Царский угодник - Валерий Дмитриевич Поволяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он все точно просчитал, темноликий мужик с пивными светлыми глазами и черной, пахнущей сапожной ваксой бородой. Он вычислил, что если Дмитрий Павлович женится на Ольге, то ближе всех окажется к престолу. Больной гемофилией наследник – не жилец на белом свете, это Распутин понимал прекрасно и во всех своих действиях, во всякой стрельбе в будущее делал на это поправку, – а раз он умрет, то царем станет Дмитрий Павлович.
Вот чего ни в коем разе нельзя было допускать. Как только Дмитрий Павлович сделается царем, Распутина мигом оттеснят с царского двора или, того хуже, сошлют на Сахалин. Закончив подсчеты, Распутин подвел черту под своей «арифметикой», на некоторое время пришел в уныние, но потом взял себя в руки и начал действовать.
Нанес визит к царю, где на пальцах попытался доказать, что произойдет, если Дмитрий Павлович женится на Ольге, а здоровье «родного Алешеньки» ухудшится. Царь в ответ лишь засмеялся.
– Если Богу будет угодно – я не против, – сказал он. – Пусть Митька даже престол займет… Ну и что? Он для меня такой же родной, как и Алеша.
– Ну не сын же! – сердито вскинулся Распутин.
– Почему? – возразил царь. – Сын!
– Йй-эх! – Распутин, распаляясь, громко хлопнул рукой себя по заду и отвернулся от царя. – Ничего-то ты не понимаешь, оказывается!
– Давай лучше выпьем! – неожиданно предложил царь. Распутин угрюмо посмотрел на царя:
– А что у тебя есть?
– Все, что хочешь! – хвастливо произнес царь и весело ухмыльнулся. – Коньяки всякие, в основном «Хеннесси» и арманьяки, вина французские, рейнвейны, есть португальское вино, целый бочонок, подарок посла.
– А мадера? – задал Распутин вопрос, который должен был задать.
– Чего нет, того нет, – огорченно проговорил царь, – недоработка министра двора, которая завтра же будет исправлена, сам я, ты знаешь, мадеру пью мало.
Распутин почмокал губами, соображая, чем бы потешить желудок. Французские вина он не любил – слишком кислые, да и проку от них не больше, чем от простой воды, только ноги мыть, коньяки пахли клопами, о рейнвейнах раньше он никогда не слышал, а вот португальское вино… Это портвейн, значит… Распутин пил его однажды и остался доволен – взяло винцо не хуже «мадерцы».
– Давай этого самого, которое из бочки, – сказал он.
– Не то разговор сухой получается, – пожаловался царь, – горло дерет.
– Не сдавай Алешеньку Митьке, – с неожиданной тоской в голосе попросил Распутин.
Эта слезная, щемящая, идущая из глубины тоска тронула царя.
– Разве я сдаю? Эх, отец Григорий, отец Григорий! Есть вещи, которые стоят выше пресловутых «сдавать» или «не сдавать», и я с этим должен считаться.
– Считайся, считайся, никто этого права у тебя, «папа», не отнимает, но Алешку не сдавай. Митька подомнет его, переломает кости, спихнет со стула, а сам сядет на его место.
– Ты пойми, отец Григорий, Митька мне – такой же сын, как и Алексей.
Поняв, что царя ему не переубедить, Распутин прибегнул в последнему своему средству:
– Да Митька болен, разве ты этого не знаешь?
– Нет, – спокойно качнул головой царь.
– У него такая болезнь, что с ним нельзя даже находиться в одном помещении.
– Это что, туберкулез? – холодно осведомился царь.
– Хуже! При туберкулезе можно хоть руку подать, а при этой болезни – нельзя!
– Что это? – царь нахмурился. – Что за болезнь?
Распутин врал. Врал беззастенчиво, прекрасно понимая, что если из этого разговора за стены дворца вылетит хотя бы одно словечко, всего одно – и он приобретет сильного и беспощадного врага. Но… одним врагом больше, одним меньше – все едино, посчитал в тот момент Распутин и по-своему был прав: от этого каша на кухне не подгорит, а на все остальное не стоит обращать внимание. Дружба с «папой» все равно все перекроет. А вот если престол уплывет, то тут и самому придется уплывать. Ногами вперед. Никто тогда не спасет.
«Старец» назвал, что за болезнь подцепил Дмитрий Павлович.
– Не может быть! – Царь невольно побледнел и на шаг отступил от Распутина – слишком уж дурной и грязной считалась эта болезнь.
– Можешь не верить, – пробормотал Распутин, глядя в сторону, – это твое дело. Но у меня сведения точные.
– Откуда?
– Да от той бабели, что Митьку болезнью и наградила. А ты – откуда, откуда? От верблюда!
– Не может этого быть! – растерянно воскликнул царь.
– Может, еще как может! – Распутин хрипло и зло рассмеялся. – Тебе должна быть знакома фамилия одной московской мамзели… – Распутин назвал фамилию известной любительницы шумных вечеров, пьяных оргий и выездов за город, недавно заразившейся «дурной болезнью» и сейчас находящейся на излечении в клинике. История этой несчастной женщины сделалась широко известной.
– Не может быть! – вновь, в третий раз, растерянно воскликнул царь, отступил от Распутина еще на один шаг. Под глазами у него стремительно набухли мешки, вид сделался озабоченным, старым.
– Увы! – Распутин развел руки в стороны. – Молодость неосмотрительна, а великий князь – не исключение. Нельзя прыгать на все, что шевелится и раздвигает ноги.
Великий князь действительно был знаком с известной московской красавицей – госпожой Михайловой (назовем ее так), бывал у нее в доме и принимал участие в двух-трех буйных пирушках, и познакомил его с нею… Распутин. Познакомив великого князя с госпожой Михайловой, Распутин, видя, что великий князь не на шутку увлекся, улучил минутку и, отведя его в сторону, сладко почмокал губами, затем сощурил масленисто заблестевшие глаза:
– Баба о-очень хороша. С нею можно все… Не пожалеешь, князь!
Но великий князь очень скоро разобрался что к чему и отошел в сторону от госпожи Михайловой. Хотя и был засечен в ее салоне.
Заразилась же госпожа Михайлова уже после ухода Дмитрия Павловича из салона – сделал это гнусный человек, который когда-то храбро воевал в Сербии, но потом пропил свою честь… Царь поверил Распутину, помолвка Дмитрия Павловича с Ольгой была расторгнута. Как часто бывает в таких случаях, Дмитрий Павлович узнал, зачем Распутин приезжал к царю и что ему говорил…
– Ну что ж, – молвил Дмитрий Павлович горько и зло, – чему бывать, того не миновать… Разлучили меня с Оленькой, получилось это у моих врагов. Но тот, кто это сделал, будет наказан.
Позже он написал: «Наша родина не могла быть управляема ставленниками по безграмотным запискам казнокрада, грязного и распутного мужика». Мысль о физическом устранении Распутина возникла у великого князя в те дни, когда он потерял Ольгу Романову. Нужен был только дополнительный толчок и еще, может быть, удобный случай.
Имелись личные причины для устранения «старца» и у
