Новаторы - Ю. Кулышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но и дома, после изнурительного дня Андрей Севастьянович не находил покоя. Он стал строже, часто задумывался.
— Что ты, Андрей, хмурый ходить стал? — спросила как-то жена. — Не захворал ли часом?
Он повернулся к ней, минуту подумал.
— Знаешь, трудное это дело, людьми руководить. Боялся сначала. Теперь вижу — получается. Но и беспокойство все время. Не оплошать бы, доверие народа оправдать.
Иногда он подсаживался к старшему сыну, когда тот склонялся над учебниками. Сидел молча, наблюдал. А однажды, всегда уверенный, спокойный, с явным смущением спросил: «А трудно это, сынок, читать выучиться?»
С тех пор так и завелось, что сынишка каждый день понемногу стал заниматься с отцом.
И однажды Андрей Севастьянович, который раньше кресты ставил в бумагах, удивил прораба. Взяв в руки карандаш, старательно вывел в наряде: «Филиппов».
Все больше ощущал бригадир, как необходима емуграмота. Впоследствии он вспоминал;
«Когда пришел на стройку, представление мое о будущем заводе было самое что ни на есть смутное. Думал, что он похож на тот кирпичный спиртоводочный завод, который видел я в Кузнецке. Но когда развернулись работы, покрылась огромными выемками земля, стал я понимать, что такой махины, как эта, которую мы строим, мне не только видеть не доводилось, но и представить себе трудно.
И когда я наконец понял, какие великие дела творятся здесь, захотелось мне узнать больше. Любопытство великое проснулось во мне. Гляжу, бывало, на рабочего, который, шевеля губами, уткнулся в газету — и зависть меня берет. Сколько интересного небось написано! Да какой я и бригадир, коль неграмотен.
Тридцать восемь лет мне стукнуло, когда первый раз на занятия ликбеза пришел. Труднее мне сначала показалось карандашом водить, чем лопатой землю кидать. Смену отработаешь — рубаха сухая. А вот, пока читать, писать научился, не раз пот со лба рукавом утирал. Но осилил я грамоту все же, хотя другой раз на сон времени мало оставалось.
Зато когда первый раз сам по слогам в газетке разобрался, как будто второй раз на свет народился. Словно бельмо какое с глаз снял. Сейчас, наверное, другой студент, когда диплом получает, не испытывает такой радости, какую я тогда испытал».
Бригада пополнилась молодежью. Андрей Севастьянович внимательно присматривался к ребятам. Хотя настоящих навыков у них еще не было, привлекали бригадира комсомольский задор, горячее желание сделать больше и лучше. Ставил он их к опытным землекопам, следил, чтобы старики передавали свои навыки.
Те поначалу ворчали:
— Что это ты, Севастьяныч, детский сад разводишь? Морока с ними, а толку чуть. Только заработки падают.
Филиппов отмалчивался, но однажды не выдержал. Отозвал в сторону особо несговорчивого землекопа.
— Ты, Иван, брось парня на побегушках держать. Тебя мама, поди, сразу землекопом с лопатой родила? Нет, говоришь? Тогда сделай для парня то же, что когда-то другие для тебя сделали, — делу учи.
И уже сурово добавил:
— А не захочешь — без тебя бригада проживет.
Разговор стал известен в бригаде, и отношение к молодежи изменилось. Постепенно ребята втягивались, перенимали опыт. Заводилами среди них были комсомольцы Ваня Гордиенко и Антон Щетинин.
Однажды Антон остановил бригадира.
— Андрей Севастьянович, у ребят предложение есть.
— Какое такое предложение? — насупился бригадир.
— Давайте создадим в бригаде комсомольское звено.
Мысль Андрею Севастьяновичу понравилась.
— А что же, давайте. Только, чур, от стариков не отставать!
Щетинин широко улыбнулся:
— Что вы, Севастьяныч, мы вам еще на пятки наступать будем.
Звено работало отлично, и о нем заговорили.
Но затея с молодежью обернулась и неожиданной стороной.
Как-то в конце смены непоседливый Щетинин подошел к бригадиру.
— Андрей Севастьянович, наше звено решило после смены на воскресник идти. Надо комсомольцам с литейного помочь.
К тому времени строительство фасонно-литейного цеха, от пуска которого зависело строительство остальных основных цехов, было объявлено подшефной стройкой комсомола. Филиппов об этом знал, но предложение сразу насторожило.
— На литейном намотаетесь, а завтра скиснете. Духу по-настоящему работать не хватит.
Парень не растерялся.
— А вы бы тоже нам пособили. Тогда быстрее управимся.
— Ишь, шельмец, что задумал! Еще и нас втравить хочешь. Не выйдет!
На этом разговор кончился. Но когда ребята строем двинулись к площадке литейного, бригадир не утерпел. Подмигнул землекопам и спросил:
— А мы что же, хуже? Айда с ними.
Кое-кто остался, по большинство пошло за бригадиром. На литейном работа спорилась. К Филиппову подошел прораб — совсем молодой парень. Лицо его показалось знакомым.
— Андрей Севастьяныч, здравствуйте! — обрадованно воскликнул он. — Вот уж такой подмоги не ждал. На том котловане никак не справимся. Земля трудная. Может, пособите?
— Никак Дзендзель? — удивился Андрей Севастьянович. — Ты что же, уже в прорабах?
— Да вот видите, — смутился тот. — Я курсы кончил. Поставили. А вашу первую науку до сих пор помню.
Люди принялись за работу. К вечеру котлован был готов.
Стало смеркаться, закапал несильный дождик. Кто-то разжег костер. Вокруг собрался народ. Запели, парень и дивчина пустились в пляс, но на скользкой земле коленца не получались, и танцор во весь рост хлопнулся в грязь. Кругом весело засмеялись. Потом притихли. К огню подошла девушка в красной косынке и начала читать стихи.
Через четыре часа возвращались по домам. Усталые до предела, но неугомонные комсомольцы шли с песнями, прибаутками. Незаметно для себя бригадир стал подтягивать. Под песню шагалось легче.
Расставаясь со старым землекопом Бессоновым на перекрестке, Андрей Севастьянович вдруг засмеялся.
— Ты чего это? — удивился тот.
— Да вот, понимаешь, подумал, что всю жизнь привык за свою работу деньги получать, а тут даром полсмены отмотали и — скажи ты! — не жаль. Приятно даже.
…Воскресники и субботники все шире входили в жизнь площадки.
«С тех пор так в бригаде и повелось, — вспоминал Андрей Севастьянович, — что после работы обязательно бесплатно еще несколько часов в «кошелек Кузнецк-строя», как это тогда называлось, отработаем. И не то чтобы нехотя, а с радостью. Все мечтали скорее завод пустить».
Бичом стройки была текучесть кадров. Особенно к зиме сотни рабочих-сезонников и приезжих из других городов покидали площадку. Многие боялись суровой сибирской зимы, трудностей с жильем, питанием.
По предложению коммунистов и комсомольцев началось движение за самоконтрактацию до окончания строительства. Бригада Филиппова законтрактовалась одной из первых.
О ее делах появилась статья в газете «Большевик Кузнецкстроя». Другие бригадиры стали приходить, чтобы посмотреть на организацию труда, научиться, перенять опыт.
Это тоже было необычным. Старые землекопы привыкли, что тайны своего мастерства передавать
