Роман Молодой - Сычев К. В.

– Я знаю об этом, – буркнул Михаил Тверской. – Меня тоже туда приглашали, но я был болен. Ясно, что после такой победы русские князья будут искать у него «любовь и дружбу»! Но стоит ему пошатнуться…Впрочем, только один Господь знает, что будет…

– Кроме того, в Москву приехал митрополит Киприан! – продолжал владыка. – Мы знаем, что когда-то Дмитрий Иваныч жестоко обидел его…Но славный Киприан – настоящий, набожный и праведный святитель, который служит не только Москве, но и всей православной Руси! Это – торжество православной церкви!

– Дал бы Господь! – улыбнулся Михаил Александрович. – Тогда никто не осмелиться несправедливо обижать нашу Тверь! Святитель сможет остановить Дмитрия Московского, если он нарушит христианский мир. Давно пора считаться с христианами не только в одной Москве! А ведь и в Литве немало православных! Даже сам Ольгерд задолго до своей смерти тайно принял христианство! Да и прочие литовские князья… Значит, нужно поддержать всех людей нашей веры!

– Так и будет! – кивнул головой тверской владыка. – Все знают, что тот Ольгерд поддерживал славного Киприана! Поэтому наш святитель относится с уважением к литовским князьям! Однако из Литвы приходят недобрые вести…Еще тогда говорили, что Ягайла готовился оказать помощь Мамаю против Москвы, но опоздал, а после битвы испугался…А нынче в Литве полный беспорядок, и князь Кейстут захватил великокняжеский «стол»! Он узнал от своих немецких людей, что Ягайла заключил против него тайный союз с немцами и посулил им богатые литовские земли! Старый Кейстут не стерпел такой подлости и, объединившись с другими литовскими князьями, повел войска на Вильно. Он без труда занял литовскую столицу, взял в плен Ягайлу и объявил себя великим князем…А схваченный им холоп Войтыла, любимец и зять Ягайлы, был немедленно повешен! Все думали, что Кейстут вскоре расправится со своим племянником, но тот пожалел его молодость…Ягайла получил во владение города Крево и Витебск с землями его покойного батюшки! Но думаю, как бы Кейстуту не пришлось раскаиваться в своей доброте! Правда, Ягайла пока еще соблюдает навязанную ему клятву…Но кто знает, что будет дальше? Кейстут уже стар, и его власть непрочна! Кроме того, многие князья его не поддерживают…К примеру, Дмитрий Ольгердыч Брянский! Он отказался признать Кейстута великим князем! И его брат Андрей, сидящий во Пскове, тоже не в ладах с Кейстутом. Видно, скоро там разгорится междоусобная война! И Кейстуту вряд ли удастся удержать великокняжеский «стол»!

– Да, горько это слышать! – молвил, нахмурившись, великий князь Михаил. – У Твери теперь нет надежного союзника! Некуда обратиться за защитой! Надо хотя бы задобрить нового ордынского царя Тохтамыша и побыстрей собрать для него серебро! Не дай Бог, разгневается, и тогда мы совсем пропадем…

ГЛАВА 10

ГОСТЬ РОМАНА МОЛОДОГО

– Салам тебе, славный мурза! – весело сказал князь Роман, встречая своего старого приятеля Серкиз-бея, пришедшего к нему в терем. – А почему ты без слуг и холопов? Неужели один?

– Салам тебе, Ромэнэ! – ответил седовласый татарин, улыбаясь. – Я, в самом деле, один! Мне стало скучно сидеть в своем тереме и горевать по любимому сыну! У меня, правда, есть и другие дети, но я не могу забыть моего Темира!

– У тебя был славный сын, брат мой! – кивнул головой Роман Михайлович, подавая знак гостю идти с ним наверх. – Я видел его силу и мужество! Славный Андрей отважно сражался в самом пекле! Царствие ему небесное! Теперь он обрел бессмертие и попал к самому Господу! Это благо, что он успел принять христианство!

– Но я решил не менять свою веру! – тихо молвил Серкиз-бей. – Я не хочу терять свое имя, данное батюшкой! Разве принесла эта вера счастье моему сыну? Вот назвали его Андреем…Но это имя не спасло его от жестокой смерти! Пусть он погиб на поле битвы, а не на теплом топчане, но все-таки очень рано…

– А я слышал, что ты крестился, – вскинул голову князь Роман, – и принял имя «Иван»! Неужели это неправда?

– Конечно, неправда! – усмехнулся Серкиз-бей. – Так меня называет только один Дэмитрэ, наш главный коназ! А что мне с того? Пусть себе называет, как ему нравится…

Так, разговаривая по-татарски, они поднялись по лестнице и подошли к первой двери освещенного настенными свечами простенка. За князем и его гостем шли «княжие люди», готовые в одно мгновение исполнить приказание своего господина.

Открыв дверь в просторную гостевую светлицу, где на крашеном полу не было ковров, а на стенах – никаких украшений, князь пригласил своего гостя сесть в большое черное кресло, стоявшее у окна, а сам повернулся лицом к слугам. – Вот что, Бобко, – обратился он к своему дворецкому, – сходи-ка к Живко, моему банному человеку, и передай ему срочный приказ. Пусть он подготовит баньку и жарко ее истопит! Надо привести туда и всех моих банных девиц, чтобы они доставили радость мне и моему знатному гостю! И принесите туда доброго пива, кваса и прочих напитков, чтобы мы могли утолить жажду! Понял?

– Слушаюсь, батюшка князь! – вскричал, сверкая очами, слуга. – Я все понял!

– А сейчас распорядись, чтобы сюда принесли стол, доброго греческого вина и хороших закусок! – прибавил, немного подумав, князь. – А когда банька будет готова, ты сразу же доложи, чтобы мы со славным князем могли достойно отдохнуть душой и телом! И пусть сюда придет наша прелестная татарочка Дарья. Но чтобы она была легко одета: в одном сарафане! И пригони сюда девок с татарскими гуслями, чтобы развлекали нашего гостя!

Слуга убежал. Князь подошел к своему гостю и уселся рядом с ним в такое же черное кресло. Довольно скоро в светлицу вошли двое слуг, несших небольшой, сделанный из дуба, стол. Поставив стол перед князем и Серкиз-беем, они низко поклонились и, повернувшись к двери, выбежали вон. Вслед за ними явился слуга с большим плотным свертком. Он также низко поклонился «преважным людям» и развернул перед ними большую белоснежную скатерть, вытканную из льна. Стоило ему только застелить ею стол, как в светлицу один за другим вбежали прочие слуги, несшие подносы с едой. Их было так много, что Серкиз-бей зажмурил глаза. – Вон сколько у тебя рабов, Ромэнэ! – сказал он, чувствуя аромат принесенных блюд и причмокивая от удовольствия губами. – Аж в глазах замелькало! Вот тебе, что значит скорая старость!

– Рановато тебе, славный Серкиз-бей, говорить о старости! – усмехнулся Роман Михайлович. – Ты же ровесник мне…Тебе ведь пять десятков или немного больше…Не так ли?

– Так, Ромэнэ, – кивнул головой Серкиз-бей, – однако и этого достаточно…Разве ты не чувствуешь по утрам тяжесть в ногах и какой-то комок в груди?