Информатор - Курт Айхенвальд

Похоже, вместе с репутацией Уайтекера рушилось и их расследование. Об аудио- и видеозаписях и прочих успехах «Битвы за урожай» в Вашингтоне даже не упоминали. Решение отдать дела о злоупотреблениях с лимонной кислотой и кукурузным сиропом другим отделениям ФБР агенты восприняли как личное оскорбление. Никто не удосужился посоветоваться с ними, принимая стратегические решения. Спрингфилдский офис становился изгоем.

Херндон решил излить гнев на словах и отбил в Вашингтон телекс, в котором разносил многие решения Министерства юстиции.{324}

«Представляется,

– писал Херндон, –

что министерство принимает решения под влиянием газетных заголовков и заявлений представителей защиты».

Постороннему тон послания показался бы сдержанным, но по стандартам бесцветного бюрократического языка внутренней переписки Бюро слова Херндона звучали как плач Иеремии.

В обычных обстоятельствах начальство заставило бы агента переписать текст или попросту выкинуло бы его жалобы. Но с Херндоном был согласен весь спрингфилдский офис ФБР. В понедельник 21 августа телекс ушел в штаб-квартиру Бюро почти без изменений.

В то же утро Майк Бассет, войдя в свой офис, взял со столика для почты свежий номер газеты «Уолл-стрит джорнал».{325} Увидев заголовок на второй странице, он похолодел:

«АДМ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ЕЕ БЫВШИЙ СЛУЖАЩИЙ УКРАЛ 9 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ».

Не вдаваясь в подробности, статья сообщала, что эти девять миллионов были переведены на счет одного из швейцарских банков, принадлежащий компании «Эй-би-пи трейдинг». Среди прочего статья цитировала Джима Эпстайна, который сказал корреспонденту, попросившему прокомментировать это сообщение:

– Я не буду ничего комментировать, и очень долго.

Бассет понял, что новость была для Эпстайна таким же сюрпризом, как и для ФБР.

Д'Анжело находился в номере отеля на магистрали 7 в Лисберге, штат Виргиния. Это был первый день его «обучения без отрыва от службы» – то есть недели, в течение которой агент был обязан освоить новые навыки. Д'Анжело занимался подготовкой к вероятному новому назначению в Восточную Европу. Он уже хотел выйти из номера, когда зазвонил телефон. Звонил его новый напарник Майкл Бассет.

– Ты просто не поверишь! – сказал Бассет. – В «Уолл-стрит» написали, что АДМ обвиняет Уайтекера в краже девяти миллионов.

– Вот же б… – помотал головой Д'Анжело. – Чудеса прямо.

– Да нет, они серьезно.

– Это дело чем дальше, тем страннее. Просто какая-то, ну, фантастика.

Они поделились опасениями. «Уильямс и Конноли» не сообщила о своем открытии. Адвокаты предпочли доверить эту информацию прессе, а это ясный сигнал.

– Боюсь, они хотят подложить нам свинью, – сказал Бассет. – Если они открыто заявляют об этих девяти миллионах, значит, знают куда больше.

– Похоже, так и есть.

– Они утаивают информацию, чтобы оставить нас в дураках.

В тот же день Эд Хербст вышел из здания Гувера и направился на Двенадцатую улицу с повторным визитом в «Уильямс и Конноли». Ответ на повестки, врученные на днях, должен быть готов.

Войдя в приемную и представившись, он получил небольшой запечатанный конверт, адресованный Мэри Спиринг. Хербст вернулся с конвертом в офис и распечатал его. Он был обязан регистрировать входящие письма.

В конверте было сопроводительное письмо Обри Дэниела к Мэри Спиринг, копия анонимного письма, присланного из Теннесси Дуэйну Андреасу, с обвинениями против агентов ФБР, копия письма аналогичного содержания, присланного Рэнделлу, и копии конвертов, в которых были доставлены анонимки.{326}

И больше ничего.

АДМ объявила на весь мир о том, что Уайтекер украл у нее девять миллионов долларов, а правительству ее адвокаты представили лишь пару анонимок, которые ничего не доказывают.

Утром в пятницу 25 августа Тони Д'Анжело остановил взятый напрокат автомобиль перед домом в Рестоне, штат Виргиния. Он еще раз проверил адрес. Все верно – здесь живет Пол Майер, продававший свой дом в Теннесси Марку Уайтекеру.

Д'Анжело направился к дому. Район приятный, но дом на миллион долларов не тянет. Вероятно, ценная недвижимость Майера осталась в Теннесси. Подойдя к дверям, Д'Анжело позвонил.

Ему открыл человек в штанах хаки и белой рубашке. Он неприветливо уставился на агента.

– Мистер Майер? – спросил Д'Анжело. – Я специальный агент Тони Д'Анжело. Мы говорили с вами по телефону.

Майер продолжал с сомнением разглядывать гостя.

– Уайтекер вправду под защитой государства? – спросил он ворчливо.

Все говорило о том, что Майер очень сердит – на Уайтекера, на правительство, на самого Д'Анжело, наконец. Он буркнул, что вашингтонские чиновники виноваты в том, что продажа его дома сорвалась, и должны компенсировать ему ущерб.

– Давайте сначала разберемся, – сказал Д'Анжело. – Для этого я к вам и приехал.

– Слушайте, – гнул свое Майер, – я работал в Белом доме и знаю все эти вашингтонские штучки, и ваши фэбээровские уловки тоже, и если придется вывести вас на чистую воду, я сделаю это.

Д'Анжело поднял руку.

– Прекрасно, прекрасно, – сказал он. – Я не собираюсь ни в чем вас разубеждать. Я приехал, чтобы узнать все факты об этой несостоявшейся сделке и передать их наверх. А пока мы даже не знаем толком, что произошло.

– Так Уайтекер под защитой или нет? – повторил Майер.

– Я не имею права говорить с вами о расследовании, – ответил Д'Анжело. – Единственное, что могу сказать, – я бы не удивился, если бы сказанное Уайтекером оказалось неправдой.

Майер кивнул. Такой язык он понимал. Он пригласил Д'Анжело на кухню и угостил его кофе. За кофе Майер рассказал агенту о разговоре с Уайтекером – о таинственном кредиторе, о поддержке правительства и его готовности оказать Уайтекеру финансовую помощь. Д'Анжело все это записал.

В заключение Майер еще раз высказал свои претензии к правительству и потребовал компенсировать нанесенный ему ущерб.

– И если я не получу компенсации, – произнес он с угрозой, – я обращусь в прессу.{327}

Адвокаты потенциальных обвиняемых по делу о фиксировании цен наносили визиты прокурорам антитрестовского отдела.

Каждый адвокат придерживался своей тактики. Джон Брей, расчетливый и цепкий вашингтонский юрист, нанятый Миком Андреасом, сразу потребовал официальный список членов большого жюри и разрешение допросить Уайтекера. Рейд Вайнгартен, защитник Терри Уилсона, намекал на возможность сотрудничества – но лишь после того, как ему предоставят доступ к аудио- и видеозаписям.