Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

Быстрая реакция малочисленной авиации кубинской революции (техникам приходилось творить буквально чудеса, чтобы заставить полдюжины машин держаться в воздухе) позволила нанести первый удар по силам вторжения. Сопротивление плохо вооруженных кубинских ополченцев не позволило десанту захватить плацдарм. И, помимо всего прочего, Фидель ловко, как фокусник, по телефону держал под контролем все детали сражения и готовил ловушку для захватчиков.

Известны несколько тысяч свидетельств очевидцев, в которых рассказывается о том, как три или четыре тысячи человек мчались к Плая-Хирон. Казалось, что стремление стрелять в захватчиков охватило население, как острозаразная эпидемия. Отставшие, опоздавшие и даже танки, которые не могли пробиться сквозь пеших, оставались позади, а батальоны, мобилизованные Фиделем, стремились вперед, чтобы схватиться с застрявшими на берегу гусанос. Первый день контратаки был отмечен соревнованием между Фернандесом "Испанцем" Дуке, Арагонесом, Дреке, Амейхейрасом и Рене Родригесом, кто из них скорее достигнет передовой линии, а затем и выйдет на берег. Это ни в коем случае не было чем-то необычным: ополченцы сражались яростно, останавливая танки и продвигаясь вперед под артиллерийским огнем. К 17 апреля захватчики оказались не только остановлены, но и полностью окружены и вынуждены были перейти к обороне.

Пропаганда в Соединенных Штатах рассказывала об этих событиях по-другому: "Я пытался застрелиться; я потерпел неудачу как коммунист; все было кончено. Фидель, я думаю, был ранен во время воздушного налета или же получил убежище. Рауль тем временем пропал. И-В довершение всего войска продвигались вперед и заняли порт Баямо".

Ночью 17- 18 апреля Фидель возвратился в Гавану из района боевых действий, чтобы получить донесение из Пинар-дель-Рио: высадка там казалась неизбежной. С побережья Кабаньяс и Ма-риэль можно было разглядеть множество военных кораблей, и Че принял меры по подготовке к обороне. Как только стадо ясно, что второй высадки не намечается, Фидель немедленно мобилизовал зенитное оружие и танки на Плая-Хирон. Для такого нетерпеливого человека, как Че, ожидание было, по-видимому, невыносимым.

Захватчики, у которых не было никакого боевого духа, встретившись с повсеместным народным сопротивлением, отошли из Плая-Ларга и сконцентрировались в Плая-Хирон, где им 18 апреля нанесли самые сокрушительные удары. Повстанческая армия заняла Плая-Хирон в 18 часов 30 минут 19 апреля, и вторжение провалилось. Незадолго до того американские суда приняли на борт незначительную часть сил вторжения, оставив на берегу более полутора тысяч бойцов и чуть ли не двести человек погибших. Фидель на бронеавтомобиле приехал на побережье.

Позже Че, вспоминая эти события, сказал: "Нельзя ожидать, что человек, которому от отца досталась тысяча акров земли, как только появится здесь, чтобы получить назад свою тысячу акров, не будет убит соотечественником, у которого никогда не было ничего, зато теперь есть страшное стремление убить этого парня за то, что тот хочет забрать его землю".

Фидель показал статистическую сводку собственности пленных интервентов. Числа подтверждали ту версию событий, которую высказал Че, - люди, попавшие в плен в Плая-Хирон, "стремились заполучить обратно 371 930 гектаров земли, 9666 объектов недвижимости, семьдесят фабрик, десять сахарных заводов, три банка, пять шахт и двенадцать кабаре".

30. Уставать некогда.

Победа в Плая-Хирон дала революции возможность перевести дух. Эта передышка была крайне необходима для того, чтобы, пользуясь широкой народной поддержкой, внимание планам экономического развития. Через несколько дней после вторжения "товарищи из Федерации рабочих сахарной промышленности выдвинули лозунг: "К 1 мая - шесть миллионов тонн сахара". Я был поражен, услышав эту новость, так как знал кое-что о том, как движется заготовка сахарного тростника. Я вызвал генерального директора сахарных заводов ... товарища Менендеса, и он сказал мне, что рабочие сделали это по собственной инициативе, даже не посоветовавшись с ним... Ну что ж, в настоящее время этого уровня достичь невозможно".

Че был в бешенстве. Он не любил риторики, демагогии и заведомо невыполнимых обещаний.

24 апреля 1961 года Че вернулся из Пинар-дель-Рио, чтобы провести заседание коллегии Министерства промышленности. В недавнем прошлом коллегия, по предложению Че, приняла решение о том, что все руководители министерства должны дважды в месяц посещать фабрики и мастерские, чтобы получить доскональное представление о положении дел, и что каждый, кто почему-либо не сможет этого сделать, будет лишен дневного заработка. Члены коллегии жаловались, что в тот период, пока Че находился в Пинар-дель-Рио, они были сильно перегружены работой. Естественно, никто из них не ожидал от министра запланированного им заранее посещения карандашной фабрики в Батанабо.

Тем не менее Че, явившись на заседание, вытащил из кармана кителя небрежно сложенные клочки бумаги да еще и попросил извинения за то, что не представил машинописного текста.

В тот день многие из членов коллегии лишились дневного заработка.

Когда Че не только сделал сообщение о посещении фабрики. Он Достал из кармана рубашки - в карманах у него всегда было полно всякого хлама - зеленую записную книжку и принялся читать свои заметки, наблюдения и критические замечания, 'акие моменты сотрудники (да и он сам) называли вспышками.

На свет извлекалась записная книжка, всех бросало в дрожь. Тогда Че изобрел другую маленькую тайну: завел много-цветную авторучку и делал записи разными цветами. Никто долго не смел поинтересоваться, зачем он это делает, но в один прекрасный день Вальдес Гравалоса все же не выдержал. "Это мой собственный код. Когда я пишу красным, это значит, что вопрос относится к Фиделю, зеленым - к кабинету министров, и так далее".

Проблема, с которой коллегия столкнулась в тот день, как впрочем, и в другие дни своих заседаний, заключалась в нехватке сырья и запасных частей. Однако в тот день Че заявил, что, несмотря на недавние перебои, объемы производства возросли. Бернстейн писал: "Выпуск промышленной продукции в I960 году увеличился. В будущем проблемы могли возникнуть скорее из-за экономического эмбарго, чем из-за организации управления".

30 апреля Че принял участие в телевизионной программе, в ходе которой со своей обычной откровенностью поднял тему экономических проблем нации: "Мы учимся в работе и, естественно, учимся на собственных ошибках". Он говорил о том, что планирование базировалось на иллюзиях вроде того, что все необходимые школы могут быть построены за пять лет, что за те же пять лет можно создать торговый флот, что в течение пяти лет не возникнет необходимости покупать самолеты - и что он довольно быстро понял, что все это нереально. Тем не менее он ожидал (и тем самым тоже поддался пороку иллюзорного планирования), что к 1965 году Куба начнет выпускать свои автомобили. Он говорил о том, что первые действия Министерства промышленности представляли собой лабораторные эксперименты: чиновники не разговаривали с фабричными рабочими и не знали о существовании и вероятности возникновения тысяч проблем. Все началось с предположения о том, что в стране хватает сырья и запасных частей. "Теперь мы ясно видим, что народ не имел никакого отношения к составлению плана, а план, разработанный без участия рабочего, имеет много шансов на провал". Хотя план в целом имел 75-процентную вероятность неудачи, все же в некоторых отраслях он позволил добиться удивительных результатов: например, в черной металлургии выпуск продукции увеличился на 75 процентов.