Подметный манифест - Далия Трускиновская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Тоже, поди, до театра охотница? - полюбопытствовал Архаров.
- До слухов она беспримерная охотница, - честно признался недоросль. - Донесла ей какая-то подлая баба, что я будто бы пьяный был третьего дня домой привезен без памяти… До теперь-то и напиться негде, все сидят по домам, никаких развлечений, ни собраний, ни концерта домашнего! А тетушке охота с кузинами повидаться, они тоже званы, она ведь редко выезжает…
- И в котором же часу следует вам быть в Лефортове? - вполне дружелюбно осведомился Архаров. Хотя Лефортово пока еще не упоминалось…
Недоросль повернулся, чтобы разглядеть стоящие за его спиной большие часы.
- Не трудись, сударь, - сказал Левушка. - Они встали. Восемь кажут без четверти, а утра или вечера - сам изволь решать.
- Кель дьябль! - заорал Вельяминов, вскакивая. - Терешка, пьяное рыло, завести забыл!
Архаров неторопливо добыл карманные часы.
- И четырех пополудни еще нет, - сказал он.
- Так в пять начинают!
- Когда же в такую рань начинали? - удивился Левушка.
- Да по мне - хоть спозаранку! - едва не плача, отвечал Вельяминов. - В кои-то веки дистраксьон, приличное собрание, именной инвитасьон, бомонд, все модные женщины, а я?…
- Не смею мешать, господин Вельяминов, - произнес Архаров, вставая. - Собирайтесь поскорее. В иной раз встретимся. Идем, Тучков. Пусть не треплют языками по Москве, будто бы обер-полицмейстер зверь и моветонная харя.
- Честь имею, сударь, - тут же адресовалсяЛевушка к Вельяминову и, пропустив Архарова в дверь, выскочил из комнаты.
- Идем скорее, - тихо приказал обер-полицмейстер. - И молчи, Христа ради…
Заговорить Левушке было позволено уже в карете.
- Держи, спрячь, - велел Архаров, добывая из карманов на стене пистолеты. - А я эти возьму… Тяжелые, как бы карманов не прорвали… Сашка, доставай бумагу, чернильницу, пиши так… «Карл Иванович, всех, кто обретается в конторе, собери и отправь наискорейше в Лефортово, к Оперному дому, и пусть бы окружили оный и брали приступом, коли потребуется…» Знак, знак! Тучков, какой мы, в театре сидя, можем подать знак, окромя выстрела? Сашка, слушай. Мы с Тучковым будем в театре. Где, как - сам не ведаю. Вели кому-либо из наших шуров туда пробраться… Мать честная, Богородица лесная, сам же я всех услал в Сретенский монастырь!… Пиши так: «И коли людей нет, послал бы своих из подвала…» И еще пиши: «И пусть пошлет в Сретенскую обитель, чтобы не отпускать драгун, а их тоже послать в Лефортово…»
- Николаша, ты умом повредился, - объявил Левушка.
- Вылезай из кареты, Тучков. Сашка, увидишь, что мы уезжаем, - тут же в контору! Чего Шварц спросит - разъясни на словах. Скажи ему - иного пути, чтобы этих подлецов прихватить на горячем, не вижу. Пусть окружают театр, это возможно, он в парке расположен, пусть сидят в кустах. Услышат стрельбу - тут же на приступ! Ну, с Богом! Стой! Когда придут - тоже бы знак дали, два выстрела разом…
Архаров и Левушка вышли из кареты и встали за углом, карета же укатила, и только Иван на запятках, обернувшись, разинул в недоумении рот.
- А вот и недорослев экипаж подают, - прошептал Архаров. - Тучков, за мной…
При необходимости он умел двигаться весьма быстро. Левушка же, прирожденный фехтовальщик, обладал не просто ловкостью, а неким чувством, позволяющим безмолвно взаимодействовать с товарищами. Именно потому и удалось одновременно оказаться справа и слева от сбегавшего с крыльца Вельяминова.
- Но, милостивые государи… - начал было недоросль.
- Полезай в экипаж, живо, - тихо приказал Архаров. - Сперва ты, Тучков…
Вельяминов опомниться не успел, как уж был вмят в заднее сиденье кареты, имея по бокам поручика Преображенского полка и московского обер-полицмейстера.
- И только пикни, - предупредил Тучков. - Я не погляжу, что ты беспримерный болванчик…
- Вели, чтобы сразу везли в Лефортово, - сказал Вельяминову обер-полицмейстер. - Объяснил бы мне кто-нибудь, с чего они всякого человека непременно зовут болванчиком.
- Хочешь, чтобы называли идолом? Это они с французского перекладывают, у французов «идол», «кумир», а по-русски можно сказать и «болван», опять же, «болванчик» - это ласкательно…
- Идол, - повторил Архаров. - Нет, нам с Сашкой такого слова пока не попадалось…
И подумал, что, занятый делами, давно уже не слушал на сон грядущих французских книжек. Какие уж книжки, когда Пугачев на носу?
