Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на тяжелые условия жизни, кадеты внешне всегда были на высоте и не роняли имени своего корпуса. Церковные службы посещали, идя строем, с начищенными пуговицами и сапогами или ботинками, на военное русское кладбище после Русско-японской войны, где в часовне служил священник-японец на русском языке и по-японски. Занятия начались сразу по прибытии и устройствии в бараках. Так продолжалось до июля 1923 года, когда японцы перевезли всех в несколько приемов в Шанхай.
Еще перед эвакуацией из Владивостока некоторые старшие кадеты устроились матросами и кочегарами на военных судах, а некоторые на частных. И вот в Гензане выяснилось, что кадет эксплуатируют. Кадеты обратились за помощью к оставшемуся в Гензане полковнику Грудзинскому, которому удалось снять их с кораблей и поместить в бараке вместе с остальными кадетами. Вскоре японцы заявили, что они начнут вывозить русских из Гензана и что первый эшелон двинется в Шанхай. Кадеты обоих корпусов и служащие, оставшиеся в Гензане, получили от генерала Лебедева, являющегося русским представителем в Гензане, приказание отправиться всем в Шанхай. Японцы оплатили проезд и, кроме того, выдали на человека по 10 иен, которые должны были быть выданы на руки лишь по прибытии в Шанхай. Все отправились на пассажирском пароходе, где кадет очень хорошо кормили и относились к ним весьма вежливо. Когда пароход пришел в Симоносеки, явились японские власти, смотрели документы, долго переговаривались между собой и в конце концов заявили, что пароход, идущий в Шанхай, придет через три дня и в ожидании его нам следует отправиться в Моджи, где о нас позаботятся. Нас перегрузили на баржу, и катер перетащил ее на другую сторону пролива, в Моджи. Мы высадились и стали ждать появления властей. Но никто не приходил, а время подходило к 12 часам дня, все были голодны. Среди нас были и дети. Тогда старший группы полковник Грудзинский пошел разыскивать властей. У первого встречного он спросил, где помещается полиция. С обычной для японцев вежливостью тот довел полковника Грудзинского до самого дома, где находилось полицейское управление. Там приняли полковника вежливо и внимательно выслушали. Выслушав, засуетились: оказывается, нас не ждали, мы должны были оставаться в Симоносеки. Теперь же надо было всех устраивать здесь, дать спешно помещение и накормить. Какой-то японец, хорошо одетый по-европейски, молча вынул бумажник и передал секретарю полиции 100 иен, прося его немедленно заказать для всех прибывших обед. Обед обещали подать через час и сейчас же пошли устраивать для нас помещение. Одиноких взрослых поместили на барже, приспособленной для жилья, а остальным отвели хоры в помещении местного музыкального общества. Были быстро поданы тележки для перевозки багажа, и в сопровождении приветливо нам улыбавшихся жителей города мы направились в отведенное нам помещение. Появились сотрудники газет, которым полковник Грудзинский объяснил, кто мы, и просил выразить нашу благодарность господину, давшему деньги на обед, и администрации города за теплый прием. На другой день в газетах появились статьи о нашем прибытии, и к нам стали приходить люди самого различного общественного положения, и все они несли подарки: деньги, вещи, фрукты, сласти… Видя печальное состояние нашей обуви, одна фирма прислала кадетам 40 пар обуви на резиновой подошве. Детям прислали игрушки. Вечером все это было строго учтено и роздано поровну, а деньги были выданы при высадке в Шанхае. На другой день дамы и дети высшего общества устроили музыкально-вокальное утро, а вечером дал концерт симфонический оркестр.
После концерта, обращаясь к публике, распорядитель произнес речь, сказав о тяжелом положении людей, вынужденных революцией оставить свое отечество под давлением насильников и убийц. После речи он прошел в публику с подносом, на который посыпались деньги. В кратком слове полковник Грудзинский благодарил японцев за отзывчивость, а на следующий день поместил в местной газете на английском языке нашу общую благодарность всему городу. В Шанхай эта группа прибыла и высадилась под японским флагом беспрепятственно.
Оставшаяся в Гензане на кораблях 1-я рота хабаровцев и все, кто погрузился с корпусом, стояли далеко от берега, страдая от духоты и жары. Ввиду того что прибывшие раньше воинские части держали себя на берегу сначала довольно распущенно, японская полиция не разрешила сходить с кораблей никому. На кораблях были вынуждены поддерживать пары и тратить драгоценный уголь, за который японцы считали неимоверно дорого. Только после того, как образовался Комитет Красного Креста, в который вошли директора обоих корпусов (1-го Сибирского Императора Александра I и Хабаровского графа Муравьева-Амурского), японцы пошли на соглашение. Гражданским беженцам дали на берегу бараки, но воинским частям не разрешили покинуть корабли, причислив кадетские корпуса к воинским частям. Ввиду этого на кораблях была произведена перегруппировка: сухопутные войска переместили на транспорты, гражданских лиц высадили на берег, а кадет распределили по военным судам в качестве матросов, кочегаров и вообще в помощь командам. Директор корпуса и другие чины персонала с семьями были устроены на военных судах.
После пребывания почти целого месяца на кораблях флотилии в порту Гензана часть Хабаровского корпуса вышла в Шанхай. Во время переезда морем между Фузаном и Шанхаем, во время тайфуна, погибла канонерская лодка «Лейтенант Дыдымов», с которой утонули и бывшие на ней наши старшие кадеты.
<…>Во время следования флотилии из Фузана в Шанхай поднялся сильный шторм, который прервал связь судов между собою. В это время «Лейтенант Дыдымов», сбившись с курса, отстал и по прибытии судов на внешний рейд Вузунга во флотилии не оказался. На следующий день шторм утих и была получена радиотелеграмма с «Лейтенанта Дыдымова», извещавшая всех, что корабль выдержал шторм и с большими поломками идет в Шанхай. Адмиралом Старком было приказано ждать корабль и, в случае надобности, «Илье Муромцу» отправиться навстречу пострадавшему судну. Но к несчастью, ночью поднялся снова шторм, который и был виновником гибели «Лейтенанта Дыдымова».
Место, время и факт гибели судна никто не может до сих пор точно определить, так как не только никто не спасся из команды, но даже ни одного обломка или пробкового пояса не было найдено – корабль со всем, что на нем находилось, пошел ко дну.
Корпус высадился в Шанхае 30 декабря 1922 года. Вначале китайские власти не давали никому разрешения сходить на берег; европейцы не хотели пускать кадет на территорию своих концессий, а бывший консул г-н Гроссе отмахивался от корпусов и руками, и ногами. Наконец, усилиями