Императорская Россия - Евгений Анисимов

1812 Год. Начало войны

Война с Наполеоном надвигалась давно. Союз с Францией после Тильзита был непрочен, да и аппетиты Наполеона росли – он мечтал уже о мировом господстве. Наполеон был недоволен политикой России вообще, оскорбился он и отказом Александра I выдать за него сестру императора – великую княжну Екатерину Павловну. Потом, когда он посватался за младшую, 15-летнюю Анну Павловну, ему отказали вновь. Россию же раздражала активность Наполеона в Польше, хотя сил воевать с Наполеоном, подчинившим себе пол-Европы, у Александра не было.

Все чувствовали приближение войны, и яркая хвостатая комета, повисшая над Москвой, была воспринята как скверное предзнаменование. Оно оправдалось в июне 1812 года, когда без объявления войны полумиллионная армия Наполеона перешла границу России. Наполеон сразу же решил ударить в сердце России – по Москве, бывшей всегда истинным центром экономики, торговли, главным узлом коммуникаций России. Генералы М. Б. Барклай-де-Толли и П. И. Багратион начали отводить свои армии в глубь страны, не давая противнику разбить их по частям. Александр I, бывший вначале в войсках, стоявших в Дрисском лагере у западной границы, покинул армию, памятуя свою неудачу под Аустерлицем, и уехал в Петербург. Он поселился снова в Каменноостровском дворце; тут был обширный парк, тишина и покой. Здесь принимались им самые важные решения. Здесь после продолжительного и жаркого спора с членами Совета Александр I пошел навстречу общественному мнению, требовавшему, чтобы непрерывно спорившие друг с другом шотландец М. Б. Барклай-де-Толли и грузин П. И. Багратион уступили место русскому М. И. Кутузову, которого царь не выносил. Он сказал: «Публика желала назначить его, что касается меня, то я умываю руки. Кутузов сказал, что ляжет костьми, но не пропустит французов в Москву». Глас народа – глас Божий…

Кутузов же очень сомневался в том, что оправдает народные надежды («Едет Кутузов бить французов!») и волю императора – слишком страшен и непобедим был враг. «Мне, – сказал он, – предстоит великое и весьма трудное поприще, я противу Наполеона почти не служил, он все шел вперед, а мы ретировались, может быть, по обстоятельствам нельзя было иначе». Вернувшись из Каменноостровского дворца домой, он сказал близким: «Победить может и не удастся, но перехитрить попробую». Как будто услышав это за тысячи верст, Наполеон, узнавший о назначении Кутузова, сказал: «Это старый лис Севера». А дела у русской армии были хуже некуда. В Ижорах, при выезде из столицы, Кутузов получил удручающую депешу: французам сдан Смоленск. Дело было почти проиграно, и Кутузов с горечью сказал: «Ключ от Москвы у него в руках…»

Бородинское сражение

Бородино занимает особое место в нашей истории наряду с такими великими битвами, как Куликовская 1380 года, Полтавская 1709 года и Сталинградская 1942 года. Сражение произошло в 110 верстах к западу от Москвы, у села Бородино, 24—26 августа 1812 года. Для Кутузова оно было вынужденным и являлось уступкой общественному мнению и настроениям в армии – отступать дальше всем казалось постыдным. Позиция русской армии у Бородина оказалась не совсем удачной, но другой, ближе к Москве, и не было. Пришлось срочно укреплять ее ключевые пункты (Багратионовы флеши и батарею Раевского). Время для поспешных земляных работ позволили выиграть полки, геройски оборонявшие передовой редут у Шевардино.

Заглянем в источник

В Полоцке 6 июля 1812 года император Александр I подписал «Воззвание к нации». Его напыщенный и вместе с тем встревоженный тон свидетельствует о серьезной опасности, нависшей над Россией (в этом смысле он напоминает первые обращения советских лидеров в начале Великой Отечественной войны 1941—1945 годов):

«Враг вторгся в пределы нашей родины и продолжает нести свое оружие в глубь России. Он идет с вероломством, могущим разрушить империю, которая существовала всегда в течение многих поколений; он атакует ее с силой и пытается опрокинуть власть царей объединенными силами Европы. С предательством в сердце и лестью на губах он ищет возможности обмануть доверчивые души и навязать им оковы. Но если пленный разглядит свои цепи под цветами, умысел властелина раскроется сам собой, война ему необходима, чтобы утвердить дело предательства…».

