Шелест Да не судимы будете - Неизвестно

Видно, сказывается перенапряжение нервной системы, огромное переутомление, одновременно заболело три секретаря обкомов партии, сердечные приступы: Шевченко — Ворошило­вград, Ярковой — Тернополь, Григоренко — Сумы; дал задание проследить за состоянием их здоровья.

20 октября. В политике факт — еще далеко не вся правда, это только сырье для извлечения настоящей правды, если вооб­ще в политике существует такое понятие. Хорошо, что в Кана­ду не поехал Брежнев: ему там наверняка устроили бы большую провокацию, наверняка большую, чем Косыгину, вообще воз­мутительно поведение канадского правительства: пригласили в свою страну премьер-министра Советского Союза и не обеспе­чили безопасность, допустили провокацию против нашей стра­ны — покушение на главу правительства, на своего гостя. Это показывает несостоятельность правительства Канады. В демон­страциях против нашей страны прослеживается явное смыкание сионистов с буржуазными националистами и другими разными враждебными политическими группировками.

Цветков докладывал о делах в вузах и школах, требует введения чтений лекций в высших учебных заведениях на укра­инском языке. В областных центрах республики только за последние два-три года в русских школах число учащихся увели­чилось на 30 тысяч. Украинские школы в городах уменьшают­ся. Это среди интеллигенции, особенно среди писателей, вызы­вает тревогу и возбуждение.

Анализ показывает, что среди научных работников, канди­датов, докторов наук, академиков большинство людей других национальностей, нежели украинцев. По всем национальным вопросам среди интеллигенции происходит большое брожение. Надо было бы глубоко продумать и провести высококвалифи­цированную научную конференцию по национальному вопросу. Предстоят выборы в Академию Наук. Речь идет о том, чтобы в членкоры рекомендовать Шевелева с перспективой его на должность директора Института истории Академии наук Украи­ны.

Писатель В. Некрасов^^”^, лауреат Сталинской премии за кни­гу «В окопах Сталинграда», хороший писатель, умный человек, имеющий свое мнение, просится поехать в Швейцарию наве­стить свою родную тетку. Но ему не дают визы из-за его якобы «идеологических» взглядов. Его притесняют со всех сторон, что вызывает гнев и озлобленность. С таким человеком надо разум­но поработать. Он ведь не враг, но нашим к нему отношением мы его может сделать если не врагом, то недругом наверняка.

Я сказал Федорчуку, что у них идет напрасная «игра» вокруг сьгаа Затонского. Как говорится, у «страха глаза велики». Сам Затонский не глупый человек, имеет свое мнение, но подчас у нас и этого довольно, чтобы попасть в «крамольного». В за­падных областях проживает 150 тысяч бывших оуновцев и их пособников, большинство из них держат себя довольно скрыт­но, нет полной уверенности, что они разоружились или хотя бы лояльно к нам относятся. Все это вместе взятое в немалой мере беспокоит нас. Федорчук также доложил мне, что по письму ЦК КПУ решился вопрос о создании горрайонов КГБ, нам добавили штат 660 человек, теперь в этом «звене» будет рабо­тать свыше 10 тысяч человек. Он мне сообш;ил, что в КГБ поступил сигнал, что студенты: Ракотский, 1947 года рождения, и Козловский, 1952 года рождения, в своем окружении вынаши­вают идею покушения на П. Е. Шелеста как ставленника Мо­сквы. Молодые люди высказывают свое недовольство по пово­ду отсутствия демократических свобод печати и всех средств массовой информации. «Идеология,— говорят они,— грубым образом навязывает все и вся, и терпеть такого дальше невоз­можно. Много чересчур хвастовства об «успехах» внешней и внутренней политики, а о своем собственном народе проявля­ется мало подлинной заботы. Государственные народные сред­ства тратятся бесконтрольно направо и налево, под прикрытием «интернациональной помощи». Неприятно все это выслуши­вать, тем более что действительно некоторые наши вопросы требуют коренного пересмотра. И я действительно провожу линию Москвы. А как же может быть иначе? Однако меня Федорчук предупредил об осторожности.

Принял режиссера Бондарчука. Он уже давно ставит вопрос

о создании кинофильма «Тарас Бульба» по Гоголю. Предлагает, чтобы за это большое полотно взялись бы Мосфильм и кино­студия имени Довженко. Силы большие и высококвалифициро­ванные, они хорошо бы справились с этой классикой. Бондар­чук уже переделал сценарий «Тараса Бульбы», в свое время написанный наспех Довженко. Я знакомился с этим сценари­ем — на мой взгляд, из него получился бы замечательный кинофильм. На вопрос съемки этого фильма тормозится Мо­сквой — «мотив», что создание такого фильма «задейет нацио­нальные чувства поляков». Вот так аргумент! А как же тогда быть с гоголевской классикой и национальными чувствами украинцев? Убожество мысли некоторых наших высокопоста­вленных идеологов прошибить нельзя никак.

