Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

292

Буффарини, заместитель министра внутренних дел Италии, во время встречи с нунцием неожиданно заметил, что Святой престол, опубликовав три папские телеграммы, пошел «против всей Европы». Нунций поинтересовался, что он имеет в виду под «всей Европой». «Разве вы не знаете, – отвечал Буффарини, – что мы и немцы поделили Европу?» Италия, добавил он, вступит в войну уже в ближайшие две недели, однако не будет воевать долго, так как все это скоро кончится (Borgongini to Maglione, May 23, 1940, отчет о встрече, прошедшей накануне, ADSS, vol. 1, n. 328).

293

Визани (Visani 2007, pp. 133, 144) приводит выдержки из отчета канцелярии Министерства народной культуры Италии от 22 мая и из донесения генуэзского информатора от 24 мая.

294

Hitler to Mussolini, May 25, 1940; Mackensen to Ribbentrop, May 26, 1940, DGFP, series D, vol. 9, nn. 317, 320; Goeschel 2018, p. 182.

295

О роли, которую играл Пирелли и другие крупные промышленники Италии, пока фашистский режим несся к своему краху, см. в: Carace 2021.

296

Borgongini to Maglione, May 28, 1940, ADSS, vol. 1, n. 332; Pirelli 1984, pp. 262–263, diary entry for May 28, 1940. В ответе Макензена, направленном в Берлин на следующий день, тоже говорится, что Чиано жаждет увидеть, как Италия вступит в войну, и что он жалуется на командование итальянских вооруженных сил, которое постоянно оттягивает момент. «Если следовать советам военных, – говорил Чиано немецкому послу, – мы никогда и не будем готовы» (Mackensen to Foreign Ministry, Berlin, May 29, 1940, DGFP, series D, vol. 9, n. 343).

297

Petersen 1994, pp. 107, 112–113; Ciano 1980, pp. 421–422, diary entry for April 27, 1940. Элеонора, настолько же привлекательная и эффектная, насколько ее муж был невзрачным и сдержанным, отличалась наблюдательностью и немалыми талантами. Хотя Аттолико пять лет провел в Берлине, он так и не научился говорить по-немецки, и, когда Гитлер, владевший лишь этим языком, во время приемов подходил к послу поговорить, Элеонора стояла рядом с мужем и переводила. Это была высокая, стройная, уверенная в себе женщина, однако понтифик относился к ней без особой приязни. Следуя ватиканскому протоколу вручения верительных грамот, Аттолико привел с собой жену, чтобы представить ее папе. Позже Пий XII жаловался, что она болтала без умолку (Mackensen to Foreign Ministry, Berlin, April 30, 1940, DGFP, series D, vol. 9, n. 181; Informativa da Roma (n. 352 – Montuschi), May 2, 1940, ACS, MI, MAT, b. 217; d'Ormesson to Vichy, July 21, 1940, MAEC, Guerre Vichy, 559).

298

Attolico to Ciano, May 21, 1940, ASDMAE, AISS, b. 113. Бабушио Риццо сообщал о своем разговоре с Монтини по этому поводу. Эта беседа состоялась 21 мая (Appunto per l'Eccellenza l'Ambasciatore, ASDMAE, AISS, b. 113), а 18 мая Монтини побеседовал с Аттолико. Отчет о беседе представлен в служебной записке Монтини, датированной тем же числом (AAV, Segr. Stato, 1940, Stato Città Vaticano, posiz. 63, ff. 56rv).

299

Как сообщал британский посол лондонскому руководству, результаты этого распоряжения вскоре стали очевидны всем. Раньше ватиканская газета была единственным в Италии печатным органом, объективно освещавшим международные события, «теперь же ее колонки состоят почти исключительно из информации на религиозную тему; она даже не пытается сообщать о событиях в мире или комментировать их. Газета тихо ушла из жизни, по крайней мере временно, как орган информации и интерпретации» (Osborne to Halifax, May 21, 1940, NAK, FO 371, 24935, 84–85; Attolico to Ciano, May 22, 1940, ASDMAE, AISS, b. 113). Статья в OR от 25 мая цит. по: Pighin 2010, pp. 43–44.

