Храм фараона - Зигфрид Обермайер

Монту покачал головой и с сожалением улыбнулся:

— Не на этой лошади, Мерире. Ты знаешь, что я отвечаю за тебя. Я велю привести для колесницы особенно спокойную лошадь с лугов. Подожди до завтра, и рано утром, еще перед восходом солнца, будем здесь. Тогда и прокатимся. Согласен?

— Ничего другого не остается, — вздохнул Мерире и нехотя поплелся за старшим братом и учителем, с тоской поглядывая на колесницу.

Тучный Незамун наблюдал за всем этим издалека и внезапно почувствовал страх, когда подумал о своем намерении. В таких случаях он представлял себе свое уютное Жилище Вечности и рисовал, насколько красивее оно может стать, если у него будут средства для этого. А эти средства у него будут, если он займет должность верховного жреца Амона. Только бы получить это место!..

Незамун вздохнул. Все вертелось по кругу, другой возможности не было. Он пошел ко дворцу Изис-Неферт, где у него имелись скромные покои и где сейчас его ждал ужин. Особенно голодным он сегодня не был. «Ты не должен этого делать, Незамун!» — шепнуло осторожное ка. Должность верховного жреца связана с некоторыми заботами, тем более если он и дальше хочет оставаться управителем двора Изис-Неферт. Но как заманчиво было бы возвыситься со своей госпожой, если Нефертари и ее выродки будут побеждены и сгинут в небытие!

Будь он моложе, можно было бы позволить себе подождать и проявить терпение. Но, увы, он далеко не молод, и, если боги подарят ему еще восемь или десять лет жизни, это уже много. Конечно, настоящая беззаботная жизнь начинается только в Стране заката, в Жилище Вечности.

«Довольно странно, — подумал Незамун, — что люди так привязаны к своему земному существованию, особенно те, которые могут позволить себе подготовить просторную, благоустроенную гробницу. Если так думает крестьянин, это вполне понятно, потому что его бросят в яму и вскоре после его смерти шакалы станут драться за его кости. Но, кто знает, думают ли эти люди вообще?»

Незамун подошел к своему ложу, приподнял пахнувшее ароматными травами покрывало и достал две маленькие пилы из закаленной бронзы. Он провел кончиком пальца по острым, как иглы, зубьям, испробовал крепость лезвия и аккуратно засунул обе пилы за пояс так, что были видны только деревянные рукоятки. Потом набросил на себя двухслойную льняную накидку, скрывавшую его полный живот. Как жрецу Амона, ему не позволялось носить на теле ничего происходившего от животных, поэтому от одежды из овечьей шерсти пришлось отказаться. Только во время праздников церемониальная шкура леопарда ложилась на плечи жреца.

Незамун взглянул на водяные часы, которые показывали два часа до полуночи. В это время каждый в дворцовом квартале уже спал, за исключением нескольких стражей и, вероятно, подумал Незамун, ухмыльнувшись, Благого Бога, который каждую ночь доказывает свои способности Могучего Быка в постели хеттиянки.

Так как Нефертари как Великая Царская Супруга обладала своей собственной дворцовой стражей, Изис-Неферт также заявила свои права на охрану, потому что, как она говорила, чувствует, что ей угрожают, и не сможет заснуть, пока ее дом не будут охранять. Но, поскольку царица была в Фивах, дом стоял почти пустым; стражу тоже отпустили.

Жрец-чтец выскочил незамеченным на улицу и, несмотря на темную ночь, нашел дорогу, потому что здесь он знал каждый камень и каждый куст. Он знал точно, по каким дорожкам проходит вооруженная стража, старательно избегал ее, ждал, прислушивался — время у него было.

Ага, вот и колесница. Незамун нащупал колеса, добрался до тонко отполированных спиц из твердого дерева. Он вытащил одну пилу и всадил ее туда, где спица была связана с колесом. Он старался работать бесшумно, напряженно вслушиваясь в любые шорохи. Вот жрец достал клей, которым старательно замазал разрезы, затем проверил свою работу. Даже при тщательном осмотре ничего не было заметно.

Внезапно Незамун услышал шаги. Он быстро спрятал источник света под накидку и спрятался за колесницей. Он услышал голоса и увидел, как в тусклом свете мерцающей масляной лампы приближаются двое мужчин из дворцовой охраны.

— Я видел здесь какой-то свет, — сказал один и приподнял масляную лампу.

Незамун боялся шелохнуться и прижался как можно ближе к колеснице.

— Вероятно, это пара светлячков. Их в это время года полным-полно.

Стражники повернулись и пошли прочь. Покрывшийся от страха потом Незамун едва осмеливался дышать до тех пор, пока оба были в зоне слышимости. Ему снова показалось, что Амон простер свою руку над ним.

10

Принц Хамвезе, сын фараона, ученый и верховный жрец Пта, не желал суеты вокруг своей персоны. Если он хотел достичь чего-то, он мог бы обратиться к благосклонному отцу, Благому Богу Рамзесу. Но Хамвезе отличала скромность, и часто ничто в его облике не указывало на царское происхождение. Одевался он, как простой чиновник, на поясе у него висели письменный прибор и измерительный шнур, и для него более ценным было общение с умными людьми, чем с подобострастными придворными.

Для инспекционной поездки к скальным храмам Хамвезе использовал один из обычных быстрых парусников и взял для сопровождения только двоих слуг. Он с неудовольствием покидал Мемфис, потому что любил свою должность, свои обязанности и ненавидел путешествовать — это казалось ему потерей времени. Конечно же, он послушался приказа своего отца и теперь все удалялся и удалялся от Мемфиса. Он был свободен от всех обязанностей, и путешествие начало доставлять ему удовольствие. Хамвезе глубоко вдыхал чистый, свежий воздух пустыни, ощущал более отчетливо силу Ра здесь, на юге, и радовался предстоящей встрече с Пиайем, который ранее был кем-то вроде его наставника.

Пристав к берегу, они ни у кого не возбудили особого любопытства. Начальник порта, деятельный, ставший похожим на египтянина нубиец, заставил показавшееся ему неважным судно некоторое время подождать, чтобы подчеркнуть значение своей должности.

— У вас нет груза? — воскликнул он удивленно. Хамвезе рассеянно покачал головой и попросил доложить скульптору Пиайю о прибытии Хамвезе. Оба слуги украдкой пересмеивались, но им было приказано держать язык за зубами. Начальник порта указал в направлении Большого храма и сказал:

— Мастер работает над фигурами Благого Бога, да будет он жив, здрав и могуч. Отсюда ты его не увидишь, но я не думаю, что он прервет работу.

— Прервет, если услышит мое имя. Поторопись.

По голосу ученого мужа начальник порта понял, что это человек, привыкший отдавать приказы, поэтому тотчас послушался, а слуги Хамвезе выгрузили багаж.