Русская гейша. Загадки любви - Таня Кадзи

«Сеть из лунных лучей». (Завязка).

Гейша прекрасно знает, что человек больше всего любит тех, кто им искренне восхищается. И она дает возможность мужчине показать себя в самом выгодном свете. Если мужчина кичится своей проницательностью, она подстроит так, что он явится перед ней во всем блеске ума. Если он храбр, она даст ему возможность проявить себя настоящим героем. Тут можно нанять мнимых бандитов, от которых объект защитит прекрасную незнакомку. Или вдруг на его глазах красавица падает из перевернувшейся лодки в воду. Или… да мало ли можно создать ситуаций. Но здесь главное правило – гейша должна вызывать не жалость, а вожделение. Спасаясь от бандитов, она быстро семенит на высоких гэта, ее кимоно распахивается, позволяя увидеть стройные ножки. Рукава поднимаются, обнажая запястья, предмет соблазна для японских мужчин. И объект теряет голову от желания. После падения в воду промокшая одежда облепляет фигуру. Верхнее кимоно необходимо скинуть, нижний тонкий шелковый дзюбан прекрасно подчеркивает выступающую грудь, напрягшиеся соски… Мужчина после этой встречи уже не может думать ни о ком другом. Тем более он ощущает себя героем, спасителем этого прекрасного создания.

«Прогулка вдвоем под цветущей сакурой». (Развитие сюжета).

Объект на крючке, и начинается очень тонкая игра, которая зачастую гейше доставляет необыкновенное удовольствие. Первым делом она создает ощущение, что их соединяют невидимые нити судьбы. Тут всё годится: гейша приставляет к объекту шпионов, собирает о нем сведения, а потом все это использует в общении. Когда объект необычайно заинтересован и уже изнемогает от желания, она дразнит его, являя нешуточного соперника. Объект впадает в отчаяние и без конца говорит себе, что все пропало и эта изумительная женщина для него недосягаема, как луна на небе. Вот тут-то гейша и устраивает, совершенно неожиданно, короткое свидание. И показывает себя во всем блеске сексуального искусства. Объект на вершине блаженства.

«Громы и молнии в безоблачном небе». (Кульминация).

На этой пиковой точке отношений гейша изобретает причину необходимого расставания, вызванного какими-нибудь непреодолимыми трудностями. И эта разлука после того, как он вкусил райское блаженство в ее объятиях, привязывает мужчину крепче любых цепей и словно лишает рассудка.

«Совместное любование восходом солнца». (Развязка).

И вот гейша, преодолев выдуманные трудности, возвращается к убитому горем объекту. Наступает полное счастье. И уже от нее зависит, сколько оно продлится, потому что мужчина сейчас словно кукла бунраку в ее умелых руках, и она знает, как правильно ею управлять».

Свиток второй. Отблеск огня на зеркале льда

«Валун разделилБурный поток ручья, ноМчит вода вперед,И два рукава рекиВновь встретятся в потоке».

Я открыла глаза и задумчиво посмотрела на низкий, скошенный к окну потолок, оклеенный светло-голубыми обоями в мелкий синий цветочек. Потом лениво перевела взгляд на стену с такими же обоями. Между двух раскрытых шелковых вееров висел вертикальный свиток какэмоно, на вид старинный и подлинный. Очертания горы, извилистая тропка, ведущая наверх. По ней поднимается путник в остроугольной шляпе. Изогнутый ствол сосны. Все нарисовано схематично, тонкой кисточкой, но в тоже время необычайно искусно. На веерах, один из них был ярко-красный, а другой – васильково синий, также были изображены изогнутые веточки сосны. Мой взгляд переместился на еще одно синее пятно, и я поняла, что это мое платье, висящее на спинке стула. Я вздохнула и улыбнулась, чувствуя приятную ломоту во всем теле. Давно у меня не было такого бурного секса.

Повернувшись на бок, я невольно засмеялась, так как увидела Криса, сидящего на огромной цветной циновке, застилающей пол. Он, естественно, рисовал. При этом был полностью обнажен.

– Добрый день, бисёдзё, – тихо сказа Крис, не отрывая взгляда от листа бумаги.

«Бисёдзё» в переводе с японского означает «красавица».

– Привет, бисёнэн, – в тон ему ответила я.

– А что это? – удивленно спросил он и вскинул на меня глаза.

– Красавчик, – расхохоталась я.

– Ты мне льстишь, – мягко проговорил Крис и непритворно засмущался.

Его рука, с кусочком угля в пальцах, замерла. Глаза неотрывно смотрели на меня.

– Ты прекрасна, как раскрытые цветы камелии. Так бы и писал тебя целыми сутками!