15 ноября. Позвонил мне помощник Брежнева Голиков, затребовал справку с Украины на 25—30 страниц по состоянию сельского хозяйства: готовится «труд» Брежнева по «аграрной политике КПСС».

Принял Мыколу Бажана. Он докладывал о работе энцикло­педических изданий. Просил разрешения на новое издание укра­инской советской энциклопедии в 15 томах. Шла речь об изда­нии энциклопедии по литературе и искусству. Обсуждались текущие вопросы работы с творческой интеллигенцией. На Бажана идут нападки за его «ортодоксальность», надо его все­сторонне поддерживать.

24 ноября. Перед открытием сессии Верховного Совета в комнате Президиума Брежнев поднял вопрос о том, что-де, мол, Подгорный внес предложение о награждении по итогам пятилетки членов Политбюро, секретарей ЦК нацкомпартий и других руководителей республик. По самой постановке этого вопроса Брежневым было явно заметно, что Брежневу это не понравилось: почему, мол, не от него исходит этот вопрос. Чувствовалось, что он этот вопрос обсуждал с некоторыми членами Политбюро. Против предложения Подгорного сразу же дчень «дружно» выступили Суслов и Косыгин. Все осталь­ные молчали, я же резко и обоснованно выступил в поддержку предложения Подгорного. Как только Брежнев почувствовал неуверенность, он сразу же снял этот вопрос с обсуждения. Но впоследствии этот вопрос был решен положительно, а некото­рые члены Политбюро говорили мне, что я правильно занял позицию в этом вопросе. А когда я спросил: «А почему же вы молчали?» Последовал ответ: «Мы тут работаем, в Москве, и нам трудно было поддержать это предложение. Нас, мол, могут неправильно понять». Вот так и живем.

1 декабря. Рассматривал жалобу на редактора журнала «Коммунист Украины» Терлецкого. Говорят, что очень груб с сотрудниками. Терлецкого знаю давно, еще по работе в Кие­вском обкоме партии, умный, грамотный человек, очень рабо­тоспособный. Жалко такого человека терять. Поручил подроб­но разобраться и доложить.

В Одессе раскрыты факты крупных взяток за предоставле­ние квартир, замешан в этом грязном деле заместитель предгор- исполкома Одессы. Поручил органам разобраться подробно, виновных привлечь к строгой ответственности.

2 декабря. В ЦК КПУ поступила докладная записка от министра МВД УССР тов. Головченко И. X. «О некотором отступлении в криминальном законодательстве». Из записки видно, что по разным постановлениям по малозначительным делам очень много привлекаем к ответственности; растет суди­мость. Существует Основной закон — Конституция, но ее часто по-разному толкуют, а часто применение законов идет по указ­ке сверху. Записка заслуживает особого внимания, решил ее обсудить на Политбюро ЦК КПУ. Но оказалось, что Щербиц- кий проявил удивительную черствость к судьбам людей, попав­шим под «криминал с указки сверху». Он поставил под сомнение правильность самой записки Головченко.Позвонил мне из Москвы редактор газеты «Известия» Л. Т. Толкунов и сообщил, что я награжден орденом Ленина. Очень приятное и радостное известие. Хорошо, что в свое время я добился у Брежнева рассмотрения этого вопроса. На­граждены все члены Политбюро ЦК КПСС и все первые секретари нацкомпартий республик. Уже и мы получили приказ

о награждении орденами Ленина.

18 декабря. Позвонил мне Л. И. Брежнев, пригласил меня и Щербицкого в Москву к 18.00 на его дачу по случаю его 65-ле- тия. Мы повезли ему подарки: картину «Золотая осень», хру­стальный рог и набор напитков. На торжествах были все члены Политбюро с супругами, мы со Щербицким были одни, все это заметили. Правда, позже Брежнев говорил, что произошло какое-то недоразумение. Так ли это или нет, судить бьшо трудно, но нам было не совсем приятно. Перед этим я послал поздравительную телеграмму юбиляру — вот ее содержание: «Дорогой Леонид Ильич! Позвольте мне от всей души и сердца искренне, с глубоким к Вам уважением поздравить Вас с днем рождения! Пожелать Вам, выдающемуся партийному и государ­ственному деятелю нашей партии и страны, международного коммунистического и рабочего движения, доброго крепкого здоровья, благополучия, много лет жизни, больших успехов в проведении в жизнь решений партии! И по-настоящему боль­шого Вам человеческого счастья! Ваши годы — это годы му­дрости, ума и громадного жизненного опыта. Все это так нужно, необходимо для руководителя такого масштаба, как Вы. Ваши годы — это ранняя золотая осень, которая приносит огромные плоды для нашего народа! Так пусть же плодородие, энергия, здоровье будут много, много лет Вам сопутствовать!