Черное копье - Ник Перумов

И он заговорил, сбивчиво, захлёбываясь, словно торопился наконец выплеснуть из себя наболевшее; потрясённые друзья только молча слушали…

Оказывается, давным-давно, чуть позже, чем Торина, судьба свела со Злым Стрелком и Малыша. Тогда совсем ещё молодой тангар, только-только отпустивший бороду и освоивший первые секреты кузнечного мастерства, он шатался по Арнору, не зная, к чему приложить силы; повседневная, будничная работа казалась ему скучной, торговля – не стоящей внимания. Он не придавал значения деньгам, перебиваясь случайными заработками. Другие гномы скопили бы за те несколько лет немалые суммы – работа подземных мастеров высоко ценилась, – но Строри растратил всё, что имел. Неумеренная страсть к пиву обернулась ссорой в одной из столичных пивных; подвыпивший гном не заплатил по счёту, а когда хозяин потребовал в залог красивый пояс Малыша с серебряными пряжками тонкой работы, гном ответил ему первым, что подвернулось под руку, – отломанной ножкой скамьи. Хозяин упал, кто-то позвал стражу; и, когда в дверь вломились дюжие арнорские панцирники в полном боевом вооружении, Малыш понял, что дело плохо. «Попал, как каменная крыса в горн». Однако он был при мече и топоре; пиво ударило в голову, и он обнажил оружие.

Малыш отчаянно сопротивлялся, однако и стражники были не лыком шиты. Так или иначе, Малыш ранил одного из них и был ранен сам; наверное, он сумел бы отбиться, если бы к арнорцам не подоспело подкрепление. Воины Северного королевства, видя лежащего в луже крови товарища, рассвирепели – и, глянув им в глаза, Малыш понял, что сейчас его будут уже не задерживать, как вначале, а убивать.

Гордость и горячность помогли ему продержаться несколько минут; потом его ранили вторично. Он начинал слабеть, и тут нежданно-негаданно ему явилась помощь. Молодой загорелый человек с длинным луком за плечами вырос прямо перед панцирниками; те на миг оцепенели, и Олмер (а это был именно он) громким голосом спросил, в чём провинился этот гном. Ему ответили. Олмер промолчал, переводя взгляд с приготовившегося к смерти Малыша на тяжело сопящих от ярости стражников, нагнулся к раненному Малышом человеку, и странно, никто не шевелился, все стояли точно заворожённые, как будто этот пришелец имел право распоряжаться здесь. Несколькими умелыми фразами Злой Стрелок успокоил разгорячённых противников Маленького Гнома и сказал, что вместо драки лучше было бы славным воинам помочь своему истекающему кровью товарищу, и, сказав так, быстро и умело перевязал тому рану. А потом звякнуло золото; Олмер заплатил все долги Малыша, купив молчание и хозяина, и стражников, и даже раненого воина. Он вывел Малыша из враждебного кольца; во дворе Олмера ждала лошадь, и они благополучно ускакали.

Что и говорить, Малыш сверх всякой меры благодарил спасшего ему жизнь человека. И его благодарность была тем сильнее, что он сам понимал, что был виновен и что у Олмера не было никаких причин вступаться за него. И Малыш поклялся, что вернёт долг своему спасителю.

Они расстались надолго, Олмер уходил на восток, и, когда Малыш попросился вместе с ним, тот улыбнулся, сказав, что если он хочет вернуть долг, то пусть остаётся здесь и держится Аннуминаса. Когда он понадобится, его разыщут.

Его и впрямь разыскали через несколько лет, которые он провёл, живя тише воды, ниже травы в учениках у одного старого рангтора, научившего его, помимо всего прочего, и основам искусства боя двумя клинками. Поначалу просьбы были пустячные и касались в основном известий о заброшенных гномьих поселениях. Уже потом Малыш узнал, что так было положено начало богатствам Вождя – он разыскал несколько забытых кладовых. Потом Малыша спрашивали о Голубых горах, о разных коленах гномов… Он честно рассказывал всё.

Затем наступил многолетний перерыв.

Малыш клялся всем святым своего народа, что до появления Радагаста на поле боя под Форностом он, Малыш, и помыслить не мог, что вторгшимися командует его спаситель, что тот превратился в смертельную угрозу для Средиземья. Но и услышав, Маленький Гном не мог в это поверить. И одному ему известным способом он послал о себе весть; там, в Ангмаре, это было ещё возможно. Ответ не заставил себя ждать – Олмер напоминал о былой дружбе, о том, кому именно обязан жизнью Маленький Гном, и просил понаблюдать за его, Малыша, друзьями, «к великому прискорбию попавшими под влияние эльфийских прихвостней», как написал Олмер. Никаких приказов убить или вообще навредить любым способом – только наблюдать.

– Но здесь наши пути разошлись, – продолжал Малыш. – Он не знал ни о нашем походе, ни о его целях. Я не стал ничего сообщать ему, связь прервалась.

– И на том спасибо, – мрачно бросил Торин.

– Вот почему тогда, в его лагере, я советовал вам ни в коем случае не ждать его возвращения, – с отчаянием в голосе продолжал Малыш. – Однако всё обошлось. Олмер был уверен, что мы посланы в разведку, и хотел проследить за нашими действиями. Помнится, тогда мы обсуждали такую возможность… и оказались совершенно правы. Знай он, что мы идём его убивать, он ни за что бы не выпустил нас из своих лап.

– Мы-то шли его убивать, – процедил сквозь зубы Торин. – А вот ты зачем тащился?

– За тем же самым, – твёрдо отвечал Малыш. – Пока мы пробирались на восток, я многое понял. И как ни тяжело было мне пойти против спасшего мне жизнь, я понял, что иного выхода нет. Хотя всякие там драконы мне по-прежнему не по нутру, – закончил он.

– Ладно, – сказал Торин. – А теперь я буду спрашивать, а ты – отвечать. Да смотри не вздумай вилять!

Малыш часто закивал.

– Как ты сносился с Вождём?

– Он назвал мне своих людей, которым нужно передать сведения. Дальше их отсылали они сами, думаю – с улагами.

– Хорошо! Где ближайший отсюда форпост?

Малыш затряс головой.

– Откуда мне знать, Торин? Самый восточный из известных мне – в Железных холмах. Когда мы с Олмером сговаривались, никто и помыслить не мог, что нас занесёт так далеко на восток.

– Почему же тогда Берель отпустил нас? Если Вождь не полный глупец, он должен был прислать тебе какое-то слово. Или по крайней мере велел бы как следует допросить нас в лагере Олмера. Он же прекрасно понял, что мы ему врём!

– Не знаю, – опустил глаза Малыш. – Наверное, он понял, что я окончательно перешёл на вашу сторону и теперь со мной бесполезно сговариваться за вашей спиной.

Торин молча покивал, задумчиво теребя бороду. Малыш ждал, сцепив руки.

– Что скажешь, брат хоббит? – Торин повернулся к Фолко.

– Он говорит правду, – тихо произнёс хоббит.

– Это я и сам вижу. Но что нам с ним делать? По-моему, – лицо Торина окаменело, взгляд стал жёсток, – пусть идёт на все четыре стороны. Не думаю, что нам следует терпеть его дальше. Предал один раз – пусть не до конца, – предаст и вторично. Оружие и припасы поделим по справедливости, не бойся, голым его не прогоним.