Китай - Эдвард Резерфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Господин Чэнь очень унижен, – начал я.
– Да, я слышал, – кивнул он.
– То, как вы поступили со мной, господин Лю, просто ужасно. Моя семья все еще не знает, чем я занимаюсь, но рано или поздно они выяснят. Я не могу отмыть запах от своих рук. А платят мне ничтожно мало… Я просто не могу содержать их на эти деньги. Вы когда-нибудь смените гнев на милость?
– Нет, иначе я выставлю себя слабаком.
– Может ли ваш недалекий слуга попросить совета?
– Совета? – слегка удивился он.
– Да, господин Лю. Мне стоит убить себя?
– Ты серьезно?
– Совершенно серьезно.
– И как же ты это сделаешь? – полюбопытствовал он.
– Когда последний император династии Мин потерял империю из-за маньчжурских захватчиков, то поднялся на холм и повесился от стыда, – сказал я. – Если такая смерть устроила императора, то и мне подойдет. Но я подумал, что должен сначала спросить вас.
– Почему?
– Возможно, вы не захотите, чтобы я это сделал.
Он пристально посмотрел на меня:
– Почему?
– Ну, господин, всем известно, что вы ввергли меня в пучину страданий, дабы опозорить господина Чэня. Но если вы доведете меня до самоубийства, то о вас будут говорить плохо.
После паузы он кивнул:
– Ты очень умен. Но ты ошибаешься. Люди отнюдь не так высоко ценят чужую жизнь. Ты же слышал историю о служанке, которая уронила горящий пепел на платье императрицы, и о том, как ее казнили. В отличие от тебя, она происходила из знатного рода. Но никто не жаловался. Так что не считай, будто кого-то шокирует твоя смерть. Или даже заинтересует. – Он задумался. – И ты упускаешь из виду еще кое-что. В этом дворце десятки людей, которым я помогал и которых продвигал на протяжении многих лет. Они обязаны мне жизнью и состоянием. Если я доведу тебя до самоубийства, то их благодарность будет приправлена страхом, что мне весьма полезно, знаешь ли.
– Я понял, что вы имеете в виду, господин Лю.
– В целом, – беспечно продолжил он, – я не возражаю, если ты решишь покончить с собой.
Его логика восхищала.
– Тогда все, – сказал я.
– Тебе не повезло быть другом господина Чэня.
– Я больше не верю в дружбу! – воскликнул я. – Я не думаю, что она существует.
– Существует, – возразил господин Лю. – Но я признаю, что это редкость. – Казалось, он медитировал. – Знаешь, ты мог бы привести другие аргументы.
– Позвольте вашему покорному слуге спросить, что бы это могли быть за аргументы?
– Ну для меня предпочтительнее, чтобы ты был жив. Пока ты со Старым Вонючкой, ты источник постоянного унижения для господина Чэня. Если умрешь, то тебя вскоре забудут. Хотя господин Чэнь определенно не будет пытаться продвигать кого-либо из себе подобных во дворце – а это было моей целью! – я хотел бы тыкать его носом в это еще несколько лет. – Он кивнул сам себе. – Так что у меня есть одно предложение. Я преподнесу тебе подарок, который позволит целый год содержать твою семью. Подарок лично от меня. Ни в коем случае нельзя никому об этом рассказывать. Для начала ты не заплатишь господину Чэню даже медяка в счет долга. Если он что-нибудь попросит, скажешь, что у тебя нет денег. Согласен?
– Но мне все равно придется работать со Старым Вонючкой? – Я забыл даже о вежливом обращении.
– Именно!
Мне нужно было думать о семье.
– Я готов, господин.
– Через год, если ты не совершишь ничего, что меня расстроило бы, я, возможно, сделаю тебе еще один подарок. – Он посмотрел на меня. – Договорились?
– Ваш покорный слуга благодарит вас, господин Лю, – ответил я.
– По дороге домой увидишь меня на улице, я тайком передам тебе деньги.
Он и правда это сделал. Сунул мне мешочек серебра, куда больше, чем я ожидал. Для него это сущий пустяк, но мне более чем достаточно, чтобы прокормить семью целый год.
– Не говори родным про деньги, – предупредил он, – иначе они все потратят. Спрячь и выдавай понемногу.
Он, разумеется, был прав. В тот момент, когда тем же вечером я достал серебряный лян и сказал родным, что получил чаевые за хорошую работу во дворце, отец просиял.
– Молодец, сынок! – воскликнул он. – Такими темпами мне больше не нужно будет работать.
И хотя отец смеялся, я понял, что он говорит серьезно. По моему опыту в ту минуту, когда кто-то думает, что ему не нужно работать, эта мысль прочно заседает в мозгу, ничем ее уже не выгонишь.
– Не бросай работу, папа. Может, это первые и последние чаевые.
Следующая проблема заключалась в том, где спрятать деньги.
Я по-прежнему хранил кисти для работы с лаком и другие инструменты в коробке. Так что я спрятал туда на ночь серебро. Но оставлять его там нехорошо. Рано или поздно кто-нибудь обязательно откроет коробку и найдет. Но к утру у меня появилась идея.
В тот день после работы, вместо того чтобы сразу же поспешить домой, я медленно прошел мимо переулка, в котором, по словам Старого Вонючки, обитало привидение. Там никого не было, и никто не видел, как я туда нырнул. Переулок заканчивался небольшой дверью в нескольких шагах слева, за которой виднелся сад. Здесь царила тишина, и мох на булыжниках подсказал, что сюда никто не заглядывает. Я осторожно подергал дверь. Заперто.
Я осмотрелся по сторонам. Над стенами нависали черепичные крыши, но коньки были слишком высокие, чтобы до них дотянуться. А вот булыжники под ногами казались более многообещающими. И действительно, в паре шагов от двери, у стены, я увидел булыжник, который явно расшатался. У меня был с собой короткий нож. Через несколько минут мне удалось вытащить булыжник. Под камнем была утрамбованная земля. Я выкопал углубление посередине, достаточно большое, чтобы в него поместилось серебро, оставив вокруг него прямоугольник утрамбованной почвы. Потом поставил на место булыжник. Никто бы ни за что не догадался, что под ним крошечный тайник.
Пока я этим занимался, духи меня не побеспокоили.
На следующий день с самого утра я снова наведался в переулок, с легкостью приподнял камень и положил серебро. Все получилось просто идеально, но для большей безопасности я сделал немного пасты из пыли и лака, чтобы нанести ее вокруг булыжника, как тонкий слой цемента. Камень отлично держался, но я мог легко вынуть его всякий раз, когда мне нужно было снова открыть свой маленький тайник. Я аккуратно срезал и пересадил несколько кусочков мха, растущего на соседних камнях, и теперь никто и не понял бы, что это место было потревожено. Я все еще стоял на коленях на земле, когда затылком ощутил чье-то присутствие. Это было похоже на тень проплывающего облака. Вдруг стало довольно холодно. Я не оглядывался и вообще не двигался, а просто произнес:
– Благодарю вас, госпожа, за то, что охраняете мое
