Шелест Да не судимы будете - Неизвестно

Андреев, Всеволожский, Дегтярев и ряд других. Среди руково­дящего административного состава республики русских 58%.

Я откровенно сказал Брежневу, что часто национальный вопрос мы, руководители, создаем сами. Это вопрос гнилой интеллигенции и некоторых чересчур «идейных деятелей». Про­стой рабочий народ этого вопроса не чувствует, ибо для него такого вопроса нет. Неумная постановка этого вопроса может только разжигать рознь между народами, а это только на пользу нашим идейным врагам. Брежнев все это мной сказанное выслушал и, очевидно, поняв, что наговорил много лишнего и неправильного, тут же примирительно сказал: «Это я так просто сказал, что за национальным вопросом надо смотреть». Я сказал на это, что за всем надо смотреть. На этом наш разговор был закончен, но все же все вопросы, связанные со съездом, я согласовал.

16 марта. Позвонил в Москву. Переговорил с Брежневым по всем вопросам проведения съезда, в том числе и по кадровым. Доложил Брежневу, что все члены Политбюро ЦК КПУ выска­зались за кандидатуру Погребняка и Сологуба. Брежнев нако­нец согласился с нашими предложениями и пожелал успехов в работе съезда.

В этот же день переговорил по телефону с Подгорным. Разговор был хорошим, откровенным. Он не разделяет мнения о «социальном крене» в кадрах по русскому вопросу, даже отрицательно отнесся к этому, при этом сказал, что этот вопрос кем-то муссируется и создается специально. Он отрицательно высказался по вопросу выпуска моей книги «Украина наша советская». Он прямо сказал, что в такой обстановке не надо было этого делать, потому что некоторые «деятели» на этом подыгрывают, и основательно. Подгорный пожурил меня за то, что я, будучи в Москве, не зашел к нему, даже не позвонил, я и сам признал, что это было с моей стороны ошибкой и нетактично. Фон мне перед съездом создали довольно слож­ный. Я ОТ всего этого страшно устал, и это не может не сказаться на состоянии моего здоровья.

Переговорил с Шелепиным по вопросу Клименко и Сологу­ба. Он согласился, а что ему оставалось делать?

21 марта. Был в Москве со Щербицким, Ляшко был у Бреж­нева на приеме, много сложных вопросов. Брежнев опасается обструкции в его личный адрес на предстояш[ем Пленуме ЦК КПСС. В разговоре с нами он, по существу, добивался поддер­жки, ведь от Украины многое зависит. По всем вопросам договорились. Мы выразили свою поддержку ему при любой ситуации. Брежнев после беседы с нами оживился.

22 марта. В Свердловском зале Кремля открылся Пленум ЦК КПСС, но с самого начала был так «заорганизован», что ни о какой «вылазке», как говорилось, не могло быть и речи. Все бралось на «ура» — кто громче, тот «активнее», а «ура» кри­чать у нас любителей и мастеров, к великому сожалению, немало. Ведь просто и безответственно, ни о чем думать не надо, за тебя уже все продумано — только громче кричи «Пра­вильно!» — и ты в активе и замечен начальством. После Плену­ма Брежнев просто воспрял, его даже не узнать, появился особый гонор.

Работал над замечаниями по докладу Брежнева к XXIV съезду КПСС. В докладе очень сильный упор на раздел о благо­состоянии народа. Можем ли мы все сделать, о чем идет речь? Не может ли показаться, что это заигрывание с народом, а впоследствии вызовет разные толкования? По вопросам про­изводительности труда сказано очень слабо: «Что сделаем, то и распределять будем». Очень нечетко и глухо звучит. В докла­де сказано, что за время между съездами из рядов партии исключено 300 тысяч человек, стоит ли об этом говорить? Может быть, лучше сказать о росте рядов партии, а одновре­менно и о том, что мы очищаемся от балласта, не оглашая цифры.

О скрытых повышениях цен на товары народного потребле­ния не стоит говорить, уйти лучше от этого вопроса, иначе не будет понятно, как это при нашем планировании, организации хозяйства могут быть скрытые повышения цен, это бы значило, что мы не владеем положением дел в нашей экономике и фи­нансах. Много и довольно назойливо говорим о преимуществах социалистической экономики и кризисе капиталистического хо­зяйства. А в адрес капитализма мы столько говорим проклятий, что если бы наши слова оправдались хотя бы на одну тысячную долю, то капитализм давно бы уже погиб.

24 марта. Почти всем составом Политбюро ЦК КПУ были на киностудии имени Довженко, просматривали кинофильм «Б1- лиц птах 3 чорною ознакою». Фильм сделан хорошо и за­служивает внимания, безусловно, будет воспринят зрителем хорошо и получит высокую оценку специалистов и даже, воз­можно, будет отмечен. Сказал Добрику, что по вопросу оценки фильмов есть кому заниматься и без него.

