Хьюстон, 2030: Нулевой Год - Майк Мак-Кай

— И они отобрали у тебя кресло? — покачал головой Ким.

— Так точно, сэр! Вывалили на асфальт, и все дела.

— Вот козлы!

— Ну, я их не виню. Они по-прежнему на флоте – действуют по приказу. Но мне повезло. В порту как раз ходила бабушка-доброволец из «Пути Спасения». Посмотрела на меня и говорит: тебе транспорт не нужен, девушка? Так я получила этот скейт. Честно говоря, скейт мне нравится куда больше, чем дурацкое инвалидное кресло. Проходимость выше. А кроме того – даёт тебе новый взгляд на жизнь. Снизу вверх!

Девушка глубоко затянулась папироской и медленно продула дым через нос, — Отличная травка, всяко круче, чем в Мичигане. Ты, братишка, ещё не передумал курнуть?

Ким помахал пальцами в воздухе, повторно отклонив предложение. — И как ты очутилась у нас в Шелдон-Рез?

— Прикатилась на моём скейте!

— На скейте? Из самого Галвестона?

— Да нет, шучу. Случайно получилось.

— Как случайно?

Безногая снова пыхнула папироской, — Случайно. Добрая леди «Пути Спасения» одарила меня скейтом, надо же тряхнуть…

Она заметила удивлённо поднятые брови Марка и уточнила, — Скейт тряхнуть, а не леди. «Тряхнуть» – это испытания корабля в море. Проехав четверть мили, я оказалась в местном баре – полно калек с «Мусоровоза», все друг другу предлагали выпить. Самогон «Лунный Свет» был в порядке, но я плохо рассчитала загрузку боекомплекта. Водоизмещение-то поменялось!

— Водоизмещение? — Марк совсем запутался в морских словечках девушки.

— Объём. Объём тела. Меня же… Как Вы назвали? Уполовинили?

— Дурацкая шутка, забудь об этом.

— Да нет, мне очень нравится. Надо запомнить, та-а-а-к круто. Уполовинили! Короче, пили-пили, и вот итог: я с моим уполовиненным водоизмещением, но с полным боекомплектом в трюме. Понятия не имею, как добралась до автобусной станции. Продираю утром глаза: оба-на! Оказывается, я спала на голом бетоне, в обнимку со скейтом! Денег нет, лужа блевотины рядом, ну, такой морской пейзаж: «Утром Штормило».

— Тогда лучше: «Штормовая Ночь», — сказал Ким.

— Если честно, я никогда так не напивалась.

— У тебя отличная отмазка, — сказал Марк, — Не каждый день человека вышвыривают на улицу, отпилив предварительно ноги.

— Ну да. Будем называть это «особо торжественный случай»! В общем, в славном городе Галвестон мне делать больше нечего, а денег нет. Один водитель омнибуса сказал: залезай, инвалид, отвезу забесплатна. Ну, я: спасибо, а куда мы едем, чёрт возьми? В Шелдон-Рез, мисс. О-кей, поехали в Шелдон-Рез. Всяко лучше Детройта.

— И ты решила остаться здесь? — спросил Ким.

— Во всяком случае, на некоторое время. Мне вообще понравился Юг! Прикинь: тут можно заснуть на бетоне, укрывшись скейтом, а утром – проснуться. Снег я всегда ненавидела. Закатилась в местный штаб «Пути Спасения». Ихний офицер и говорит: у Вас, мисс – блестящий потенциал в области сбора пожертвований. Безногие девочки собирают гораздо лучше, чем безногие мальчики.

— Пять лет назад, когда я на флоте служил, нам говорили, девушек в зону активных боевых действий не направляют, — сказал Ким, — Только на авианосцы или на береговые батареи… Что, сестрёнка, у тебя с ногами вышло? Авария какая-то?

Девушка хихикнула, — Не знаю, где у них сейчас «активные» боевые действия, а где – «пассивные». Я служила пулемётчицей на речном бронекатере. Бронекатер класса «Пиранья», слыхал о таких?

— «Пиранья»? Это же шлюпка с мотором!

— Места там маловато, ты прав. Оттого сейчас все экипажи – женские. А насчёт шлюпки – не скажи. «Пиранья» – вполне приличный бронекатер: скоростной, надёжный, и бронирование неплохое. Огонь из мелкого оружия – совершенно пофиг. Даже из РПГ. Ну, если бы русской гранатой, или чешской – тогда да. Но откуда у этих обезьян русские гранаты? А китайские нам были пофиг. Но потом у партизан появились откуда-то управляемые ракеты, с лазерным наведением. Наверное, тоже китайские. Но ракета, тля, – это тебе не китайская граната из РПГ… Пулемётчица по правому борту успела прокричать: «Запуск ракеты – по корме справа!» Бац – и всё. Ракета сзади пришла – на пять часов. Загрузочный люк боевой рубки, там броня тонкая. На «Пираньях», если не в курсе, экипаж семь человек. По боевому расписанию, двое в пушечной башне, пятеро в рубке. Вот из этих пятерых только я осталась, а остальных – на куски…

— И тебя отправили на «Мусоровоз»?

