Далекие острова. Трилогия (СИ) - Олег Будилов

Я хотел ответить, но он предостерегающе поднял руку.

— Я не провоцирую Вас и не допрашиваю. Мне нужен честный ответ. Будьте спокойны, этот кабинет не прослушивается, — он сделал короткую паузу, а потом быстро добавил, — пока.

— Вы задаете слишком сложные вопросы, — сказал я, — возможно я и ответил бы на них, только не здесь.

— Все-таки считаете меня провокатором? Не хотите говорить?

Рок улыбнулся. Он подначивал меня, пытался втянуть в игру. Сейчас капитан больше всего походил на кадета второкурсника, который пытается навязать новичку первогодку фехтовальный бой. Я понимал, что просто так он не отвяжется, значит нужно было держать себя в руках и постараться обойти острые углы.

— Я два года защищал свою родину, получил много наград и дослужился до командира морины. Меня не в чем упрекнуть. Верю ли я людям, которые, не моргнув глазом, посылали на смерть десятки тысяч? Не верю. Вы прекрасно знаете сколько было бездарных адмиралов, сколько было заведомо провальных операций.

В моих словах не было ничего крамольного, за время войны многих высокопоставленных военных разжаловали за допущенные ошибки. Я мог назвать имена этих людей.

— Их наказали, — сказал Рок, — отстранили, лишили званий и наград.

— Возможно. Но я боюсь оказаться под началом такого опасного безумца. Он прикажет Вам, Вы мне, а я вынужден буду делать бессмысленные и ужасные вещи.

Рок закурил и откинулся на спинку стула. Куда-то делся его серебряный портсигар и папиросы он доставал из обычной пачки.

— Странный у нас получается разговор, — задумчиво сказал капитан, — мне кажется, что Вы лукавите и не хотите ответить честно.

Я ухмыльнулся.

Рок выпустил облачко дыма, оторвал зубами кусочек промокшего бумажного мундштука и бросил его в корзину для бумаг.

— Боитесь, что я сдам Вас в контрразведку?

Не дождавшись ответа, он встал и громко сказал, — ненавижу адмиралтейство!

Я улыбнулся.

— Видите, теперь нас арестуют вместе, — сказал Рок.

В сущности, я всегда к нему хорошо относился. Капитану нужны были ответы, но в состоянии ли он понять, почему я отказываюсь от блестящего будущего?

— Поймите, я не хочу больше убивать людей или посылать их на смерть, ни своих, ни чужих.

— Вардов пожалели?

— И их тоже.

Рок хотел возразить, но я поспешил закончить свою мысль.

— Я понимаю, что существуют интересы государства, ради которых можно совершать любые поступки. Совершайте, я согласен с тем, что цель оправдывает средства, только меня в это больше не впутывайте.

Капитан хмыкнул и затушил папиросу.

— Вы уже замазаны по самую макушку. Неужели хотите после смерти попасть в чудесную подводную страну, где русалки подносят вино, а рыба сама прыгает на сковородку?

Я никогда не был ханжой, но шуток на тему религии не любил. В любом случае, не стоило капитану лезть мне в душу.

— Хочу, но вряд ли получиться.

— Значит, по-Вашему, кто-то другой должен делать за Вас грязную работу?

За годы службы, я достаточно сделал для него и для таких, как он — бесчувственных, самоуверенных, убежденных в своем великом предназначении и в своей несомненной правоте.

— Для каждого дела нужны подходящие инструменты, — ответил я, — оставьте в покое нормальных офицеров — меня, Сола, Хала. Найдите тех, кто с радостью пойдет за Вами.

Рок от души рассмеялся.

— Все еще верите в людей?

Отсмеявшись, он подвинул ко мне увесистую папку.

— Смотрите. Это доносы на Вас.

Он развязал тесемки и достал несколько листов исписанных разными почерками.

— Вот это от лейтенанта Хота, вот это от капитана Хала, вот это от вашего любимого доктора Сола.

Он протянул мне бумаги.

— Полюбуйтесь. Вот они Ваши хорошие офицеры, Ваши друзья. Все здесь. Вы думали, что доктор заботиться о Вашей душе, а он, по моей просьбе, пытался Вас расколоть.

Я знал, что Рок не любит запах сигар, поэтому вытащил из кармана, купленный накануне, кожаный хьюмидор, достал одну и раскурил.

Капитан поморщился, но ничего не сказал. Он все еще протягивал мне пачку доносов, но брать их я не собирался.

— Какая у Вас отвратительная привычка, — наконец сказал он, пряча бумаги обратно в папку.

— Не верите мне? — спросил Рок, — думаете я подделал эти бумаги?

