Есть что скрывать - Элизабет Джордж

табу? Жевать, прежде чем проглотить?

– Никакого табу нет, – заверила его Монифа. – И если вы никогда раньше его не пробовали, то можете жевать, если хотите.

– Эта дама, Бриллиант, – сказала его мать, отламывая кусочек фуфу и используя его в качестве ложки, – просто волшебник по части стряпни. Я настаиваю, что она должна давать уроки. Попробуй, и ты поймешь, что я права.

Уинстон последовал ее совету и обнаружил, что Элис не ошиблась. И хотя она просто сходила с ума, когда дело касалось еды, у Нкаты хватило мудрости не упоминать об этом.

14 августа

Вестминстер Центр Лондона

Линли понимал, какую важную роль играет пресс-служба, и был согласен со всеми попытками следить за тем, как информация преподносится прессе – не говоря уже о том, какую информацию им сообщают, – но сам не любил участвовать в подобных мероприятиях. Он знал, что его присутствие считалось необходимым, особенно теперь, когда он замещал старшего детектива-суперинтенданта Ардери, пока она была на острове Уайт. В качестве формального руководителя любого расследования, относившегося к ее компетенции, Томас должен был держать руку на пульсе, и от него ждали, что он может сообщить частоту этого пульса. Поэтому вчера, направляясь на вечернее совещание с помощником комиссара Хиллиером и главой пресс-службы Стивенсоном Диконом, он должен был понимать, что его ждет. Но мысли Линли были заняты другим. Он даже не обратил внимания на слова Джуди Макинтош, что встреча с помощником комиссара и главой пресс-службы будет проходить не в кабинете Хиллиера. И только оказавшись в большом конференц-зале перед как минимум двадцатью журналистами, тремя съемочными группами и помостом, на котором за продолговатым столом сидели Хиллиер и Дикон, он понял, что его обманули.

– Ага. Вот и он. Старший суперинтендант Линли расскажет вам обо всем. – Хиллиер произнес это с подчеркнутой учтивостью, что означало безмолвный приказ Томасу. Двадцать голов и все камеры повернулись в его сторону, регистрируя каждое его движение, пока он с хмурым лицом шел к помосту.

Причину поспешного брифинга Линли увидел почти сразу. На столе перед Хиллиером и Диконом лежал самый грязный таблоид страны, «Сорс». Вероятно, именно он разжег страсти своим огромным заголовком «ПОЧЕМУ?», фотографией Тео Бонтемпи, занимавшей большую часть первой страницы, подзаголовком «Расовые предрассудки = Отсутствие прогресса» и абзацем внизу, о содержании которого было легко догадаться. Продолжение было на третьей странице – вне всякого сомнения, с другими фотографиями и подробностями. Расовое неравенство при охране правопорядка – это тема, за которую «Сорс» с удовольствием ухватится.

Ответ Линли на первый вопрос не вызвал к нему симпатию и никого не удовлетворил.

– Чушь собачья, – сказал он, хотя репортеры ждали совсем другого. Следующая его фраза тоже никого не успокоила. – Неужели вы и вправду считаете, что столичная полиция будет медлить с расследованием убийства своего сотрудника?

Но на него посыпался шквал вопросов относительно расследования убийств белых черными и черных черными. Может ли старший суперинтендант объяснить, почему первые расследуются тщательно, а вторые – нет? Затем последовали цифры: скорость завершения расследований, скорость вступление в дело Королевской прокуратуры, количество обвинений, процент осужденных…

К тому времени, как пресс-конференция закончилась, челюсти Линли были так крепко сжаты, что удары пульса громко отдавались в ушах. Он ничего не сказал, пока они с Хиллиером и Диконом не вышли из конференц-зала и не остались одни.

– Если вы еще раз проделаете это со мной…

– Не забывайте, с кем разговариваете, – резко перебил его Хиллиер.

– …я уйду с этой работы так быстро, что вы и глазом моргнуть не успеете, – закончил Линли.

– Послушайте! – попробовал урезонить его Стивенсон Дикон.

Но Линли развернулся и ушел. Потребовалось две порции «Макаллана» и глубокое погружение в музыку Чайковского, прежде чем к нему вернулась способность с кем-то говорить. Но даже тогда он не мог или не желал разговаривать. Хочет ли он вино на ужин? – спросил Дентон. К мясу по-бургундски.

Да, Линли хотел вина. Возможно, он мог бы выпить целую бутылку.

Душевное равновесие ему удалось восстановить только к утру. В Скотленд-Ярд он приехал позже обычного, приняв контрастный душ и плотно позавтракав. Все уже были на месте. Они разбились на две группы. С одной беседовал Нката, с другой – Хейверс.

– Ну, что у нас? – спросил Линли, и все пошло своим чередом.

Первый доклад касался «Стоящего воина». Скульптура не появлялась ни в одном из комиссионных магазинов города за то время, что прошло после смерти Тео Бонтемпи. К этой информации Барбара Хейверс прибавила, что у всех владельцев остальных двенадцати копий скульптуры на месте. Пропал только номер 10, та скульптура, которую Росс Карвер подарил своей жене. «Незадолго до того, как они расстались», – прибавила она. «Тон у нее какой-то необычный», – подумал Линли и с любопытством посмотрел на Барбару, поймав ее взгляд, который можно был интерпретировать как враждебный.

– Что-то еще? – спросил он ее.

– Это может подождать, – ответила она.

– Констебли под руководством Нкаты просматривали записи камер видеонаблюдения и искали склад, куда отвезли вещи из клиники женского здоровья в Хакни. Они также связались с владельцем здания и выяснили, кто арендовал помещение. Договор был подписан Эстер Ланж. Выяснилось также, что она арендовала склад, заплатив наличными за три месяца. Нужно получить ордер на обыск склада Мёрси Харт, сказал Линли. Если «Стоящего воина» не удалось найти в комиссионных и благотворительных магазинах, он вполне может оказаться на складе среди других вещей, вывезенных из клиники.

– Монифа Банколе написала заявление. – Нката передал Линли картонную папку. – Она указывает на Мёрси Харт, шеф. Признаётся, что ее визит в клинику связан с женским обрезанием.

Линли достал из куртки очки, раскрыл папку, окинул взглядом листы, прочел начало, затем посмотрел на последнюю страницу, с датой и подписью.

– Нужно ее еще раз задержать, – распорядился он. – Я имею в виду Мёрси Харт. Организуйте это, Уинстон. Хорошо бы найти камеру предварительного заключения поближе к городу. Думаю, ее адвокат тоже это оценит.

Нката кивнул.

– Она просит, чтобы ей разрешили увидеться с детьми, шеф. Монифа Банколе.

– Организуйте это. Но дети пока остаются там, где они теперь. Не может быть и речи о том, чтобы она исчезла, если ей позволят забрать детей. Нам она понадобится. И прокуратуре тоже. – Линли повернулся к остальным. – Все внимание записям камер видеонаблюдения. Нам нужно знать всех, с кем Адаку говорила на Кингсленд-Хай-стрит. Я считаю, что эти записи – кратчайший путь к ее убийце.

Он вышел из комнаты и направился к себе в кабинет.

Вестминстер Центр Лондона

Барбара последовала за ним. Она сверлила его взглядом с той секунды, как он присоединился к совещанию. И видела, что он это заметил. Он заметил, что с ней что-то не так. И теперь она просветит его, что именно.

Не успел он сесть за свой стол, как она сказала:

– Мне нужно с вами поговорить.