Железом и кровью - Александр Меньшов

Эльф как-то странно посмотрел на меня и ничего не ответил…

— Заходите! — крикнул нам старший стражник.

Я открыл глаза: оказывается, чуть задремал у частокола.

Залесский снова смотрел на меня тем презрительным взглядом, которым встретил вчера.

— Заскучал, гляжу, — проговорил он. — Тогда дело одно мне выполнишь.

— Но…

— Никаких отговорок. Здесь командую только я. Уяснил? — губы воеводы скривились в недоброй улыбке. — Не успели нам доставить катапульты со Святой Земли, как мятежники пронюхали и попытались несколько из них сжечь. Благо, ребята быстро их скрутили. У меня следующее поручение: вместе с ребятами Егора прочешите все овраги. Лазутчиков…

— Вот что, господин воевода, — перебил я его, — моё присутствие здесь предполагает совершенно другое. Для подобных вылазок, я уверен, у вас найдутся свои собственные люди. Например, тот же самый Егор со своим отрядиком.

Лицо воеводы оставалось каменным. Ни одна эмоция не отразилась на нём, даже мельком.

— Сейчас идёт война…

— Мятеж, — перебил я Залесского. — Мятеж.

— Война. Именно война. Может в столице считают по-другому, также как вы, но нам здесь виднее. Правда, Егор?

Тот в ответ кивнул головой.

— А на войне, тем более в армейском стане, действуют иные законы. И ваша «рука помощи», и тем более «золотой орёл», тут до одного места. Надеюсь, я понятно изъясняюсь?

Воевода взял со своего стола какую-то бумагу и продолжил:

— Вот, кстати, Избор пишет мне, что вы, господин Бор, выследили двух отъявленных головорезов в Светолесье. Выследили и уничтожили. Практически в одиночку. Видишь, Егор, какое нам счастье подвалило. Грех не воспользоваться услугами этого человека. А знаешь, кто был один из тех головорезов? Сам Борис Северский.

— Тятя?

— Ага, он самый. Помнишь, как мы под его началом на Эльджуне ходили?

— Ещё бы! — хмыкнул Егор.

— Ты, кстати, Бор, слышал о стоянии на Кровавой заставе? Нет? Если бы не Северский, то не разговаривал бы я сейчас с тобой. А твои кости, Егорка, небось крокодилы в болоте бы грызли…

— Не знаю, кто и что бы там грыз, но с «рукой помощи», и тем более с «золотым орлом», вам надо быть по осторожнее, — заметил я.

После вчерашней попойки настроение утром было «боевым».

Сзади сильно сопел Сивонос. Он переминался с ноги на ногу, глядя на Залесского преданными глазами.

— Трудно с вами, господин Бор, — воевода недобро улыбнулся. — Помню был у меня случай: тоже один такой приказы оспаривал… Дал я ему как-то возможность исправиться, а он возьми снова и сделай всё по своему. Сколько тогда людей полегло на Паучьем-то склоне… Не стал искать лазутчиков, сказал, мол, что нет там никого… Я поверил… А там три полка имперских солдат в джунглях… Когда основные силы подошли, то и спасать уже некого было… Говорят, тот парень сильно потом переживал. Совесть так замучила, что он в болоте утопился… Верно, Егор?

— А я слышал, что повесился, — сказал тот.

— Да? Ну это не важно… Вишь как, Бор, бывает-то. А тебя совесть часом не мучает?

Угроз я не боялся. Но вдруг вспомнились вчерашние слова Бернара, что на меня сделали слишком большую ставку. Сейчас разумным было бы отступиться, а не грызться с Залесским. Понятно, что ему не очень приятно присутствие сыскаря из столицы. Да ещё тот Северский, будь он неладен!

— Могу идти? — сухо спросил я у воеводы.

— Иди, конечно. Да над моими словами поразмышляй.

Я вышел наружу, а следом выскочил и Егор. Он внимательно смотрел на меня, видно ожидая каких-то действий.

— Пойду завтракать, — сказал я ему.

— А потом?

— Потом? — нахмурился я. — Через час жди у восточного прохода.

Сивонос ухмыльнулся.

В шатре меня ждал Николя ди Вевр. Он будто прочитал мои мысли, предлагая подкрепится.

Я посмотрел на него: да, прав Бернар, говоря, что Николя молодой и наивный парень. Представляю себе, каким он сейчас видит мою персону.

— Давай поедим, — кивнул я, соглашаясь с его предложением, и тут внутрь вошла тёмная фигура Бернара.

— Что там у воеводы? — спросил он с порога.

— Не даёт ему покоя моя персона. Как кость в горле, — ответил я. — Северского вспомнил… Он под его началом служил.

— И что хочет?

— Отправляет разобраться с лазутчиками, мол, те пронюхали про катапульты и пытались совершить поджог. Надо подобное предотвратить на корню…

— Плохо! Мы ведь не для того тебя сюда отправляли… Не хватало, чтобы ты…

— Ну-ну, не каркай.

— Я знаю воеводу, как глубоко религиозного человека. Да и вообще его характеризуют, как благонравного…

— Смешно, ей-ей!

— Я постараюсь, чтобы Церковь поговорила с ним. И ещё магов пошлём, пусть надавят…

— Смотри, чтобы своим давлением, вы меня часом не расплющили.

— Что будешь делать?

— Пойду, конечно. Зачем рисковать. Ты ведь сам говорил…

— Говорил, говорил, — досадно замахал головой эльф. — Будь там осторожен. Не лезь на рожон. Сегодня будет рассматриваться план предстоящего сражения…

— На когда оно намечается?

Бернар пожал плечами.

В дальнейшем мы молча позавтракали и я отправился к восточному проходу. Здесь ещё никого из отряда Сивоноса не было.

Я присел у земляного вала и стал ждать.

Совсем рядом какой-то сотник муштровал новобранцев.

— Хватит за мамкину юбку держаться! — он весь такой бравый из себя, ловко подкручивал усы.

Выглядел сотник очень представительно. Глядя на него, даже я думал, что передо мной лихой боец, Защитник Лиги.

— А то чуть что, сопли пузырями, — продолжал он. — И вопят потом, как… Жизнь воина не стоит ничего…

— Вы его робятки не слушайте, — вдруг сказал проходящий мимо сутуловатый длинный старик. — Про то, сколько стоит ваша жизнь, спросите свою мамку. Спросите, сколько она ночей недоспала, сколько бегала за вами. Поднимала, когда упали, кормила, когда голодали… Мамку, оно-то нужно помнить. Мамка у вас единственная… Всегда помните об этом. Помните когда заносите меч над врагом. У него ведь тоже есть… мамка…

Взгляд старика чуть затуманился.

— Ты иди-ка, давай, — отмахнулся сотник. — Нечего тут расхолаживать…

— Дурак ты, Олежка! — в сердцах буркнул старик и пошёл прочь.

— Постой, старик! — крикнул кто-то из молодых. — Ты Иван, Длинная рука?

— Да, это я, — как-то скромно ответил тот.

«А ведь я ещё не старик», — закусил губу Иван, понимая, что его седина по-прежнему вводит всех в заблуждение.

Парни зашевелились и живо вскочили с мест.

— Послушай… — те, это верно, что вы на Паучьем склоне стояли со стягом в руках по колено во вражеской крови? Честно и грозно.