— Верю.

— Тогда почему Вы так спокойны? Неужели знали или догадывались?

Мне надоел этот разговор. Не важно подслушивали нас или нет. В конце концов, если меня захотят обвинить в измене их ничто не остановит.

— Скажите, Рок, Вам самому не противно? Когда-то за подобную бумажку могли вызвать на дуэль, а сейчас офицеры сами с радостью несут Вам эту гадость. Но стоит ли их в этом винить? Это Вы сделали их такими, ваша проклятая система. А я так давно общаюсь с офицерами адмиралтейства, что потерял способность удивляться. Говорите сразу, что Вы приберегли напоследок, может быть доносы от моей родни?

Рок с интересом разглядывал меня. Я думал, что после таких оскорбительных слов он начнет действовать, расшумится или вызовет патруль, но капитан молчал.

Я смотрел на него и курил.

— Нет, — сказал он, — доносов от Ваших родных у меня нет.

Если бы Рок раскричался, наверно я бы не сказал ему все, что хотел.

— Вас все еще забавляет моя вера в людей? Я знал, что никто из моих близких никогда не донесет на меня. А Вы уверены в своих?

— Но ваши друзья… — начал капитан.

— Значит такие друзья, — перебил я, — значит мое решение правильное.

Я положил сигару в пепельницу, встал и поправил фуражку.

— Вы просили ответить честно, извольте, — продолжал я, — меня тошнит от адмиралтейства, от устава, от тупых адмиралов, которые пропихивают на хорошие должности своих сынков-недоумков. Я хочу вернуться к семье, чтобы воспитать детей настоящими людьми, чтобы они не верили пустым обещаниям и красивым словам, чтобы думали своей головой и сопротивлялись системе изо всех сил.

Рок кашлянул, налил из графина немного воды в стакан и выпил.

— Смело, — сказал он, — яркое выступление, только вот аплодисментов не будет.

Я молча ждал продолжения.

— Значит отказываетесь служить?

— Отказываюсь.

Странное дело, я видел, что капитан совсем не обиделся. Казалось он заранее знал, что я отклоню его предложение.

— А если война?

— Если война, Вы меня и спрашивать не будете, призовете и все.

— Не просто призову, а сам за Вами приеду.

Рок говорил очень серьезно. Неужели ему, что-то известно? Последняя война закончилась всего несколько лет назад, только безумцы могут решиться на то, чтобы развязать новую.

— Вы думаете скоро начнется?

Рок с ненавистью, словно ядовитую змею, раздавил мою сигару в пепельнице, достал платок, вытер пальцы и выбросил его в корзину для бумаг.

— Обязательно. Вы ведь не один такой совестливый. Многим не нравиться то, что у нас происходит.

— В армии?

— И в армии, и в государстве. А знаете, какое самое лучшее средство от народного недовольства? Война. И так считают здесь, — Рок ткнул пальцем в потолок, намекая на совет адмиралтейства, — и там, у вардов. Так что, либо они первые начнут, либо мы. Готовьтесь, Бур, скоро громыхнет.

Наши взгляды встретились.

— Знаете, Рок, если бы я мог это остановить, я бы остался. Но не Вы, не я не сможем…

— Хватит, — прервал меня капитан. Он встал и поправил портупею.

— Господин супер-лейтенант, адмиралтейство больше не нуждается в Ваших услугах. С этого момента Вы офицер запаса. Все необходимые документы Вы получите завтра в канцелярии. Не смею больше задерживать.

Я отдал честь и вышел. Рыжий адъютант вежливо привстал, но провожать меня не стал.

Билетов на остров Хос не было, и мне пришлось задержаться в столице еще на несколько дней. Я терпеливо ждал парохода, жил в гостинице, обедал в центре, вечерами прогуливался по бульвару. В старый город меня больше не тянуло.

Рок ничего не стал предпринимать и отпустил меня с миром. Это было странно, но думать о том, почему штабной офицер поступил так, а не иначе, не хотелось. В канцелярии со мной были очень любезны, выдали премию и заставили подписать кучу бумаг о неразглашении.

За время, проведенное в столице, меня никто не навещал, хотя многие знали мой адрес. Признаться, я был этому рад, потому что совершенно не представлял, как себя вести с бывшими друзьями, после того, что мне рассказал Рок. Самое удивительное, что я совершенно не злился на Сола. Видимо его старания не прошли даром, я научился прощать.

Сын Бада отказался встречаться со мной. Я поговорил с его родственниками, передал награды и деньги, револьвер они не взяли. Им было все равно, что случилось с Бадом, казалось они даже обрадовались, узнав, что непутевый зять наконец ушел из их жизни.