Зловещая тайна Вестерфилда - Энн Грэнджер

— Полицейский? — уставилась на него Мередит. — Кто?

— Маркби. Разве вам никто не сказал?

Мередит плюхнулась на диван в уголке, стиснув в руках куклу.

— Значит, он полицейский?

Неудивительно, что Маркби ничего не сказал о роде своих занятий. Полицейские, юристы, врачи помалкивают о своей профессии. Люди либо начинают нервничать, либо пользуются возможностью выложить собственные проблемы, поделиться заботами и печалями. Хотя втайне ее огорчило, что он ничего не сказал. Просто нечестно. Бог знает на какое опрометчивое безрассудство может пойти доверчивый человек, блаженно не имея понятия, что в доме общих друзей познакомился с офицером полиции!

Мередит постаралась преодолеть крепнувшее предубеждение против этого человека и быть объективной.

— Все-таки было бы разумно с ним посоветоваться, — заявила она. — Он поведет к венцу Сару. Если мы ему расскажем, он будет хранить тайну, не станет пугать Еву и девочку.

— Если мы ему расскажем, — возразил Эллиот ровным тоном, — он пожелает поговорить с Евой и с девочкой. Пожелает узнать, не получали ли они каких-нибудь писем и других посылочек. Полицейские задают вопросы. Ничего не могут с этим поделать. Пугают людей, и с этим тоже ничего не могут поделать. Если вы расскажете Маркби, — Эллиот кивнул на куклу, — то сильно пожалеете, уверяю вас.

— Знаете, вполне возможно, что та или другая получали письма с угрозами. — Мередит нахмурилась, вспомнив беседу с Сарой. Хотя что-то не сходится. Одно дело — шантаж из-за угла, тайный, скрытный, избегающий дневного света, а открытые розыгрыши — совсем другое. Пусть посылки анонимные, но в них есть элемент рискованной бесшабашности.

— По-вашему, я об этом не думал? Пытался разговорить Еву. Все ее мысли только о свадьбе. Поверьте, если бы у нее были другие проблемы, она обязательно мне рассказала бы. Как всегда.

Мередит, раздраженная его спокойной уверенностью, резко бросила:

— Может быть, это было до вашего приезда из Штатов. Может быть, вы не единственное ее доверенное лицо!

На бледном лице Эллиота застыли восковые морщины.

— Никто ближе меня не принимает к сердцу интересы Евы, сестричка. Никто, даже вы! Хорошо, вы родственница. А где вы были последние пятнадцать-двадцать лет? — Он увидел выражение лица Мередит и позволил себе зловеще усмехнуться. — Жили своей собственной жизнью, правда? Глубоко плевали на Еву и Сару, да? Чего беспокоиться? А я беспокоюсь, ибо Ева для меня важна.

— Ах да, для вашей мыльной оперы, — огрызнулась Мередит.

— Всем надо на жизнь зарабатывать, леди.

Воцарилось молчание. Зайдя в тупик, они сверкали друг на друга глазами.

— А теперь я вам вот что скажу, — спокойно проговорил Эллиот. — Оставьте их в покое. Предоставьте дело мне.

— Точно так же, как предоставила вам бычье сердце? Не надо было этого делать. Мне надо было сразу же обратиться в полицию.

— Нет! — резко бросил Эллиот. — Тем более к Маркби. Он тут все перевернул бы вверх дном. Слушайте, — в его тоне появилась разумная убедительность, — неужели, по-вашему, я об этом не думал? Не думал, что надо пойти в полицию? И не по основательным соображениям отказался от этого?

— В деревне нет полицейского участка, — неожиданно заметила Мередит. — Где служит Маркби? В Бамфорде?

— Вероятно. — Эллиот проницательно посмотрел на нее.

— А когда я впервые вас встретила на дороге, вы как раз возвращались из Бамфорда на автобусе. Собирались пойти там в полицию?

Эллиот потер бледные руки с легким наждачным шорохом, отчего у Мередит заныли зубы.

— Признаюсь, ходил по городу, хотел посмотреть, где находится полицейский участок. Знать не вредно. Нашел. Выглядит точно так же, как прочие. Битком набит ребятами, напрочь лишенными воображения, которые от звонка до звонка проводят на службе, пока не выйдут на пенсию.

— Как понимаю, вы беседовали с дежурным сержантом.

