Русская фантастика – 2016 (сборник) - Светлана Колесник

Анрика легла и закрыла глаза.

– Давай, – согласился я.

– Может быть, я тогда поступила глупо, – прошептала она.

Горячий полуденный ветер гулял среди барханов. Безжалостно палило солнце, спасением от которого служила лишь ночная прохлада. Но в темноте приходил страх. По ночам мы сидели возле костра и прижимались друг к другу. Было приятно чувствовать рядом Анрику и ощущать тепло ее тела. Потом Анрика засыпала у меня на коленях. Языки пламени освещали ночной мир, отбирали у него крошечное пространство. В вышине пищали быстрые летучие создания, гоняясь за ночными бабочками. Насекомые прилетали к огню, врывались в круг света и погибали, вспыхивая яркими искорками. Мир темноты жил своей собственной жизнью. Непонятной, враждебной и чужой для вернувшихся на Землю людей.

Я сидел, смотрел на лежащую Анрику и вспоминал прошедшую ночь, когда девушка мерно посапывала, опустив голову мне на колени, и по ее щеке спускался локон с застрявшими песчинками. Из-под воротника выглядывала тонкая шея, и мне безумно хотелось поцеловать Анрику. Сначала в щеку, отведя волосы в сторону, а затем медленно опуститься на шею. Нет! Я не должен был об этом думать! Но в памяти упорно возникали рассказы Стаса о том, как они с Крошкой… Вот черт возьми! Ты действительно рохля, Дарен! Слабак, никчема и рохля! Другой давно бы уже отважился в свои семнадцать лет! Как были приятны губы Анрики, когда мы с ней в первый раз поцеловались. Воспоминание разлилось по телу теплой волной.

Ночью Анрика что-то прошептала во сне. Ее губы приоткрылись, и я потянулся к ним, наклонился ближе. Оказалось, что Анрика не спит, она посмотрела на меня и спросила:

– Что ты делаешь?

– Ничего, – смутился я, встал, подложил свою куртку под ее голову, подошел к Фиалке, сел на песок и принялся выбирать колючки из спутавшейся коровьей шерсти.

Фиалку мы нашли несколько дней назад. Визжа от страха, она выскочила из ложбины между барханами. Ее длинная шерсть и ноги были испачканы кровью, корова оставляла за собой красные следы. Пробежав полпути к нам, она упала и забилась, вздымая кучи песка. На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.

– Песочник, – прошептала Анрика.

Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.

Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше. Они свободно проходят сквозь песок, а живут в подземных пещерах.

– Видишь! – прокричал я песочнику, поднимая самострел. – Корова моя, не суйся!

Некоторое время мы играли с ним в гляделки. Затем песочник втянулся в бархан, и я ощутил, как предательски дрожат ноги. Чтобы не показать страха, я сделал шаг по направлению к корове, затем еще один на непослушных, негнущихся ногах.

– Чего же ты! – Анрика обогнала меня и первой подбежала к раненому животному. – У нее живот разорван! Дар, быстрее!

Коровьи внутренности вывалились из рваной раны и лежали на песке белыми червями. Пересиливая тошноту, я принялся засовывать их обратно ей в живот. Корова дернулась.

– Держи ее! – бросил я Анрике.

Девушка начала гладить коровью голову, что-то ласково нашептывая. Внутренности были в слизи и песке. Оставшуюся во фляге воду, чтобы их обмыть, тратить я не собирался. Все равно не выживет, подумал я тогда. Но Фиалка выжила. Анрика зашила рану иголкой с ниткой, корова пролежала сутки, а потом встала и пошла за нами, требуя еды. Когда я вспоминаю тот день, меня пронизывает неприятное ощущение запоздалого страха. Я поступил слишком необдуманно, ведь песочник мог подкрасться, когда я возился с коровой.

Этой ночью я выбирал прилипшие к Фиалкиной шерсти колючки и смотрел на Анрику. Девушка уснула, лежа на боку и повернувшись ко мне лицом. Чтобы уберечься от холода, она крепко стянула все завязки, и теперь одежда облегала ее талию, подчеркивая округлость бедер. Я всегда, сколько себя помню, любил Анрику. С самого детства мечтал, как мы вырастем, поженимся и будем жить в одном доме, но никогда раньше не замечал в ней такой привлекательности. Как говорил Стас, более старший, строящий из себя умудренного жизнью мужчину, «главное расстегнуть девчонке рубашку. Когда груди с набухшими сосками окажутся в твоих руках – все, она твоя, может уже не сопротивляться». Я представил груди Анрики под обтягивающей курткой – маленькие, упругие… И желанные, добавил я непривычное для себя слово. Затем отвернулся и посмотрел в ночь. Далеко в пустыне блуждали светлячки огненных ящериц.

