Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения

Навстречу новым путникам, нагрянувшим уже затемно, конюший вышел неохотно.

— Добрый вечер, — сказал он, зевая. — Идите в трактир, а я отведу вашу… ох, это вы?!

Улыбка Шерона, узнавшего Ташу, была столь широка, что, казалось, ещё немного — и верхняя часть головы просто отвалится.

— Ох, госпожа, вы вернулись! А я уж думал, что вы так долго обратно не едете, вдруг чего…

— Добрый вечер, — с лёгкой улыбкой перебила его Таша, передавая мальчишке поводья.

Когда она направилась к трактирному крыльцу, Шерон недоумённо проводил взглядом её спину.

— А где… ваша сестра? — всё-таки рискнул крикнуть он вслед.

— Далеко, — бросила Таша через плечо, даже не замедлив шага.

Мрачный Джеми, спрыгнув наземь, в свою очередь всучил конюшему повод.

— Госпожа немного не в себе, — буркнул он. — Вы что, знакомы?

— Вроде как. — Шерон смотрел вслед Таше, поднимавшейся на крыльцо, и улыбка стекала с его лица. — Она была здесь пару шестидневок назад, уехала потом с одним дэем и…

Хлопнувшая дверь скрыла девушку из вида. Вывеска с золотым драконом качнулась на ветру.

Опустив голову, Шерон побрёл с лошадьми куда-то в сумерки заднего двора — а Джеми, тяжело вздохнув, взвалил обе сумки на плечи и поторопился в трактир.

Нет, когда Таша сидела там, у костра, отказываясь верить своим глазам, это было неправильно. А потом она расплакалась, и казалось, что теперь-то всё верно, что она приняла горе и понесёт его, как положено, и со временем это горе притупится. Но она приняла горе и…

Успокоилась.

Она даже не взглянула на гробницу, которую он возвёл. Она переоделась в свежую одежду. А ещё она обратила внимание на ручей, который бежал неподалёку от дороги при выезде из леса; и остановила Принца, и подошла к ручью, и умылась — одной рукой, аккуратно, по-кошачьи.

Она думала о чистоте.

Ещё по дороге она разговаривала о погоде. И улыбалась. Что ему, что этому конюху — улыбалась ведь. Вот только видеть эту улыбку было куда страшнее, чем если бы она рвала на себе волосы и раздирала ногтями лицо. И её глаза… глаза человека, который пережил свою персональную Бездну и сейчас взирает на тебя оттуда. Из мрака, из пропасти.

Глаза мертвеца.

— С этим мы уже ничего не сделаем, братишка, — тихо проговорил Алексас. — Такие раны лечит только время.

Джеми понурым пинком отворил дверь.

Таша уже вполголоса отдавала распоряжения старику-трактирщику. Тот листал гостевую книгу под наблюдением мрачности, облокотившейся на стойку неподалёку. Мрачностями Джеми сокращённо именовал «мрачных личностей» — людей и нелюдей в тёмных плащах, скрывающих лица в тени широких капюшонов, — и относился к ним подозрительно, пусть даже сам драконью долю своей недолгой жизни провёл в подобном плаще: заговорщицкая профессия обязывала.

— Таша, — покосившись на мрачность, нерешительно произнёс Джеми, — а ужинать…

На звук его голоса мрачность обернулась так резко, будто кто за верёвочку дёрнул.

В следующий миг Джеми разглядел её лицо — и смолк, от изумления поперхнувшись воздухом.

— Слава Богине, — выдохнул Алексас. — Герланд.

Изумлённая тишина расползлась по холлу, окутав трактирщика, застывшего с ключом в руке, и Ташу, уронившую с кончика пера чернильную каплю, растёкшуюся по бумаге коротенькими чёрными щупальцами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она посмотрела на лицо Джеми, вытянутое бурей самых разнообразных эмоций

Проследив за его взглядом, подалась вперёд, скосив глаза на молодого человека у стойки.

Незнакомцу можно было дать лет двадцать пять, если судить по лицу: юному, продолговатому, с бледной до полупрозрачности кожей, высокими скулами и чуть раскосыми глазами. Выражение этого лица, однако, разом набавляло пару десятков прожитых годов — за четверть века попросту не успеешь накопить в себе столько цинизма. А ещё сотню добавляли глаза: отражения пронзительной синевы осеннего неба в глубоком колодце. В них даже звёзды были: едва заметные серебристые искры притаились на дне зрачков, и — Таша готова была поклясться — это не было отражением постороннего света.

Ещё от него стойко пахло свежескошенной травой.

А ещё Таша вдруг поняла, что щурится, силясь разглядеть что-то, скрывавшееся за расплывчатой дымкой ускользающей материальности… и на один короткий миг всё-таки увидела это.

То, как за спиной незнакомцы, словно у гигантской бабочки, дрогнули два огромных прозрачных крыла.

Альв?!

Крылья проявились лишь на миг, миражом, эфемерным видением — и исчезли.

Альв равнодушно отвернулся. Вскинув руку, стряхнув невидимую пылинку со своего плеча; потом поправил капюшон и, взметнув плащом, удалился. Вверх по лестнице, неслышно, словно не касаясь ногами ступеней — и это не было фигурой речи: альвы не считались с такими глупыми условностями, как законы притяжения.

— …Фаргори-лэн?

Таша запоздало осознала, что трактирщик — старый знакомый господин Рикон — настойчиво суёт ключ ей в руку.

— Ах, да, — виновато покосившись на кляксу, она поспешно выложила медяки. — А этот… человек… он…

— С вас что, не хватает двух странных личностей на вашей шее? И это лишь те, которых видел я, — усмехнулся старик, сгребая монетки. — Хотя ваше возвращение намекает, что хоть с одной из этих личностей удалось расстаться безболезненно.

Кончик пера ткнулся в чернильницу с такой силой, что чуть не продырявил стекло.

— Благодарю, — бесстрастно вымолвила Таша.

Ухватив Джеми за руку, она поволокла мальчишку наверх; тот шёл за ней с покорной неосознанностью лунатика. Втащив его в комнату, зажгла свет и заперла дверь изнутри.

Швырнула ключ на стол, а Джеми — на кровать.

— Либо ты немедленно рассказываешь, что связывает тебя с этим альвом, — отчеканила Таша, нависнув над ним, — либо я за себя не ручаюсь.

Подняв взгляд на её лицо, Джеми невольно сглотнул.

— Сняла бы ты уже эту штуку с шеи, — торопливо посоветовал он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я пробовала, — ровно сказала Таша, неосознанно касаясь зеркальца под платьем. — Она не снимается.

— Как так?

— Вот так. Если я пытаюсь, цепочка раскаляется и начинает сжиматься.

— Может, я попробую…