Русская фантастика – 2016 (сборник) - Светлана Колесник

– Пойдем? – спросил я, складывая карту и пряча в сумку.

Затем закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь вызвать то странное чувство единения с пустыней, когда холод шевелится в затылке и опускается по рукам ледяными струйками. Оно стало появляться после смерти отца, когда я вставал на рассвете и учился стрелять, ведь отец всегда хотел, чтобы я тоже стал охотником. Но упрямая стрела никак не хотела попадать в мишень. Глотая слезы, я искал ее среди песка, заряжал самострел и вновь стрелял, пока однажды не слился вместе с ней в полете. Я летел со стрелой и знал, что попаду в черный центр мишени. Видение длилось секунду, я очнулся, и меня затрясло от холода.

Я запомнил то чувство. С тех пор иногда я вызывал его сознательно, порой оно являлось незваным. Но сейчас приходить не хотело. Тогда я представил, что становлюсь легким-легким. Невесомое тело отрывается от земли, вместо рук вырастают белые крылья, потоки ветра подхватывают меня и несут ввысь. Но нет – я не птица, я – большая светящаяся сфера. Начинает колоть в пальцах, я опускаю ладони на песок, и ощущение бесконечности пустыни расходится в стороны невидимыми волнами. Глаза закрыты. Я взбираюсь на проходящие под песком горы, мимо песочников и светящихся кристаллов, бегу по каменной гряде. Дальше, еще дальше на восток, где в вышине сияет фонарь маяка.

В противоположной стороне, на западе, бушует ураган. Пустыня бурлит и клокочет, песчаные волны вздымаются и несутся на запад, где стоят две маленькие человеческие фигуры. Я вижу толстую с жировыми складками спину кита, роющего песок вдоль гряды. Он идет перед ураганом и ищет добычу. Если мы пройдем по гряде, кит не сможет нас достать, но как спастись от стихии?

Я вожу карандашом по карте, рисуя безопасную дорогу. Ломаная линия смещается правее старого пути и заканчивается маленьким кругом.

– Что это ты нарисовал? – прошептала Анрика.

– Нам туда, – махнул я рукой, указывая путь.

Только бы успеть до бури. На горизонте ударил фонтан песка. Кит, высунувший на поверхность макушку, тяжело вздохнул, и по пустыне прокатилось протяжное «У-х-ххх!».

Корабль мы увидели издалека. Не космический, а обычный. Искореженный парусник был наполовину засыпан песком, над пустыней возвышался его нос, торчали две чудом сохранившиеся мачты и сломанное полозье. Обрывки парусов трепетали на ветру грязными лохмотьями.

– Мы шли к кораблю? – спросила Анрика. Она с тревогой оглядывалась.

Горизонт на западе потемнел. Стена песка поднималась в воздух, закрывая небо. Фиалка попыталась вырвать стягивающую шею веревку из рук девушки.

– Успокойся!

Анрика хлопнула корову по макушке раскрытой ладонью. Фиалка обиженно захныкала.

– Быстрее, – сказал я. – Переждем ураган внутри. Другого выхода нет.

Я почувствовал корабль, когда мысленно путешествовал по пустыне. Укрыться в нем казалось хорошей идеей. Сейчас, глядя на ветхие доски, эта мысль уже не выглядела удачной. Старая древесина кое-где проросла колючками. В борту над самым песком зияла пробоина.

– Это сделал кит, да? – спросила Анрика.

Я заглянул внутрь. В темной глубине ползали несколько светящихся жуков, и ворчливо жаловался ветер. Из-за колючек забираться пришлось с осторожностью. Как я ни старался, но одна из них скользнула по лицу, едва не задев глаз, и на щеке осталась глубокая царапина.

– Ч-черт! – выругался я.

В темноте кто-то зашевелился. Анрика вскрикнула. Я выхватил самострел и направил в сторону фигуры, выглядывающей из-за кучи мешков.

– Не надо в меня стрелять, – мысленно сказал незнакомец. – Я безоружен. И весьма мирен.

Он нагнулся, поднял сплетенный из тонких веток фонарь, в котором копошились светящиеся жуки. Тусклый свет осветил его лицо, выхватив из темноты выпученные глаза и смеющийся широкий рот.

– Зеленокожий? – удивился я.

– К вашим услугам, – кивнул он, продемонстрировав пластины хитинового панциря на голове.

Со щелчком сложился и разложился гребень с острыми колючками. Я внимательно вгляделся в зеленое лицо. Через левый глаз жителя пустыни пробегал шрам и опускался на губу, отчего казалось, что зеленокожий все время насмешливо прищуривается. Одет он был в куртку из кожи огненной ящерицы. На его плече висела потертая сумка.

У зеленокожих нет собственных имен. Как их только не называют: пересмешниками, теми, кто забирается в головы, гоблинами. Некоторые даже считают, что зеленокожие неразумны, просто их мастерство подражания трудно отличить от поведения человека. Но я знаю, что это ложь. Они такие же, как мы, просто людям трудно это признать.