300

По словам посла, Пий XII заявил, что «был бы рад, если бы его уведомляли обо всех наших пожеланиях и позволяли ему по возможности удовлетворять их». Теперь, когда конфликт вокруг L'Osservatore Romano остался в прошлом, Аттолико на встрече с папой в конце мая поинтересовался, не хотел бы понтифик обсудить еще какие-то вопросы, которые он считает особенно важными. Да, отвечал папа, такие вопросы есть: его беспокоит, как итальянское правительство будет обращаться с иностранными дипломатами при Святом престоле, если Италия вступит в войну. Папа отметил, что представителям стран, которые Италия считает врагами, должно быть позволено оставаться в Риме, и итальянские власти не должны доставлять им какие-либо неприятности.

Ватикан уже поднимал данную проблему, и у Аттолико был наготове ответ: хотя Латеранские соглашения действительно гарантируют право Святого престола свободно участвовать в дипломатических отношениях с другими странами, международное законодательство не требует, чтобы воюющее государство позволяло дипломатам, представляющим вражеские страны, оставаться на его территории.

Возможно, это и так, отвечал папа, но правительству следует задуматься о последствиях, которые могут возникнуть, если оно займет такую позицию: «Если эти дипломаты найдут убежище в Ватикане – а я не способен этому помешать, – за ними будет не так легко наблюдать королевским властям». Впрочем, этот довод едва ли мог серьезно подействовать на дуче, у которого не было недостатка в шпионах в Ватикане (Attolico to Ciano, May 30, 1939 (отчет об аудиенции у папы, прошедшей 29 мая), n. 1565/692, ASDMAE, AISS, b. 152).

301

Mackensen to Foreign Ministry, May 30, 1940; Mussolini to Hitler, May 30, 1940, DGFP, series D, vol. 9, nn. 350, 356; Ciano 1980, p. 436, diary entry for May 30, 1940; Phillips to FDR, May 31, 1940, FDR Library, pfsa 401, pp. 73–75. В тот же день посол отмечал в письме Уэллесу: «Муссолини явно зачарован теми достижениями, которых Германия добилась при помощи грубой силы, и видит для себя перспективу легкой и дешевой победы, которая даст ему возможность самовосхваления» (Phillips to Welles, FDR Library, psfa 401, pp. 82–83).

302

Филлипс писал президенту Рузвельту, что Муссолини «несомненно, обладает комплексом Цезаря, так как стремится всеми правдами и неправдами к расширению империи». Как полагал дипломат, это стремление Муссолини вступить в войну особенно примечательно с учетом того, что сама Германия пока ничем не показала, что нуждается в содействии Италии (Phillips to FDR, May 31, 1940, FDR Library, psfa 401, pp. 73–77; Milza 2000, pp. 834–835).

303

Ciano to all foreign diplomats, June 10, 1940, DDI, series 9, vol. 4, n. 842; Grandi 1985, p. 586; François-Poncet 1961, pp. 178–179; Bottai 1989, p. 193, diary entry for June 10, 1940.

304

De Felice 1981, pp. 841–842.

305

Petacci 2011, p. 327, diary entry for June 10, 10, 1940; Grandi 1985, pp. 588–589.

306

Roberts 2018, p. 553. Министр иностранных дел Франции уведомил 10 июня папского нунция в Париже, что в этот день французское правительство покидает город. Немецкая армия вошла во французскую столицу четыре дня спустя. Через несколько дней после этого нунций направил в Ватикан письмо, где сообщал: «Слава Богу, в Париже теперь все завершилось, и у меня все благополучно. Оккупация города проходила весьма корректно, в обстановке величайшего спокойствия. Власти также дали мне все необходимые заверения. Кардинал, занимающий пост архиепископа [Парижа], остался здесь, как и все местные представители Курии и практически все духовенство» (French foreign minister to Valeri, Paris, June 19, 1940; Valeri to Maglione, June 20, 1940 (sent via the nuncio in Berlin), AAV, Nunz. Parigi, Nunziatura Valeri, b. 574,