Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Громадный, богатейший международный город и китайский мировой порт, с российскими представителями – политическими, административными и торгово-промышленными, генеральный консул и именитое русское купечество, – не приветливо встретили кадет, сыновей бойцов за Отечество и самих, готовящихся быть и даже частично уже бывших такими же. Почти официальное предложение официального представителя, консула Гроссе, было – корпуса закрыть, кадет распределить по местным благотворителям или отослать домой в СССР.
Тяжелое положение корпусов и их администрации, несколько сот кадет на руках и совершенное отсутствие средств. Много заботы и ответственности директоров корпусов, генерала Руссета 1-го Сибирского и генерала Корнилова Хабаровского кадетских корпусов. Но не без добрых людей на свете. Нашлись они и в сухом, бездушном расчетливом Шанхае. Образовался «Комитет помощи сиротам Великой войны», под председательством директора Французского муниципального колледжа города Гробуа. Позднее была организована большая лотерея для использования ее доходов на вывоз кадет из Шанхая.
Корпус продолжал занятия. В каких условиях – не будем говорить. Была энергия администрации, была бескорыстная помощь части русской международной общественности и доброе желание кадет продолжать и закончить свое образование. Некоторые кадеты побывали на фронтах и уже имели боевые знаки отличия. Обучение продолжалось. А в парадные дни корпуса представляли по-прежнему подтянутых, дисциплинированных кадет, а на своих балах в корпусные праздники – традиция соблюдалась неуклонно – кадеты были радушными хозяевами, и молодежь веселилась искренно, забывая все невзгоды, а старшие, глядя на нее, радовались чистому детскому веселью…
Но все же Шанхай не мог или не хотел содержать корпуса, и из-за недостатка средств грозило закрытие. Лишние рты да еще требующие «аристократической роскоши» образования и воспитания, вместо того чтобы демократически самим зарабатывать, было и такое мнение у шанхайских старожилов. корпусам хотелось продолжать свое национальное дело, а шанхайцам хотелось избавиться от них. Взоры тех и других устремились на Запад, в славянское родственное государство, туда, куда ушла громадная часть российской Белой армии из Европейской России.
Необходимо особенно обратить внимание на то, что чины персонала не получали никакого вознаграждения за свою работу; кроме того, во время тайфуна, от которого пострадали суда флотилии по пути в Шанхай, было потеряно до 75 процентов имущества корпуса и занятия приходилось вести почти без учебных пособий.
Помощь получал корпус от благотворительных сборов, пособий, присылаемых русским военным атташе в Японии генералом Подтягиным и благотворительными обществами Тянь-цзина и Ханькоу. Оркестр корпуса поддерживал жизнь корпуса, играя на скачках и по приглашению в других местах. Были куплены фанфары и сделаны к ним прапора: на лицевой стороне вензель Императора Николая II, а на другой литеры «Х.К.».
П. Гаттенбергер[417]
С Амура на Дунай. Трагедия Хабаровского графа Муравьева-Амурского кадетского корпуса[418]
Выдержки из записок ротного командира корпуса полковника Николая Цесаревича Грудзинского.
«Дальний Восток был присоединен к России в 1860–1861 годах. По границе с Китаем врезались в тайгу, раскинулись казачьи станицы по левому берегу Амура, по правому – Уссури, по узкой и глубокой, утонувшей в своих берегах и притихшей в болотах, извилистой, как змея, Сунгаче, что из озера Ханка вытекает. На другой стороне этого громадного озера вырос поселок Камень-Рыболов, возле широкой, плоской скалы с впадиной, в которую волны забрасывали рыбу. Каменное дно у озера, не очень оно глубоко, и, если на пути буря захватит караван груженых барж, они, как орехи, разбиваются об дно. Во всех местах богатого края строились кирпичные казармы и другие военные и казенные здания, прибывали войска, просекались дороги. Хабаровск и Владивосток (около 600 верст) связала Уссурийская железная дорога. Край развивался и богател. «Вот здесь, где эта лестница спускается к воде, – говорил мне, малышу, двоюродный дед, брат бабушки со стороны матери, гуляя со мной по высокому берегу Амура и указывая на деревянные ступени крутой, длинной лестницы, – здесь, недалеко от базара, и был стан Хабарова. Тут он валы насыпал, пушки поставил, из бревен кедровых стены сложил. По его имени и город назвали Хабаровском».
Двоюродный дед мой, Виктор Федосеевич Сокольников, брат моей бабушки со стороны матери, весь север сибирский исходил и изъездил на оленях и на собаках. Мамонта искал, золотоносные жилы, карты чертил для Географического общества, коллекции собирал для естественников. Один его мамонт стоит в Королевском британском музее. Слышал я маленьким, что мамонтово мясо можно было есть, так хорошо оно сохранилось во льдах тундры. У бабушки, в Хабаровске, в скромной гостиной стоял большой клык мамонта и возле него лежал причудливый самородок. Дед мой, муж бабушки, в 1880-х годах служил в Якутске в казенной палате, а через Якутск все пути проходили, водные и оленьи, отсюда на перевал к Охотскому морю и Хабаров проходил. Здесь он снаряжался, пушки получал и материал военный. В архивах палаты хранились грамоты разные и документы того времени. У нас в Архангельске все знают дом Хабарова. Его жене Царь содержание от казны приказал выдавать, чтобы безбедно жила. Хабаров на Амуре город построил. Царь благодарил, сделал его своим полковником и приказал воеводам всякую помощь ему оказывать».
Так рассказывал уже в Аргентине некто Проня, сын раскулаченного помора, баркасы которого ходили и за промыслом, и по торговым делам в самую Печору. Спасаясь от преследования чекистов, Проня «втерся», благодаря своему сильному тенору, в группу украинских артистов, с ними два раза побывал в городах Дальнего Востока и два раза в Хабаровске. Во время войны Проня удачно «смылся» с немцами.
В 1888 году, распоряжением генерал-губернатора Приамурской области, командующего войсками округа генерала Гродекова, в Хабаровске была основана подготовительная для Омского кадетского корпуса Хабаровская школа для детей военнослужащих. За отсутствием в то время дороги школьников возили в Омск сначала на почтовых и только от Иркутска ехали поездом.
Хабаровская школа фактически зародилась в семье офицера штаба округа Дмитрия Павловича Мартьянова. Жена его, Анна Цезариевна, урожденная Грудзинская, московская институтка, видя безвыходное положение родителей, обремененных заботами о детворе, стала давать уроки у себя на квартире. Детвора собиралась с радостью, родители
