Дикари - Роже Мож

— Я уверен, — сказал он, собираясь сесть на мула верхом, — что Спор заинтересовался таким красивым лицом, как твое, когда ты поступил сюда...

Юноша понимающе улыбнулся:

— Я должен сказать, что такое действительно случается с новенькими, но потом он уже больше не обращает на них внимания.

Гонорий сидел уже в седле.

— Он любит только что-то новое, ведь так?

— Именно так, — ответил эфеб.

— А ты тоже такой? — спросил Гонорий, наклонившись к нему.

— Нет! — протестующе ответил тот. — Совсем не такой!

— Но у тебя же есть друг, который с тобой живет, а ты хочешь увидеться со мной?

— Мой друг уехал. Он поехал жить с одним ретиарием в Геркуланум, тот просто животное, покрытое рыжей шерстью; однажды он привел его к нам переночевать, так от него пахло чесноком и всю ночь он шумно пускал газы. Я люблю мужественных мужчин. Но у того все было преувеличено. Поэтому-то я теперь совсем один, и я был бы счастлив, если бы вы поселились у меня... Это небольшое жилище, но у меня есть лоджия, которая выходит в сад, и вечером на ней очень хорошо.

— Я благодарю тебя... Я подумаю над твоим предложением, но сначала нам надо понять, сможем ли мы поладить друг с другом.

— Я уверен, что сможем! — с необычайной живостью воскликнул молодой писец, имевший такое нежное сердце, а Гонорий уже натянул поводья и ударил коленями мула, чтобы тот тронулся с места. — И я уверяю вас, что, когда мы останемся наедине, я сделаю для вас все, что вы ни попросите, чтобы доставить вам удовольствие!

Выезжая на улицу, молодой адвокат обернулся, чтобы еще раз посмотреть на завоеванного им юношу, который все еще стоял около конюшни и с грустной улыбкой смотрел ему вслед. В этот момент Везувий вновь начал сердиться, как несколько часов назад, когда Палфурний и его гость разговаривали на террасе, одновременно и любуясь грандиозным зрелищем, и ужасаясь силе слепой стихии. Встревоженные этим угрожающим ворчанием, все окружавшие Гонория в смятении замерли, глядя на величественный силуэт, возвышавшийся над городом.

Но Гонорий твердо решил во что бы то ни стало помочь Сулле, поэтому он не стал раздумывать о нешуточной опасности, грозившей ему на склонах дымящегося гиганта, готового вот-вот разгневаться.

Глава 41

Везувий захватывает власть

Августовское солнце уже многие часы нещадно накаляло ступеньки, высеченные в слепящей глаза серной породе, проклятых миром рудокопов, изнывающих в адском пекле, бессмысленно нагроможденные бараки, жалкие лавки и две харчевни, отупевших от жары рабов, которые разливали теплую воду из цистерн по кувшинам, облепленных мухами мулов, привязанных к своим колышкам. Наконец наступила ночь, со стороны морского берега и с залива подул бриз, скоро должна была взойти луна, цвет которой помогал забыть все зло и все несправедливости еще одного каторжного дня.

Котий снова сидел с держателем харчевни Литиасом под навесом, где тот любил поговорить о делах. Они то разглядывали темную массу лагерных ворот прямо напротив, то смотрели отсюда, сверху, вдаль — на море, на поверхности которого играли лунные блики, и на берег, где на темной прибрежной полосе угадывались огни Помпеи и Геркуланума.

Литиас, отложивший две тысячи сестерциев за посредничество в том деле, когда заключенному Сулле было позволено переспать со своей молоденькой рабыней, знал, что у Котия есть и другие идеи в голове, да и Котий понимал, что Литиас обо всем догадывался. Разговор, который они сейчас начнут, будет решающим, и Литиас мысленно подсчитывал возможные барыши. Главной мечтой держателя харчевни был большой дом с садом в окрестностях Геркуланума, который он хотел построить между морем и дорогой, ведущей в Неаполис[104]. Как только он вытянет из лагеря и рудников все возможные деньги, то уедет из этого безнадежного места, куда приехал семь лет назад, имея всего три тысячи сестерциев и двух нескладных рабов, купленных по дешевке, спустится вниз и станет там жить.

— Литиас, — начал Котий, — я благодарю тебя за то, что ты сделал для этой вдовы, которая так беспокоится за своего сына. Несчастная истратила много денег в надежде добиться смягчения его участи, и, поскольку она хочет, чтобы он дожил до того дня, когда ее хлопоты увенчаются успехом, нельзя ли сделать так, чтобы он работал не на самом руднике, а просто в лагере? Как ты думаешь? Я видел, что заключенные используются и на менее тяжелых работах.

— Я могу попытаться что-нибудь сделать, — сказал владелец харчевни. — Но тебе, видимо, ясно, что это, как и все остальное, потребует денег...

— Там есть, например, склад, где хранят мешки с серой, он находится совсем рядом с въездными воротами. Если ты сможешь добиться того, чтобы его перевели туда, то это было бы самое лучшее.

— Конечно же! — иронично поддержал Литиас. — Так ты сможешь с ним перекинуться несколькими словами, когда будешь приезжать с повозками за серой...

Котий посмотрел на своего собеседника.

— Разговаривать с ним? — деланно удивился он. — Что касается меня, то мне почти нечего ему сказать, кроме того, что ему уже сказала малышка, которая ходила на свидание. Чтобы он не отчаивался и что его делом занимаются.

Литиас сделал глоток вина.

— А мне, напротив, показалось, что тебе есть что ему сказать... — заметил он.

— А что бы сказал ему ты, если бы был на моем месте?

— Ну, если бы я действительно беспокоился о нем, то понимал бы, что усилия, предпринимаемые в Риме, могут быть напрасными, что администрация лагеря себе на уме, а суд часто несправедлив, поэтому я бы, например, сказал ему, что в следующий раз, когда приеду за серой, спрячу его между мешками и таким образом, на повозке, провезу через ворота... Вот такую вещь ты смог бы ему сообщить, — закончил с улыбкой Литиас.

Котий дал понять, что он очень доволен советом.

— Смотри-ка, Литиас, я и не подумал об этом. А ведь это идея, над которой надо поразмыслить...

— Я могу подать тебе и другие идеи! Разве я не живу здесь уже долгие годы? У меня было время подумать надо всем этим. Ты смог бы еще ему сказать, что твои люди, разбив лагерь в часе ходьбы отсюда, ждут его, чтобы увезти подальше от лагеря, так как за ночь можно пересечь горный массив и попасть на дорогу, ведущую на Пулланиум[105].

— Так ты, — оборвал его встревоженный Котий, — заметил, что у меня есть люди в горах?

— Ну конечно же. Я люблю знать все, что происходит вокруг меня...

— Ты кому-нибудь говорил об этом?

— Я? — оскорбился держатель харчевни. — Ты — мой клиент. Осмелюсь даже сказать, что ты мой гость. Я не хочу вмешиваться в твои дела, рассказывая о них направо и налево! — И он продолжал: — Вернемся к тому, о чем я говорил: попав на дорогу, ведущую на Пулланиум, можно быстро достичь порта, расположенного недалеко от Фунди[106], там стоит много рыбацких барок, некоторые из них выходят в открытое море. И если заранее договориться с рыбаком, то можно будет все провернуть очень быстро и вскоре покинуть пределы Италии.