Неясно, что имеется в виду в последнем отрывке. Возможно, так туманно Александр обвиняет Наполеона в вероломном вторжении и измене тем мирным договоренностям, которые были между ними раньше. Возможно, император опасается, как бы Наполеон не отменил крепостное право и не дал свободы на занятых им территориях и тем самым не изменил бы соотношение сил.

Воззвание заканчивается призывом объединиться, обещает, что французы найдут «в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном лице – Палицина (келарь Троице-Сергиева монастыря, героически оборонявшегося в 1610 году от поляков. – Е. А.), в каждом крестьянине – Минина. Благородное дворянское сословие! Вы были всегда защитниками нашего Отечества! Святейший Синод и представители нашего духовенства, вы во всех условиях призывали своим заступничеством божественное покровительство нашему Отечеству! Народ русский! Бесстрашные потомки славян! Это не в первый раз, как вы разбиваете зубы тигров и львов, что бросались на вас! Объединяйтесь! Несите крест в ваших сердцах и железо в ваших руках, и никакая земная сила не устоит против вас!»

В. Верещагин. Конец Бородинского боя.

Главный бой завязался 26 августа уже на флешах и батарее. Наполеон сосредоточил здесь превосходящие силы и, несмотря на яростное сопротивление русских, к вечеру сумел выбить их с позиций. Там французы и провели ночь. Не дожидаясь утра, Кутузов приказал своим войскам отступать. По канонам военного искусства того времени победа, безусловно, была на стороне Наполеона – ведь поле битвы осталось за ним, он занял все русские позиции, оставленные их защитниками после кровопролитных боев.

Легенды и слухи

Руководил ли Кутузов сражением?

В последние годы историки высказывают сомнения в том, что Кутузов был великим полководцем, одержавшим победу при Бородине (если не фактическую, то моральную), появились сомнения относительно этого вывода. Во-первых, есть множество свидетельств того, что Кутузов не владел инициативой на поле сражения, был инертен настолько, что один из участников сражения генерал Н. Н. Раевский писал: «Нами никто не командовал». Инициатива была полностью на стороне Наполеона, тот диктовал ход битвы. Располагая меньшими силами, чем Кутузов, Наполеон каждый раз сосредотачивал на главных направлениях атаки превосходящие силы, а Кутузов не проявил оперативности и предвидения и лишь только отбивался от его атак, перебрасывая (да и то с опозданием) силы с других участков. Французы превосходили русских и в маневренности, и в мощи артиллерийского огня. Несомненно, Наполеон победил тактически, проще говоря, выиграл битву, понес меньшие потери (28,1 тыс. против 45,6 тыс. у русских при том, что французы непрерывно атаковали, а русские оборонялись, что давало определенное преимущество в бою из укрытий) и в конечном счете достиг стратегической цели – занял Москву, защита которой была объявлена Кутузовым главной целью сражения.

Но, победив в сражении, Наполеон не разбил русскую армию. После битвы он не видел привычного для него беспорядочного бегства противника. Перед его глазами не проходили толпы пленных (всего было захвачено 1000 пленных и 15 пушек, столько же пленных и 13 пушек захватили и русские), перед ним не лежали на земле десятки поверженных вражеских знамен.

Несомненно, русская армия в тяжелейшем сражении выстояла. Как писал один из героев сражения генерал А. П. Ермолов, «французская армия расшиблась о русскую». И причиной этого стал не военный гений Кутузова, а необыкновенная стойкость русских офицеров и солдат, воодушевленных высоким и жертвенным чувством патриотизма, понятиями чести и самолюбия, уязвленного долгим отступлением. Один из солдат, отвечая на вопрос, почему они так стойко сражались под Бородино, сказал:

«Оттого, сударь, что тогда никто не ссылался и не надеялся на других, а всякий сам себе говорил: “Хоть все беги. Я буду стоять! Хоть все сдайся, я умру, а не сдамся!” Оттого все стояли и умирали!»

Русская армия, потерявшая в оборонительном сражении четверть личного состава, а также тяжело раненного генерала Багратиона, все-таки не была разгромлена, и Кутузов не просил перемирия. Он решил отступать, лишь получив известие о потере главных позиций и о страшном уроне, понесенном его войсками. 1 сентября на военном совете в деревне Фили он принял решение об оставлении Москвы. После жарких дебатов Кутузов закрыл совет словами (сказанными, между прочим, по-французски):