Женщины в его жизни - Барбара Брэдфорд

– Понимаю. И все-таки я считаю, ты могла бы остаться при нем. Если не ради Максима, то по другой причине.

– То есть?

– Ради самой себя, Камилла. Он к тебе тоже очень хорошо относится. Ты выглядишь замечательно, лучше, чем когда-либо за годы нашего знакомства. В тебе не осталось ни капли от пережитого. Ты в самом расцвете, скажу я тебе. Спроси у Дэвида. Скажет то же самое.

– О, стало быть, вы за моей спиной меня обсуждали, да? – воскликнула она, но в голосе прозвучала шутливая нотка.

– И притом с большой любовью.

Камилла улыбнулась, но ничего не сказала. Она сидела абсолютно умиротворенная, глядя через раскрытую дверь на густую синь Средиземного моря и допуская, что Корешок говорит правду. Максимилиан Уэст хорошо к ней относился. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой. С той минуты, как нога ее ступила на борт «Прекрасной Мечтательницы», Максим держал себя с ней как нельзя лучше, выказывая всяческое уважение. Помимо галантного обхождения он много веселился с ней, вел бесконечные разговоры о самых разных вещах. Они получали максимальное удовольствие от общения друг с другом. А потом были ночи страстной любви. Его желание не слабело. Казалось даже, что он не в состоянии вдоволь насытиться ею. Ее чувства к нему были такими же.

Постепенно она начала приходить к выводу, что по-настоящему никогда не знала Максимилиана Уэста. Их многолетняя дружба была довольно-таки поверхностной. Он был женатым человеком, ни мало не заинтересованным в ней, и потому свои чувства она от него тщательно скрывала. И в течение трех месяцев их отношений в прошлом году в Нью-Йорке время, проводимое ими вдвоем, тоже было весьма ограниченным. Урывками, по вечерам, раз или два в неделю, или по воскресеньям. Главной причиной нерегулярности их встреч было несовпадение их возможностей во времени. Она играла главную роль в боевике на Бродвее; он стоял во главе деловой империи. Когда он укладывался в постель, она только уходила со сцены, готовая пойти куда-нибудь поужинать и отдохнуть. Все у них шло как-то не в лад в смысле времени.

Зато две недели, что они плавали по Средиземноморью, они были вместе постоянно, почти все время друг у друга на виду, кроме тех моментов, когда Максиму приходилось работать – с утра и вечером перед ужином. Как следствие, она стала лучше понимать его. Раньше она была влюблена в него, теперь всерьез полюбила, увидела многие его человеческие качества: доброту, порядочность, отзывчивость. Он был хороший человек. Она знала, что он мог бывать жестким и даже чуточку жестоким в бизнесе. Тем не менее он был мужчиной с достоинством и честью, и она восхищалась им.

Быть может, Корешок прав, думала Камилла. Может, мне следует остаться с Максимом? Он этого хочет, говорил об этом не раз. Да и что худого в том, чтобы быть его любовницей? Сплетни, подумала она. Не хочу, чтобы мне публично перемывали косточки. Ах, да будь оно все неладно! Какое мне дело до того, что думает обо мне свет? Не могу я жить в угоду свету. Я должна быть честна перед самой собой. Я хочу быть с Максимом…

– Пенни за твою задумчивость, – донесся до нее голос Корешка.

– Могу поделиться. – Камилла вспыхнула очаровательной улыбкой. – Я думала, что может… что могла бы последовать твоему совету и остаться. В конце концов, какое мне дело до того, что подумает обо мне свет.

Это рассуждение на миг сбило Корешка с толку.

– Ты слишком взрослая, чтобы волноваться из-за такой чепухи… Любовь. И притом великая. К тому же Максим на яхте ничем тебя не скомпрометировал. У тебя свой люкс, у него своя каюта…

– Раз уж об этом зашла речь, то мне хотелось бы задать тебе вопрос, – перебила его Камилла. – Максим, когда я пришла на яхту, перебрался из своего люкса и предоставил его мне. Это очень мило с его стороны. Но не понимаю, что мешает ему тоже занимать каюту-люкс. Насколько мне известно, на яхте три таких.

– Да, три. Одна у тебя. Мы с Марцией занимаем другую. Третья всегда заперта.

– Почему?

– Она принадлежит Анастасии. Ею пользуется только она.

Камилла недоуменно уставилась на него:

– И все равно не понимаю.

– Когда они разводились, Максим сказал ей, что она может себе оставить все, что захочет. Дом в Мейфере, виллу в Больё, апартаменты на Пятой авеню, эту яхту. Буквально все. Любое имущество, какое ей ни заблагорассудится. Но единственное, что она потребовала – это свой люкс на яхте, чтобы пользоваться им, когда она пожелает покататься с Максимом и детьми. Она также сказала, что предпочла бы, чтобы, кроме нее, никто в этой каюте не бывал. Он уважает ее желания. Каюта заперта. Если, конечно, Анастасия не на яхте.

– Почему только люкс? Почему же она не потребовала всю яхту?

Корешок приблизил к ней лицо и сказал тихо:

– Анастасия не захотела от Максима ничего, кроме денег, которых ей хватало бы на комфортную жизнь. Ни его шикарных особняков, ни яхты. Видишь ли, она развелась с ним не потому, что возненавидела его. Она развелась с ним из-за того, что чересчур сильно его любила, и потому вовсе не хотела содрать с него шкуру живьем. Конечно, любовь ее малость чокнутая и жадная. Анастасия всю свою жизнь выстроила вокруг него, сделала его сутью своей жизни и ее концом, центром своего бытия. – Корешок поморщился, грустно качая головой: – Так не годится. Ни для кого. В конце концов она поняла это и оставила его, в некотором смысле спасая себя.

– Но Максим, должно быть, ее любил. Она же наверняка это знала, – заметила Камилла.

– Знала. Но все-таки она не могла приспособиться к его жизни, к его бизнесу, к его распорядку. Он не тот, кто отсиживает с девяти до пяти, и никогда таким не был. Если он за что-то берется, то выкладывается, делает свое дело с азартом, с блеском…

– Для чего ему это? Почему он продолжает приобретать компанию за компанией, бесконечно расширяя свой бизнес?

– По натуре он создатель империй, основоположник династий. И не может он жить наперекор своему естеству, Камилла. Он и в этом блистателен, как я только что сказал.

– Но ведь наверняка теперь он достаточно богат. Он же мультимиллионер.

Корешок улыбнулся:

– Дело абсолютно не в деньгах. Дело в его потребности создавать, в ощущении того, что все вокруг подвластно тебе. Удовольствие в то и дело возникающих головоломных проблемах, в их решении. Ты пойми, это же все равно, что спросить у альпиниста, почему он хочет влезть на Эверест.

– И почему же он хочет?

– Потому что туда надо лезть. Покорять. Максиму тоже надо покорять.

– А разве Анастасия этого не понимала? – тихо спросила Камилла, приподняв бровь.