Интересно, Стас струсил, когда я показал ему свою карту и предложил уйти? Крошка, может, и нет, она всегда была сорвиголовой, а вот Стас определенно сдрейфил. Причем он посчитал себя правым. Конечно, зачем ему верить в фантазии того, кого считают сумасшедшим? Стаса ждет распланированная жизнь, предопределенная для сына вождя. Он станет охотником. Лучшим в селении. Будет приносить Крошке добычу, а куча выбегающих из дома ребятишек приветствовать его радостным гамом. Потом мой друг сам займет место своего отца и станет вождем. Если, конечно, снова не подует черный ветер. Или песочники не соберутся в стаю. Или песок не захлестнет селение гигантской волной, вместе с которой придет кит.

Ты считаешь себя смельчаком, Дарен-рохля? Может быть, это ты трусливо убежал от обычной жизни, а Стас был прав? Ты действительно собираешься в одиночку спасти мир? Не в одиночку – с Анрикой.

В своих видениях я вижу солнце желтым, таким, как оно было раньше, а не большим бордовым диском, что поднимается сейчас над горизонтом. Миражи преследуют меня уже много лет, показывая картины давно забытого мира, который существовал миллионы лет назад. Мы уходим, возвращаемся, а привычного дома больше нет. Говорят, что «Центавр-1» попал во временную ловушку, раз вернулся на Землю слишком поздно. Мои предки не нашли среди звезд для себя нового дома. За время их скитаний Землю заселили другие создания. Погибли и снова заселили, но уже иные. Бесконечная череда тысячелетий скрывает под песчаными заносами историю неведомых цивилизаций.

Но нынешняя Земля никогда не станет для нас домом. Во всяком случае, для меня, хотя я родился здесь, в забытом поселке посреди бесконечной пустыни. И мой отец здесь родился и мой дед. Несколько поколений моих предков провели свою жизнь под багровым солнцем.

Мне кажется, что старый мир можно вернуть, и я могу это сделать, главное – прийти в нужное место, указанное на карте. Люди говорили, что я сумасшедший. Говорили, что в пустыне не выжить – меня либо сожрет кит, либо убьют песочники. Возможно, я безумен, но пока все, что я изобразил на карте, встретилось мне и в реальности. Потому что я могу видеть пустыню.

Сегодня на рассвете меня разбудила Анрика.

«Ты уснул», – прошептала она.

Я почувствовал ее губы, когда они мягко прикоснулись к моим, и с жадностью поцеловал в ответ. Обхватил Анрику за талию, прижал к себе. Мы целовались так впервые, жадно, взахлеб, будто боялись вырвавшихся чувств. Наконец Анрика освободилась и подбежала к Фиалке.

– И-и-и-ик, – сказала корова, тычась мордой в ее протянутую ладонь. – И-и-и-ик.

«Есть давай».

Я поднялся и выжал во флягу воду, собранную сплетенным из побегов перекати-поля полотном. Каждый вечер я натягивал его на воткнутые в песок прутья, и к утру оно впитывало воду, которой хватало на день пути.

Теперь я вспоминал, как было приятно прижимать Анрику к себе. Ощущать, что она моя, единственная в целом мире. Сегодня будет новая ночь. Я боялся ее и ждал. Ждал с надеждой и нетерпением и боялся сделать что-то не то, повести себя неправильно и лишиться Анрики навсегда. Она же вела себя так, будто в это утро ничего не случилось.

Анрика подошла, остановилась у меня за спиной и посмотрела на карту в моих руках.

– Ты точно знаешь, куда мы идем? – спросила она.

– Смотри, это маяк, – указал я точку на карте. – По моим расчетам, сегодня мы должны увидеть его свет.

– Мы идем к маяку?

– Да.

– Ты этого не рассказывал, – нахмурилась Анрика. – Я думала, что мы идем туда, где находится разбитый звездобег.

– Звездолет, – исправил я. – Или, вернее, космический корабль, «Центавр-1». Все, что от него осталось, ведь корабль в старину был разобран на части. Да, именно туда мы и направляемся. Я видел это место в своих видениях. Оно зовет меня, будто является ключом к моим воспоминаниям. Говорят, что смотритель маяка жив до сих пор, хотя про него рассказывал еще мой дед.

– Такой старый? – удивилась Анрика.

– Может быть, он один из Вечных? – предположил я.

Анрика пожала плечами:

– Вечные лишь легенда.

– Пойдем? – спросил я, складывая карту и пряча в сумку.