Волшебник Ришикеша - Мария Мансурова

— С вашим мужем будет все в порядке.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Теперь просто нужно время. Все заживет, будет бегать, как школьник.

— Спасибо. Я вам очень благодарна.

Ненавязчиво Анна кладет конверт на письменный стол, заваленный картами и снимками. Ветер из приоткрытого окна треплет бумагу. Властная умелая рука хирурга быстро поднимает конверт и протягивает ей обратно.

— Возьмите.

— Нет, это нормально. Просто выражение моей признательности.

— Вы ее уже выразили, этого вполне достаточно.

— Но…

Его жесту невозможно возразить, Анна сдается, убирает деньги в сумочку. Встает. Вновь опускается на стул. Начинает пальцами теребить бумаги. Широкие плечи в белом халате обращены к ней в немом вопросе.

— Простите, я не предложил… Будете чай?.. Или кофе?..

— Нет… Я сейчас уйду… Просто… Я не знаю, как из вашего кабинета добраться до палаты мужа.

— Я скажу Ирине, она вас проводит.

— Не надо. На самом деле… — плечи ее вздрагивают от сдерживаемых слез, — Мухтар не ждет меня. Он больше не хочет меня видеть. Мы разводимся.

Встает. Высокий. Седые виски. Внимательный зеленый взгляд сквозь паутину морщинок, заработанных во время длительных операций.

— Ничего.

Анна резко поднимается. Он мягко кладет руки ей на плечи, возвращая на кожаный стул.

— Аликандр Георгиевич…

— Просто Алик… Если вы не против?

— Дозвонилась?

— Да, спасибо, что подождал.

— Давай сюда. — Забирает рюкзак, от которого уже начала ныть ключица.

Покорно идет за ним. Преодолевают мост. Усиливается ветер, треплет волосы.

— Там можно перекусить, заодно от ветра спрятаться. Зайдем?

Кивает. Заходят на маленькую веранду, выбирают столик в углу. Анна прижимается к стене, на которой скотчем приклеен календарь с изображением какой-то богини.

— Не возражаешь? — Оказывается рядом с ней. — Так — теплее.

Анна смотрит вдаль, на реку, на темно-зеленую хвою, окаймляющую край задумчивого неба. Ден смеется.

— Что?

— Я еще в Ришикеше заметил… У тебя всегда такой взгляд… Мечтательно-соблазняющий. Здесь все ходят грязные и замерзшие, а ты находишься в каком-то другом пространстве.

— Пока не грязная, но тоже замерзшая. И ужасно переживаю, что ресницы не накрашены.

— А ты вспомни, что Свами говорит, и расслабься.

Приносят большую железную тарелку: рис, овощи, тушенные в кари, огурцы, нарезанные широкими ломтиками, chapatti. Грубые вилки встречаются в белом рассыпчатом сугробе.

— Попробуй это, очень вкусно.

Анна кладет на язык обжигающую фасоль: «К черту кашки. И печаль — к черту». Мимо по узкой дорожке проплывают изумрудные штаны и красный пуховик, рядом Голубоглазый мальчик в шерстяной шапке.

— Витя! — Не слышит ее. — Володя!

Оборачиваются.

— Вы все здесь сидите? — Витя напротив, озябшие руки прячет в карманы. Володя ухмыляется.

— Да мы уже весь город обошли! — отражает Ден нападение.

— Аня, а ты повеселела. Дозвонилась?

— Да.

— Все в порядке?

Пожимает плечами в знак согласия.

— Пойдем, прогуляемся по берегу.

«Как ждала я тебя…»

— Только сбегаю рюкзак отнесу.

— Отнеси. Но бегать здесь вообще не надо, запомни. Потихоньку. Торопиться некуда.

Дорожка, еще один мост, но с подгнившими бревнами, кап-кап — дождь в лицо. Направо или налево? Как называется их ашрам? Сбивается в мыслях от четкости желаний. Вроде то здание, похоже. Нет, не оно?

— Тебе помочь? — смуглые йоги-странники призывно разводят руками. — Куда нужно?

— Не помню.

Так. Она знает, как вернуться обратно. С рюкзаком?

— Оля! — Это спасение встает на ее пути.

— Потерялась?

Быстрее. Вещи — на пол. Ключ — в замок. Запыхавшись, возвращается. Пытается совладать с учащенным дыханием.

Не спеша четверка переходит через Гангу, проплывает мимо храма, звенящего колоколами среди прохладных облаков, спускается на каменистый берег.

— Тут полно народу в пещерках живет, да? — Голубоглазый мальчик прячет в шапке безупречный лоб.