Я невольно натянула на себя простыню и пробормотала:

– Надеюсь, не в голом виде?

Крис развернул ко мне лист. Я увидела девушку, присевшую на скамью, которая стояла под низкорослой изогнутой сосной. Девушка склонилась и поправляла ремешок дзори на высокой платформе. Ее нога была видна между разошедшихся краев кимоно. Рядом на скамье лежал раскрытый гофрированный зонтик с неясным рисунком.

– Красиво, – задумчиво проговорила я, изучая эскиз. – Это я?

– А разве непохожа? – встрепенулся Крис. – Но я еще не закончил!

– Не волнуйся так, – мягко сказала я. – Но, знаешь, настоящая японка никогда не станет поправлять ремешок обуви на улице и тем более показывать ногу. Это неприлично.

– А если гейша? – спросил он и улыбнулся.

– Исключено. Тем более она у тебя не в образе. Это просто стилизованный наряд, передающий распространенное мнение о японках. К тому же гейши носят таби. Ну ты знаешь, это такие носочки с выделенным большим пальцем. С босыми ногами они не ходят.

– Почему? – удивился Крис.

– Потому что босоногими ходят лишь проститутки, – пояснила я.

– О! – только и сказал он и вновь начал что-то быстро рисовать. – А если так? – спросил он через какое-то время и показал мне рисунок.

Я невольно рассмеялась, потому что Крис уже нарисовал носочки. К тому же огородил участок с сосной и скамьей под ней невысоким забором, сложенным из неровных камней.

– Она у себя дома, и никто, к сожалению, не видит ее прелестной ножки, пусть и в носочках, – пояснил он.

– Но так проигрывает композиция, – резонно заметила я. – К тому же такие заборы не вполне соответствуют японской традиции.

– И что я буду делать без таких ценных замечаний, когда ты покинешь меня? – спросил Крис и вздохнул.

Он аккуратно положил лист на циновку, вытер тряпочкой пальцы, испачканные углем, и бросился в постель. Упав на меня, Крис начал целовать мои губы, не отрываясь. Я обхватила его руками, прижалась, ерзая напрягшимися сосками по его груди.

– Придется приехать в Москву, – сказал, задыхаясь, Крис, на секунду оторвавшись от меня и глядя затуманенными глазами.

– Молчи, – прошептала я и нашла пальцами его вставший «нефритовый стебель».

Закинув ноги ему на поясницу, я тихо застонала, почувствовав, как он резко вошел в меня. Когда наши «фрукты лопнули» практически одновременно, Крис вскрикнул, но не выпустил меня. Он продолжил выполнять ходы любви, правда, делал это медленно и нежно. Странно, но его «нефритовый стебель» все еще был эрегирован. Я моментально возбудилась и невольно начала двигать бедрами в такт его движениям. Крис вышел, но тут же перевернул меня, поставил на четвереньки и «разрезал дыню». Его пальцы вцепились в мою талию, он двигался все быстрее, «нефритовый стебель» входил очень глубоко. И вот Крис замер, прилипнув ко мне и войдя до отказа. Я почувствовала, как все вибрирует внутри меня. Крис громко застонал, сделал рывок вперед, и его «фрукт» лопнул во второй раз.

В мансарде оказалась крохотная кухонька со всем необходимым. Я накинула мужское кимоно из плотного шелка стального цвета, потом приготовила зеленый чай и бутерброды. Мы сидели в комнате на полу, медленно попивая чай из красивых керамических пиал и беседуя, словно были знакомы тысячу лет. Крис оказался на четверть французом, хотя родился и вырос в Питере.

– Моя бабушка, ее, кстати, зовут Кристин, все еще жива, – неторопливо рассказывал он, сияя мне глазами. – Она родом из Бордо. Слышала, наверное? Это на юго-западе Франции. Но у этой ветви семьи не винный бизнес, хотя в Бордо, по-моему, живут одни виноделы. Мои родичи содержат лавку антиквариата, что тоже приносит неплохие деньги. Так что я совсем не бедный художник, как ты, наверное, решила. Просто мне нравится так жить. Когда мне было семнадцать, я уехал из Питера, потому что родители разбежались и каждый занимался устройством своей жизни. Им до меня и дела не было.

Крис замолчал и встал. Подойдя к шкафу с раздвижными дверцами, он достал маленький фотоальбом в потертой кожаной обложке и подал его мне.

– Вот посмотри, – сказал он и улыбнулся. – Здесь все мои родные.

Я раскрыла альбом и стала разглядывать незнакомые мне лица. Крис лег на пол и положил голову мне на колени.