Новаторы - Ю. Кулышев

напоминало детство самого Филиппова. Непосильная работа в кузнице, горькая доля батрака… Время шло. Юноша-украинец в поисках заработка исходил города и села по берегам многоводного Дуная. Был грузчиком в Галаце, брался за люфой, самый тяжелый труд, лишь бы не помереть с голоду. И росла в душе Сергея ненависть к миру, в котором одни купались в роскоши, а другие — большинство — обрекались на полуголодное существование.

Зверская палочная дисциплина, побои и издевательства, которым подвергали унтер-офицеры и офицеры насильно мобилизованных в армию, переполнили чашу терпения парня.

Темной осенней ночью 1927 года девятнадцатилетний Сергей Дзендзель, бывший румынский солдат, переплыл Днестр и оказался на берегу, где, как он слышал, рабочие и крестьяне строили новую жизнь. Здесь его и подобрали советские пограничники. А в 1928 году он, уже рабочий Карской экспедиции, сплавлял лес к берегу океана.

Когда до него дошла весть о начале строительства Кузнецкого металлургического комбината, парень не задумываясь поехал в Кузнецк.

— Приехал я сюда в феврале, — спокойно говорил он. — И не жалею. Только специальностью овладеть хочется.

Потом с улыбкой добавил:

— Верите, Андрей Севастьянович, когда в первое утро в бараке проснулся, никак голову от нар оторвать не мог. В чем дело? Потом сообразил: волосы примерзли. Теперь-то здесь хорошо, жарко, как будто из нашей Молдавии и не уезжал!

Долго в ту ночь ворочался Андрей Севастьянович. Никак не мог заснуть. Думалось о том, что ждет впереди, о Сергее Дзендзеле, о том, каким будет завод. Наконец усталость взяла свое. И приснился Филиппову необычный, никогда не виданный город с домами, поставленными друг на друга в несколько этажей. А он шагает по нему и почему-то поет.

Утром, проснувшись, бросил жене:

— Хватит думать! Будем на новое место, куда укажут, избу перевозить. Здесь земля стройке нужна.

Прошел год. Многое изменилось на площадке. Полным ходом шло сооружение вспомогательных цехов, широким фронтом проводилась планировка территории, начались земляные работы на котлованах под фундаменты основных цехов.

Особенно ускорились темпы после XVI съезда партии.

Решение съезда предусматривало как важную народнохозяйственную задачу, притом в короткие сроки, строительство новых и реконструкцию существующих заводов черной и цветной металлургии. А строительство на Востоке второго основного угольно-металлургического центра страны являлось задачей первостепенной важности. Кузнецкстрой стал всенародной ударной стройкой. Со всех концов страны мчались сюда эшелоны с материалами, оборудованием, людьми. Это были посланцы партии и комсомола — представители рабочего класса крупнейших промышленных центров: Москвы, Ленинграда, Украины. В коллективы строителей они внесли пролетарскую закалку, напористость, партийную принципиальность.

В ответ на призыв ЦК ВКП(б) всемерно форсировать строительство Урало-Кузнецкого комбината ЦК ВЛКСМ объявил его подшефной стройкой комсомола.

Площадка напоминала огромный муравейник. Механизации почти никакой не было, все делалось вручную. Основным орудием земляных работ была лопата. Тысячи землекопов, плотников, бетонщиков делали свое нелегкое дело. Подобно гигантскому сепаратору стройка впитывала тысячи людей, отбирала все ценное, способное и как пустую породу отсеивала налетное, случайное. Углублялись котлованы, поднимались леса, в напряженном труде выковывался коллектив строителей.

На площади у строящегося здания заводоуправления выросла деревянная трибуна с высокой мачтой. На вершине ее — пятиконечная звезда. Право зажечь красный огонь получали победители в соревновании.

Не раз уже доводилось протягивать руку к заветному рубильнику Андрею Севастьяновичу. Его знали сотни людей. С ним советовались, просили помочь, когда предстояли особо сложные и срочные земляные работы.

Когда он работал, нередко у котлована останавливались вновь прибывшие на стройку. Нельзя было не любоваться скупыми, четкими движениями землекопа, за которыми скрывались огромный опыт, природная смекалка и удивительное «чувство земли». Там, где обычно землекоп откалывал грунта на лопату, Андрей Севастьянович одним ударом умел обрушить огромную глыбу. Казалось, он работал не спеша, размеренно. Но когда в конце смены замерялись результаты, люди диву давались, а прораб поначалу даже не верил: вместо 7 кубометров но норме Филиппов умудрялся вынимать из котлована 20 и больше кубометров грунта.

Как-то у траншеи, где он работал, остановился один из американских инженеров, работавших на Кузнецк-строе. Немного понаблюдав, он через переводчика спросил: «Какая у вас выработка за смену?» И выслушав ответ, воскликнул; «Это удивительно! Вы, мистер Филинноф, есть человек-экскаватор!»

Так и прикипело к Андрею Севастьяновичу с легкой руки иностранца это «человек-экскаватор».

Люди строили завод и в совместном труде изменялись сами. С того памятного собрания что-то перевернулось в душе Андрея Севастьяновича. Лошадь он продал. И хотя по-прежнему был заинтересован в заработке, больше не высчитывал, как когда-то, сколько получится сегодня. Все чаще волновали его другие, поначалу непривычные мысли. Однажды поделился ими с несколькими ребятами из артели:

— Понимаете, работаем вроде и хорошо, но ведь можно куда лучше. Что такое артель? Один с сознанием трудится, а другой, вроде Федора Лисина нашего, так и старается где полегче пристроиться. А учета никакого. Всем поровну.

— Прав ты, Севастьяныч, — согласились землекопы. — А как быть?

Филиппов сморщил лоб и перебил товарища:

— Погоди, Антон, не к тому я, что лодырь у меня лично кусок хлеба крадет. Он государство обкрадывает. Ведь когда все добросовестно работать станут, насколько быстрее завод пустим? А лодырей, по моему пониманию, одними словами не устыдишь! Их и по карману не грех тряхнуть!

С ним согласились. И на одном из собраний Андрей Севастьянович предложил разбить артель на звенья. Каждому звену начислять но результатам работы, наладить между ними внутриартельное соревнование.

Кадровые рабочие поддержали. Но артель была большая. случайных людей много. Они и зашумели: «Что же это получается, в деревне коллективизацию проводим, людей объединяем, а Филиппов рабочий коллектив разлагать вздумал!» Так ни до чего не договорились, разошлись.

Шагая домой, Андрей Севастьянович переживал обиду. «Прав ведь я, — думал, — только высказать так, чтобы поняли, не смог. Хотя, чего там! Кто хотел, тот понял. а те… они что, сегодня здесь, завтра не будут».

Он оказался прав. Вскоре на стройке широко начал внедряться хозрасчет. Вместо артели сформировали бригады. И не кого-либо другого, а его избрали землекопы своим бригадиром.

— Да что вы, ребята, — смутился Андрей Севастьянович, — неграмотный я, трудно мне будет.

— Справишься, — уверенно ответили ему. — А где надо — поможем.

Теперь Андрей Севастьянович приходил домой поздно. Бригадные дела отнимали немало времени. В течение смены работал вместе с другими, а после обходил участок, прикидывал со звеньевыми, как сподручнее завтра людей расставить, как организовать работу, чтобы никому не пришлось простаивать.

Бригада была большая — 60 человек. И о каждом приходилось думать, к каждому присмотреться. Действовал он больше примером. Заметит что не так, подойдет, возьмет в руки кайлу или лопату и на деле покажет, как нужно сделать.