– Обычно я зарываюсь перед бурей, – вздохнул зеленокожий. – Но сейчас это бес-по-лезно. Чувствуете, какие волны надвигаются? Хр-р-ра! Выкопает. И закопает вновь, но уже мертвого. Поэтому я спрятался здесь.

– Думаешь, обшивка выдержит? – спросил я, глядя, как Анрика привязывает Фиалку к основанию мачты.

Порыв ветра занес в корабль пригоршню песка. Зеленокожий подошел к пробоине, открыл клетку-фонарь и вытрусил жуков наружу.

– У нас есть Последняя Песня, – сказал он, вернувшись на место. – Ее надо петь перед смертью, когда не успеваешь завершить паломничество.

Зеленокожий сел на корточки и затянул песню, не мысленно, а в голос. Она была похожа на шуршание песка и завывание ветра.

– О-у-у-о-а-а-а! – пел он, раскачиваясь. – Ш-ш-ш-ш.

– Помоги заделать дыру, – обратился я к Анрике.

Мы принялись таскать тяжелые, наполненные песком мешки к пробоине, волоча их вдвоем по полу. Видимо, мешки использовали в качестве балласта, чтобы придать кораблю нужную устойчивость.

– Ш-т-ш-т-о-о-у-а-а-а! – завывал зеленокожий.

Его глаза подернулись пленкой.

– Пожалуйста, пусть он замолчит, – сказала Анрика.

Я стукнул зеленокожего по спине. Он посмотрел на меня мутными глазами, отполз к носу корабля и там продолжил свое заунывное пение. Фиалка принялась грызть веревку.

– Глупая, – сказала ей Анрика. – Снаружи ты не выживешь.

Я дотащил последний мешок и взвалил на образовавшуюся кучу, перекрывая единственный лучик света. Мы оказались в кромешной темноте. Даже светящиеся жуки куда-то попрятались. Анрика прикоснулась к моей руке и прошептала:

– Я хочу жить.

– Мы выживем, – сказал я. – Надо только крепче привязаться к мачте. У меня есть веревка.

Я достал из сумки бечеву, помог закрепиться Анрике и привязал самого себя.

– Иди сюда, – бросил я зеленокожему.

Тот не ответил. Оставалось только ждать. Я прижал ладони к холодному дереву. Корабль скрипел под порывами налетающего ветра. Снаружи стучал песок. Зеленокожий, не замолкая, пел Последнюю Песню. Его голос то набирал силу, превращаясь в вой, то затихал, становясь жалобным бормотанием, переходящим в плач младенца. Вторя жителю пустыни, хныкала Фиалка.

Я почувствовал корабль. Растворился в скрытом неистовстве и жажде свободы. Корабль, который всю свою жизнь мчался в песках, теперь стал пленником пустыни. Он ждал ураган, как свободы, как избавления, как память о последнем походе, когда он шел наперегонки с китом. Сквозь рокот оставшейся в прошлом бури я услышал чужие голоса.

«Он нас догоняет!»

«Быстрее! Поставьте паруса!»

«Нет! Не выдержат мачты!»

Впереди возвышались скалистые рифы. Стоит их достичь, зацепиться брюхом за острые выступы, и кит останется без добычи.

Крак! – сломалась в далеком прошлом третья мачта, упавшая поперек палубы.

– Слышишь? – спросил я у Анрики. – Это кричит погибшая команда.

– Нет, я ничего не слышу, – прошептала девушка.

«Какой огромный! Настоящий дьявол!»

«Стреляйте, чего вы ждете!»

«Берегись!»

Раздался удар, корабль вздрогнул. Вскрикнула Анрика. В моей голове кричали упавшие за борт люди, пожираемые хищником из прошлого.

– Он здесь! – выкрикнула Анрика. – Рядом с кораблем!

Я тоже его чувствовал. Кит разрывал песок вокруг корабля. Слышал наш запах и хотел заполучить добычу. Его спина чиркнула по днищу. Фиалка села на задние лапы и затявкала, подняв голову кверху.

Новый удар! Кит врезался в корабль. Затрещали ломающиеся доски. Парусник поднялся и лег на правый бок.

– Держись! – закричал я, цепляясь за мачту и прижимая к ней Анрику.

Фиалка заскребла по вставшему дыбом полу, повисла на веревке и захрипела, пытаясь вырваться из стягивающей горло петли. Зеленокожий покатился по днищу, ударился о вторую мачту, крепко обхватил ее руками и ногами. Корабль дернулся и пополз по гребню песчаной волны, сначала медленно, а затем все набирая скорость.

Раздался хруст древесины – это догнавший корабль кит вцепился зубами в корму. Крошились доски. Кричала Анрика. Кита унесло течением в сторону, но он тут же снова догнал парусник и просунул голову в образовавшуюся дыру. Из раскрытой пасти дыхнуло смрадом. Не будь мы привязаны к мачте – скатились бы прямо в зубастую бездну.

Кит оттолкнулся передними лапами с перепонками между пальцев и подтянул тело ближе к нам. Я выхватил нож из висящих на поясе ножен. Полоснул по веревке, которой была привязана Фиалка. С первой попытки разрезать не удалось, и корова осталась висеть на нескольких тонких волокнах.