-святой дух». Есть и другое название: «Божья мудрость, Божья милость и Сила Бога».

– И что?

– Сейчас тот парадоксальный случай, когда вы лучше поймете, если я скажу по-турецки.

Мы недоверчиво переглянулись.

– Ну попробуй…

– Божья мудрость – Айя-София, Божья милость – Айя-Ирина, сила Бога – Айя Динамис.

Повисло тягостное молчание.

– Хм, – прорезался наконец старший прапорщик. – Что-то я такое слышал.

– А я поняла, – возликовала Елена. – Айя-София – это знаменитый храм Святой Софии в Стамбуле.

– Далековато.

– Да точно! Там Айя-София и Айя-Ирина расположены рядом, практически бок о бок. А вот третий храм…

– Есть и третий, – пришла на помощь сербиянка. – Он известен, как церковь Хора, то есть Христа.

– И что это нам дает?

– А я понял, – не в тему обрадовался Ваня Зайкин. – Бог-отец это как бы мудрость, Святой дух – милость, а Христос – сила Бога. (В том смысле, что он действует, претворяет божественный замысел в нашу жизнь). Соответственно, три храма символизируют святую Троицу.

– В Стамбул не поедем, – решительно отмел я. – Слишком далеко, и связь с нашими делами совсем призрачная.

– Святая София есть еще в Киеве и в Новгороде, – застенчиво сообщил дядя Миша.

– В надписи, – напомнил я, – речь шла о Троице. А не о каких-то ее частях.

– Так в Киеве, как и в Стамбуле, тоже три храма построены рядом, – сообщил Ваня, оживленно работающий с ноутбуком. – Просто Софийский – самый из них знаменитый. Но в литературе указано совершенно определенно: «Вокруг Софийского собора возвышались патрональные Ирининская и Георгиевская церкви». В общем, Троица налицо.

– Опа, – сказал дядя Миша.

– Могу поспорить, что и в Новгороде такая же ситуация, – высказалась Елена. – Георгий-Победоносец, не хуже чем Христос может символизировать Божью Силу.

– И это опять возвращает нас к началу рассуждений, – подвел я итог. – Мы должны были точно определить место, а у нас то Стамбул выплывает, то Киев, то Новгород… Напоминает анекдот про деда, закопавшего клад.

– Анекдот? – вяло заинтересовался утративший энтузиазм Ваня.

– Ну да. Дед, значит, умирая, сообщает внукам: «Детки, я зарыл в земле огромный клад». – «Подробнее, – кричат внуки, – скажи точнее, в каком именно месте» – «Земля, – поясняет дед, – это третья планета от Солнца».

– Ха-ха, – оценила Елена.

Снова повисло молчание. Информации явно недоставало, и как двигаться дальше было неясно.

– А что мы прицепились к этим святым Софиям? – сказал старший прапорщик, которому первому надоело играть в молчанку. – У нас в тексте имеется четкое указание – Троица. Может надо искать Троицкий храм? Вань, посмотри, есть там какой-нибудь поблизости?

– Мы что, гадать будем? – спросил я неприятным голосом.

Соратники потупились. Но на сестрицу Елену мои интонационные упражнения не оказали ровным счетом никакого воздействия. В конце концов, росли мы в одной семье, и она твердо знала, что в любых условиях и при любых обстоятельствах ее я буду защищать. Чего же тогда меня бояться?

– Я помню, как папа рассказывал притчу про «Ничего нет» и «Никого нет», – начала она с видом примерной ученицы. – Это случилось еще во времена, когда мама и папа были студентами и только собирались пожениться.

На лицах присутствующих появилось выражение вежливой скуки. Но перебивать сестру начальника они сочли неприличным и приготовились выслушать рассказ, в тайне лелея надежду, что он окажется недлинным.

Между тем, (я вспомнил эту историю) Ленка действительно собиралась поведать нам крайне полезную вещь.

Суть притчи заключалась в следующем:

Как-то раз студенты собрались отметить праздник на природе. В лучших традициях того времени предполагались палатки, костры, купание в местной речке, гитары, песни про «Солнышко лесное» и прочие радости жизни.

Парни на место туристической стоянки поехали первыми, чтобы обустроиться, обжить костровую поляну и так далее. Девушки должны были прибыть рейсовым автобусом на несколько часов позже.

И вот встречающая группа с букетами полевых цветов выстроилась на остановке. Перегруженный автобус, вздыхая и грозя развалиться на части под непосильной ношей дачников с мешками и корзинами, прибыл почти без опоздания. Парни вертели головами во все стороны, пытаясь рассмотреть девушек в среде измученных пассажиров, плотно сжатых автобусными недрами. Самый шустрый сумел даже пробраться в салон и провел там беглый опрос. Выяснилось, что девушки на этот рейс не попали. Не сумели втиснуться.