— Да, достаточно. Сейчас как раз хочу показать вам одну из них. Правда, это очень цивилизованная пещерка. Там даже есть газовая плита. Такая история: приехал как-то в Ганготри один йог, австралиец. Такой достаточно продвинутый в разных техниках. И при этом очень образованный, профессор, что-то такое. И вот он встречает какую-то хиппушку, красивую девку, но без царя в голове. У них любовь-морковь, все счастливы. Нашли они себе пещерку на берегу, поселились там. Но через пару месяцев она встречает какого-то красавчика и сваливает с ним. Парень безутешен, и тут еще умирает его самый близкий друг. В общем, крышу ему совершенно сносит. Он перестает с кем-либо общаться, при виде женщины просто бросается бежать. И каждый день, утром и вечером, спускается к Ганге и плачет, по два часа. Такая своеобразная медитация.

Анна смеется.

— Нет, нормально, да? У человека такое горе, а она заливается? — касается Володя сотрясающегося локтя.

— Просто это очень здорово.

— Вить, а ты мне вот скажи, — останавливается Ден, — если он был таким крутым йогом, как могло это с ним случиться?

— Йог! Он же человек, такой же, как остальные.

— Нет, как-то это не вяжется…

— Ух ты! — На возвышении — жилище с крышей-полукругом. Все выкрашено в ярко-зеленый цвет. — Похоже, наш друг сделал ремонт, год назад все выглядело иначе.

— У него явно улучшилось настроение!

— Наверное, встретил новую любовь.

— Я бы очень хотела познакомиться с ним.

Сплетаются струйки пара, срывающиеся с губ.

— Мы с Азой там были однажды. Она, кстати, была первой женщиной, с которой он заговорил после своего странного обета молчания.

Аза… Опять.

— Если хочешь, можем как-нибудь зайти с тобой.

Со мной. Здесь и сейчас.

За ужином Анна рассказывает историю Лоле.

— Я — в восторге от этого парня.

— Странные все-таки женщины. — Руки Ромы в плюшевых коричневых рукавицах пытаются обхватить стакан с чаем.

— А я все-таки не могу понять, какой же он йог, раз такое… — Ден вновь рядом.

— Мне кажется, мораль этой истории в том, что на каждого йога найдется своя хиппушка. — Ищут зрачки лазурный взгляд, потерявшийся в другом конце вечера.

Карие глаза шоколадной Лолы смеются в ответ.

9

Накануне

— Начнем. С разминки. Очень медленно вращаем головой.

Она стояла у окна. Свет резал глаза, превращая ее хрупкую точеную фигурку в черную тень. Их первое занятие. Он пытался избежать его, отказаться. Мол, занят и все такое. Дел действительно было невпроворот. Аза должна вот-вот родить… В квартире ремонт, пыль, словно туман. Приходится ездить каждый день из Подмосковья, часами просиживая в липко-удушливой пробке. Но отказаться он хотел не поэтому.

Достаточно одного взгляда — издали — желание прикоснуться вспыхивает. Когда с ним случалось такое последний раз? Аза, Аза… Вся его жизнь. И вдруг — взгляд, печальный, под вуалью меда. Пугающе родной взгляд. «Нет, наверное, не смогу с тобой заниматься. Очень занят. Не хочешь попробовать в группе? — Не могу, не хватит сил. У меня есть проблема. — Да, понимаю. Я подумаю». И он подумал. Девушке нужна помощь, и он не может отказать.

Силуэт вздрогнул.

— Тебе нехорошо? — Ближе к ней. Не оправиться от света глазам.

— Сейчас пройдет. Чуть-чуть посижу. Здесь очень душно.

Опускается на пол. Прислоняется к прохладной стене. Протяжная индийская музыка по-прежнему льется из дребезжащих колонок. Витя подходит к окну, распахивает настежь, позволяя звукам сонно-летнего города проникать в зал. Где-то вдали лает собака. Даже не лает, скорее воет, брызжа слюной в жаркий день.

— Ладно. Продолжим. Извини. — Встает, возвращается к окну.

— Все в порядке.

Голова налево, вниз, назад… В полукруге она падает, как-то мягко, в одно мгновение лишившись сил. На коленях — перед ней. Расправляет ее тело, выпрямляет руки, ноги. Кладет пальцы на запястье, доносится пульс, ее дыхание, тихое, еле уловимое. Обхватывает руками ее голову, пытаясь передать энергию. Она пришла десять минут назад и теперь лежит перед ним… Так странно… Ее лоб — прохладный…

Где же ты сейчас, Аня? Откуда ты явилась ко мне в мою размеренную жизнь?

— Соедините ладони за спиной. Правой рукой обхватите левое запястье и медленно наклонитесь вперед. — Пауза. — Возвращайтесь. Разотрите ладони и приложите к глазам. Медленно откройте глаза. Харе Ом.

Анна распутала кокон из тяжелого белого пледа, обволакивающий озябшие колени. Подняла с пола большой ключ с медной биркой «27», аккуратно переступая с ноги на ногу, чувствуя в стопах и икрах противное покалывание.