Не совсем понятно поведение Щербицкого: он два раза принимал профессора Никольского по вопросам краткого курса истории КПУ. Известно, что Никольский занимает по многим вопросам освещения истории КПУ неправильную позицию, под­час с большим шовинистическим душком. По этому вопросу переговорил со Щербицким: крутится, как вьюн на сковородке, не прямой и далеко не честный он человек, просто продажный.

30 марта. Кремль, Дворец съездов. Открылся XXIV съезд нашей партии, событие огромной политической важности. Съезд открыл И. В. Подгорный. Весь первый день съезда был посвящен докладу Брежнева. Изложен был доклад хорошо, правда, во многих местах не обошлось без ненужных эмоций и напыщенности, но такова манера докладчика. Съезд продол­жал свою работу до 8 апреля. В докладе и решениях съезда взяты большие планы и обязательства, выданы большие поли­тические и экономические векселя по социально-экономиче­ским вопросам, росту материально-бытовых условий народа нашей страны. Сумеем ли все это вьшолнить, чтобы наконец оправдались надежды трудового народа? Мы уже принимали Программу партии по социально-экономическим вопросам на XXII съезде. Многие теперешние руководители голосовали за нее, рукоплескали ей. Теперь об этой программе постыдно и даже смущенно умалчиваем, ведь надо же нести за нее ответственность, не хватает для этого смелости открыто все сказать народу, что произошло. Нашли «лучший» способ — втихомолку все свалить на «волюнтаризм» Хрущева.

На второй день съезда дали мне слово для выступления. В своем выступлении доложил съезду о работе Компартии Украины за отчетный период. О достигнутых успехах в эконо­мике, промышленности, сельском хозяйстве, культуре, науке. Сказал о наших недостатках и недоработках. Поставил некото­рые вопросы, заслуживающие особого внимания, в частности, о росте производительности труда, о развитии железнодорожно­го и автомобильного транспорта и о строительстве автомаги­стральных дорог, о развитии энергетической базы республики, о незаслуженном забвении и ошибке в развитии угольной про­мышленности и особенно Донецкого угольного бассейна. Был поставлен и ряд других важных вопросов. Выступление было спокойное, убедительное, съездом воспринималось хорошо.

Съезд прошел хорошо, организованно, обидно^ что среди военных, которые вошли в состав ЦК КПСС, в голосовании большой разнобой. На съезде больше всего против голосов получили Воронов и Шелепин (по 36 голосов), этого не могло быть без определенной «проведенной работе» с ведома и согла­сия Брежнева. Получил и я два голоса против, как это произо­шло, трудно сказать, одно только ясно, из счетной комиссии Добрик мне сказал, что по всему видно, что зачеркивали фами­лию Шелепина, краем задели и мою. В счетной комиссии так и посчитали, но когда доложили «начальству», то оставили так как есть, решили по-иному, чем думала счетная комиссия. Этим «перекрыли» другие вопросы. Брежнев, по подсчетам «комис­сии», не имел ни одного голоса против, но это не так, ибо бюллетени посчитали недействительными, а против были. Ну что ж, так «надо» держать авторитет.

Состоялся Пленум ЦК КПСС, избрали Политбюро ЦК КПСС из 15 человек, добавили до прежнего количества 4 чело­века, в том числе и Щербицкого, со мной по вопросу избрания Щербицкого разговора не было. В кулуарах много было разго­воров якобы о моем переходе после съезда работать в Москву. Причем этот разговор был в разных вариантах, но со мной на эту тему никто не вел разговора, хотя я чувствовал, что вокруг меня происходит какая-то возня. Избрание Щербицкого в состав Политбюро — это сигнал не в мою пользу, хотя Брежнев это и прикрывает значимостью республики, но ведь республика всегда имела свою значимость, а такого не было, чтобы в соста­ве было от республики два человека в Политбюро членами. Ну что ж, посмотрим, что будет дальше. Брежнев совсем осмелел, начинает проявлять «вождизм», и со стороны все это выглядит очень смело, но и печально. Повторяется все сначала, за что критиковали Хрупцева.

16 апреля. Под Киевом, в районе хутора Быковня, в лесу обнаружено 200 могил-холмиков с останками захоронения. При вскрытии могил принимали участие и делали заключение судме­дэксперты. Они установили, что в этом месте было расстреляно не менее 500 человек, в том числе мужчины, женш;ины, под­ростки. Имеются следы насилия, многие были расстреляны со связанными руками. Было вместе с останками обнаружено мно­го личных вещей: металлические кружки, ложки, расчески, кошельки, сумки, некоторые безделушки. Был лично на ме­сте — жуткая картина человеческой трагедии. Следственные органы ведут расследование, кто эти несчастные, когда это произошло и кто виновник этой трагедии. Многие веш;и с ино­странными марками и клеймами. Сделали перезахоронение, вырыли экскаватором общую могилу, сложили в большие дере­вянные ящики, вот так и захоронили — просто зарыли. Кто эти люди, за что их казнили и кто казнил, пока ничего не известно, но ведь можно найти следы и этого преступления.