— Только не о находках. Сообщил, что подумываю взять напрокат машину, спросил, можно ли здесь ездить с американскими правами. «Да, сэр, — сказал он, — ограниченный период времени». — Оказалось, у Эллиота на удивление выразительная мимика. — «Только помните, сэр, у нас левостороннее движение». — Эллиот покачал головой. — Поверьте, полицейский участок совсем не то место, куда надо идти с нашей небольшой проблемой. — Он подался вперед. — Нам не надо, чтоб Маркби или кто-то из его подручных задавал вопросы, поднимал волну. До свадьбы три недели. Три недели, черт побери! Все это время мы должны держать ухо востро. Три недели, будь я проклят! Нам с вами надо просто смотреть во все глаза. Подумайте сами. Если рассказать Маркби или еще кому-нибудь, Ева с малышкой непременно узнают. Последние два года были для Евы нелегкими, девчонка бесилась и прочее. Я уж не говорю, что Боб Фримен скончался на месте от остановки сердца. Теперь ей надо пережить свадьбу. Конечно, даже вам ясно, что ее сейчас нельзя пугать и расстраивать.

«Даже вам» не понравилось Мередит, хотя пришлось признать, что Эллиот рассуждает разумно. Он заметил ее нерешительность:

— Поверьте, мы сами справимся.

Она еще раз позволила уговорить себя. Не хотелось предоставлять дело Эллиоту, но при дальнейшем размышлении, в конце концов, не хотелось и посвящать в дело Маркби.

— Ладно, но если кто-нибудь из нас снова увидит нечто подобное, — она встряхнула куклой, — пойдем в полицию. И не старайтесь меня провести, Альби. Если что-то найдете, скажите.

— Верьте мне, — повторил он. — Я очень много поставил на карту. Мне ни в коем случае не хочется, чтобы с ними что-нибудь случилось.

Нисколько не убежденная Мередит поднялась наверх, закрыла куклу в чемодане. Она не поверила Эллиоту, но сама собиралась пристально приглядываться, и, возможно, в очередной раз Альби с его заверениями не окажется рядом. Если очередной раз наступит. Она содрогнулась. Мысленный образ идиллического дома, полного ситцевого уюта, уже пару раз пошатнулся. Интересно, что это за полицейский, Алан Маркби?

— Он должен был мне сказать, — негодующе пробормотала она.

В спальню ворвался яркий солнечный луч, и ей вновь показалось, что это какое-то жуткое недоразумение или бессмысленный розыгрыш. Хоть нельзя отрицать, что под этим самым солнцем шныряет кто-то, задумавший что-то очень нехорошее.

Захотелось выйти на улицу, стряхнуть нехорошее ощущение. Миссис Ювелл пела теперь в столовой, смывая следы мужчины, оказавшегося полицейским. В раздевалке нашелся широкий набор одежды. На кафельном полу стояли две пары высоких веллингтоновских сапог. Мередит выбрала те, что побольше, сокрушенно подумав, что они, возможно, принадлежали Роберту, надела висевший над ними помятый зеленый анорак, скорей всего Сарин, и отправилась на прогулку.

Не совсем удобно чувствуя себя в позаимствованной одежде, неуклюже протопала по дорожке к кладбищенским воротам у церкви. Неожиданный шорох в канаве предупредил, что она не одна. Мередит остановилась и вытаращила глаза на возникшего из-под земли мужчину.

— Доброе утро, — пропыхтел задохнувшийся Филип Лорример, выбравшись на дорожку.

Мередит дала волю гневу.

— Господи боже, — укоризненно воскликнула она, — как вы меня напугали! Что вы тут делаете?

— Прошу прощения, — извинился Лорример. — Ищу своего кота Джерри. Вы его, случайно, не видели? Он точно такой же, как Том, только поменьше и с порванным ухом.

Мередит отрицательно тряхнула головой, и обнадеженное выражение на его лице угасло. Она обратила внимание, что он бледный, измотанный, почти с серыми губами.

— Посмотрю, возможно, увижу, — пообещала она, стараясь загладить свою резкость.

— Он у меня бродяга, — озабоченно сообщил Лорример. Голос звучал хрипло. — Боюсь, как бы не встретил лису и не попал в беду. По-моему, так и ухо порвал. Либо его кто-то поймал. Люди вечно прихватывают сиамских кошек. Он ничего и никого не боится. Если остановится машина и его позовет даже совсем незнакомый человек, пойдет прямо в руки, поинтересуется, что там такое. — Лорример вытащил из кармана носовой платок, вытер рот.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила Мередит, пристальнее в него вглядываясь. Выглядел он ужасно.

— По правде сказать, не совсем. Полчаса назад стошнило после завтрака, с тех пор болит желудок.

— Может, надо показаться врачу?

— Некогда по врачам бегать. Особенно к тому, что живет тут в коттедже «Роза», — отрезал Лорример. — Со мной такое и раньше бывало. Я это называю местью «Мышастой коровы». Гарри вечно забывает прочищать помпы. — Молодой человек изобразил бледную улыбку, сунул платок в карман джинсов, испещренных светлыми потеками засохшей глины и брызгами краски. Улыбка внезапно превратилась в болезненную гримасу. Он резко вдохнул, как будто ему было трудно дышать, и упал на дорогу, уткнувшись головой в колени, задыхаясь и содрогаясь от рвоты.