- Какое Лефортово, меня ждет тетушка! - заголосил, опомнившись, недоросль. - Я обещался заехать за ней, вот и инвитасьон у меня…
Более он не сказал ничего - слева ему запечатала рот большим сбитым в клубок платком Левушкина рука, справа в бок сунулось пистолетное дуло.
- Тетушке твоей, сударь, для души полезнее будет сегодня дома посидеть, - объяснил Архаров. - В Лефортове для нее чересчур шумно будет…
Вельяминов замычал.
- Николаша, он о пудре беспокоится, - догадался Левушка. - Коли мы с него пудру стряхнем и смажем, он нам покажет кузькину мать.
- Коли будет вопить - вообще вымоем, - пригрозил обер-полицмейстер. - Слышишь, сударь? И не где попало, а в Неглинке искупаем. Вот ею как раз повеяло…
Карета действительно въезжала на крутой Кузнецкий мост. Там и застряла.
Недоросль волновался, восклицал, переходил на французскую речь, наконец выматерил Левушку - материть Архарова побоялся. Левушка дал сдачи, и дал щедро - любовь к музыке вкупе с возвышенными чувствами у него была сама по себе, а понимание жезненных необходимостей - само по себе, и на полковом плацу, школя рядовых, он мог загнуть весьма выразительную словесную загогулину, беря в том пример со старшего товарища. Опять же, и архаровцы, общество которых он любил, многому могли научить.
Наконец карета опять тронулась и с переменным успехом добралась до Мясницкой, оттуда - до Покровских ворот. За ними уже стало полегче.
- Гляди-ка, - сказал Архаров, отодвигая занавеску. - Вон сколько публики-то собирается…
И точно - к единственному в той части Москвы мосту через Яузу катили кареты с гербами на дверцах. Левушка насчитал их четыре.
- А что, сударь, когда свой инвитасьон изволил получить? - спросил Архаров недоросля. - Не может быть, чтоб давно…
- С утра от тетушки доставили. Она писать не охотница, прислала с человеком заместо записки, а на словах - чтобы я за ней заехал. Мой-то экипаж новомодный, щегольской, а у нее… - Вельяминов задумался, припоминая для сравнения хоть какое древнее историческое событие. Но ничего древнее минувшего царствования он не ведал.
Однако Архаров с Левушкой догадались, в чем загвоздка.
- Времен царя Гороха, - сказал невеликий историк Архаров, и одновременно Левушка произнес:
- Времен царя Навуходоносора!
- Кажись, нам повезло, Тучков, - пробормотал Архаров. - Ну, Господи благослови…
Карета подкатила к театральному подъезду. Все было устроено наилучшим образом - по довольно широкой дуге экипажи один за другим доставляли знатную публику и тут же отбывали в аллею за театром. Левушка выпрыгнул первым, следом при помощи лакея вышел недоросль Вельяминов, последним выбрался Архаров. И тут же, не сговариваясь, поручик Тучков и полковник Архаров встали справа и слева от недоросля, причем полковник незаметно уперся ему отставленным большим пальцем в бок. Недоросль как приоткрыл рот, так и не мог закрыть обратно: он понял, что при малейшем его неповиновении раздастся выстрел.
- Доставай, сударь, инвитасьон из кармана, - прошипел Левушка.
Приглашение выглядело как обычное письмо на имя милостивой государыни, и так далее, с указанием названия трагедии и с подписью князя Горелова. Оно потребовалось уже в театральных сенях, где подошел некий кавалер и осведомился, с кем имеет честь. Недоросль объявил себя племянником госпожи Хворостининой, а Архарова с Левушкой тоже причислил к родне. При этом Левушка пришел ему на помошь, затеяв считаться родством с отсутствующей дамой, Архаров же отвернулся - его довольно уже запомнили москвичи и могли признать в лицо.
К счастью, прибыл экипаж, в коем сидели какие-то важные господа, и кавалер устремился к ним. Архаров окинул взглядом сени и обнаружил, что стоит в них, разбившись на две компании, какой-то разномастный народ, одни мужчины, причем у многих - сабли или палаши. В театральную залу они явно не спешили.
Архаровская подозрительность, и без того рвущаяся в дело, как стая охотничьих псов со сворки, тут же отметила какое-то тревожное состояние этих вооруженных мужчин.
- Идем скорее, - шепнул Левушка, которому было несколько не по себе: они втроем стояли посреди сеней, Вельяминов мог в любую минуту вытворить очередное дурачество…
Наконец Архаров, Левушка и недоросль оказались в театральной зале.
Это было немалое помещение с десятью рядами кресел, причем задние ряды стояли уже на возвышениях, и с неимоверным количеством небольших лож, разделенных между собой стенками, и каждая стенка имела в торце обращенную к залу высокую колонну. Ложи были расположены полукругом, и в некоторых уже сидели дамы.