— А куда ещё? Таких как я – сразу на помойку. — Девушка глубоко затянулась папироской, закрыла на несколько секунд глаза, а затем выдохнула сладковато-пахнувший дым, — Я такая просыпаюсь – уже уполовиненная… — Она хихикнула и подвигала ладонью, отпиливая воображаемые ноги от тела. — Надо сказать, бензопильщик всё отлично сделал, я не жалуюсь.

— Бензопильщик?

Безногая снова глубоко затянулась. Видно, марихуана сильно подействовала на неё: речь становилась всё более несвязной.

— Ага! На «Мусоровозе» – всех хирургов так называли. Какой-то остряк придумал, и пошлó. Как в старом фильме ужасов… Маньяк с бензопилой. Бу-хо-хо-хо! Кто у нас раненый? Этот? Щас, без проблем! Вжик – и уполовинили. Медсёстры, обрубок готов, унесите! Сле-е-едующий!

Девушка-официантка принесла заказанный ленч и принялась расставлять тарелочки на столике. Ничего не сказав, она посмотрела на калеку с явным неодобрением.

— Не обращайте внимания на мой трёп, джентльмены. Это всё от травки! После травки я несу всякую чушь. Забавно, да? — Папироска уже догорела почти до самых пальцев, и безногая потушила окурок о бетон.

— Ладненько, не буду мешать поглощать ленч. Спасибо за денежку, за папироску и за разговор… Я дальше поеду… «Мы едем, едем, едем, в далёкие края…»[23] — она взгромоздила обрубок тела на скейт и пристроила между культями красное ведёрко.

— Увидимся, — ответил Ким. Безногая помахала им рукой и стала пробираться между столиками. Некоторые посетители бросали в ведёрко пожертвования. Затем девушка выкатилась на дорогу и двинулась к следующему придорожному кафе.

— Симпатичная, — заметил Ким, глядя ей вслед.

— Она ещё симпатичнее была, пока ей ноги не отпилили, — заметил Марк и принялся за еду. Рассказ безногой произвёл на него гнетущее впечатление. Воображение нарисовало Марку одну из дочерей, Памелу либо Саманту, без ног, и сидящую на скейте, как эта вот девушка-инвалид. Долбаные генералы, за девчонок принялись!

— Не знаю, как в других местах, — сказал Ким, — а в наших трущобах, в каждой третьей семье: либо погибший, либо калека с войны. Зачем нам столько локальных войн, да ещё и одновременно? Поразительно, как Соединённые Штаты усей Америки умудрились так обосраться за такое короткое время.

— На нашей улице – такая же история, — кивнул Марк, — У меня дома тоже. Я тебе про Уильяма рассказывал?

— Да, сэр. Как Ваш сын справляется, кстати?

— Да он в порядке… Если честно, я думал, будет значительно хуже. Нам ещё относительно повезло. Не мы одни такие, у всех призывают, и у всех – инвалиды. А то – бац! Вместо парня, приходит письмо и посылочка с медалькой. Посмертно… Тебе сколько лет? Двадцать четыре – двадцать пять? Ты помнишь, – жизнь до Обвала?

— Классная жизнь. Как шоколад. Может, я ещё маленький был, и плохого не запомнил? Первый кризис я вообще не помню – мне три года было, — ответил Ким, тоже принимаясь за «тубу тиге». — Мы жили в Чарльстоне, Западная Вирджиния. Огромный особняк, и райончик, «для людей с доходами гораздо выше среднего». Брат и я – учились в шикарной частной школе. Школа для мальчиков: пиджаки, галстуки и соломенные шляпы с шёлковыми ленточками на английский манер! Мой отец – управляющий филиала банка, мама – аудитор. Делали хорошие деньги. После GFC папа не только работу не потерял – получил повышение. Родители решили делать альтернативные инвестиции, вот и всё, что я знал про кризис.

— Альтернативные инвестиции? Как это?

— Отец заезжал в «Уол-март»[24] три раза в неделю и закупал еду. Консервированная фасоль, мясные консервы, макароны, мука, сухое молоко… Этой лабудой заполнили весь подвал. Одной туалетной бумаги, не поверите, – целая полка! Ещё у нас стоял автономный электрогенератор и две бочки бензина в гараже… Сейчас я думаю, мой папа как-то знал, что начнётся Обвал.

— Ну, и помогли вам эти инвестиции?

— Ни хрена… Как Обвал начался, родители сразу потеряли работу, но не беда: в магазинах всё равно пустые полки. Мы начали потихоньку юзать из подвала. Две-три банки консервов в день. Папа рассчитал: хватает на четыре года… Хрен! Два месяца спустя, нас ограбили.

— В смысле: как банки грабят?

— Под дулом пистолета! Может быть, соседи узнали о наших инвестициях, и стало им завидно, кто знает? Шесть грабителей: две бабы, четыре мужика. Отец пытался помешать, так его застрелили. Прямо на лестнице в подвале…