Молодильные яблоки - Дмитрий Мансуров

Теперь я сам на сто процентов уверен и могу убедить любого в правильности собственных догадок: налицо шло явное сокрытие информации.

— Сдается мне, господа любезные, — протянула кукла, разглядывая оставшиеся от страниц узкие полоски у самого корешка, — что братья Ивана побывали здесь и успели сжечь за собой мосты, то бишь украсть страницы. Как гласит древняя пословица: «Кто не успел — тот опоздал!»

— К братьям это не относится, — сказал я, вставая. — Схожу-ка я к библиотекарю! Либо у них поработал хорошо замаскировавшийся книжный уничтожитель, либо они сами что-то скрывают от простых читателей.

— Так он тебе и скажет, если они что-то скрывают!..

Либрослав дремал, удобно устроившись в кресле-качалке возле камина. Огоньки пламени не столько согревали, сколько освещали помещение, и на белых стенах плясали неровные тени, а старое кресло скрипуче раскачивалось.

Я постучал по столу. Библиотекарь лениво приоткрыл один глаз и первым делом бросил взгляд на часы. Словно дожидаясь его мысленной команды, из домика выскочила кукушка и прокуковала ровно одиннадцать раз.

Библиотекарь зевнул.

— Знаете, царевич, — полусонным голосом сказал он, — никогда не спрашивайте у часовой кукушки, сколько вам жить осталось. Пока вы молоды, делайте это в лесу, интересуйтесь у настоящих кукушек. Деревянные заменители созданы для стариков вроде меня, отживших свой век. Я не знаю, сколько еще ходить под солнцем, но всегда спрашиваю кукушку ровно в полночь. И мне вполне хватает предсказанных двенадцати лет. Для семидесятилетнего старика это большой срок, он греет душу.

— Очень рад, что кукушка и в эту полночь предскажет вам двенадцать лет жизни, — вежливо ответил я, не зная, как рассказать о том, что в ряды посетителей библиотеки затесались воры, успешно замаскировавшиеся под нормальных читателей. Но деваться некуда, надо довести дело до конца.

— Вы меня озадачиваете, царевич! — Библиотекарь открыл второй глаз. — Что произошло?

— Вам лучше посмотреть на это собственными глазами.

Мой тон был серьезен, выражение лица такое же, и Либрослав по здравом размышлении пришел к выводу, что в библиотеке на самом деле произошло нечто непредусмотренное. Он встал, надел на ноги сандалии, подхватил свечу и довольно резво для почтенного возраста и сонного состояния ринулся в читальный зал. Я поспешил за ним.

— Только не говорите мне, что мыши погрызли корешки книг, — бормотал он. — И зачем я только кошку держу? От нее нет никакого проку!

Я не сказал, но лучше бы это были мыши: они не вырывают страницы целиком, а съедают от них по чуть-чуть.

— Боюсь, это не мыши, — возразил я. Возводить напраслину на серо-полосатую кошку Жульку, неустанно обходившую и обнюхивавшую каждый угол, было бы самым неблагодарным делом в моей жизни. — Кошка здесь бессильна!

— Иван, вы меня пугаете! — честно признался библиотекарь. Огонек свечи, которую он нес, качался из стороны в сторону и был готов погаснуть в любой момент: старичок заметно занервничал.

— Я вас подготавливаю.

— К чему? — поинтересовался Либрослав и сам же уточнил: — К инфаркту?

— Не все так плохо, как кажется.

— Угу, и не все так хорошо, как видится. Я вызываю стражу! — воскликнул он.

Я одобрительно кивнул:

— И чем быстрее, тем лучше!

Либрослав подозвал помощника, и тот, получив задание, пулей вылетел из библиотеки.

Мы прошли мимо стеллажей, отделявших нас от читального зала, и увидели, как Мартин и Анюта раскладывают порванные книги на пустом столе. Увидев нас, они молча указали библиотекарю на разложенное и отошли. Библиотекарь сглотнул, начиная соображать, что появилась проблема значительнее книжно-мышиных кулинарных отношений. Он посмотрел на книги, еще не понимая, из-за чего разгорелся сыр-бор, но внезапно до него дошло.

— Чтоб мне всю жизнь читать одни газеты! — воскликнул он, произнося самое страшное проклятие книголюбов. — Это всё, или есть и другие порванные книги?

— Пока всё! — ответил Мартин. — Мы проверили кипу: порваны старинные энциклопедии и словари, новые книги в целости и сохранности.

— Кто мог сотворить такое? — бормотал Либрослав, с тоской рассматривая истерзанные книги. — Сколько лет существует библиотека, и до сих пор ни разу ничего подобного не случалось! Даже захватчики не позволяли себе сжигать и портить наши книги, а здесь… Вандалы!

Он опустился на пододвинутый мною стул.

— Вы не помните, кто брал эти книги последним? — спросил я.

— Нет, — горестно вздохнул он. — Так сразу не вспомню — за день приходит не менее ста человек!

— А у вас сохранились старинные рукописи? — спросила Анюта. — Может быть, тогда записи удастся восстановить?

— Ничего не получится! — Либрослав поднял голову. — Старые книги хранятся до тех пор, пока их не перепишут заново. После этого от них избавляются — нам ни к чему хранить старье, которое рассыпается от простого вздоха.

— А не жалко?

— То, что представляет художественную ценность, хранится в неприкосновенности. Но большая часть книг — ничем не выделяющиеся носители информации, с ними мы расстаемся без сожаления.

— Вы хотите сказать, что в данном случае информация утеряна навсегда?! – воскликнул я.

— Да. Этого я и боюсь.

Что за невезение! Столько времени сведения о яблоках лежали в свободном доступе, и вдруг — на тебе: стоило мне заняться их поисками, как тут же нашлись желающие сократить объем человеческих знаний. Непонятно и еще одно: почему агенты, занимавшиеся поисками яблок, не обратили внимания на этот сорт? Посчитали его существование сказочной выдумкой, или…

Или записи были уничтожены еще тогда?!

Нет, это вряд ли — за столько лет тайна о вырванных страницах перестала бы таковой быть. Выходит, что страницы порезали буквально на днях, а занимавшиеся поисками информации агенты в свое время халатно отнеслись к работе.

Но почему я не верю в их халатность?

Неувязочка.

— Между прочим, мы тут кое-что нашли, — напомнила Анюта.

— Ах, да! — спохватился Мартин. — Монеты. В каждой книге с порванными страницами. Смотрите!

Он открыл томик с последней страницы, и мы увидели новенькую монетку. Находившаяся по центру листа, она внезапно соскользнула, упала на пол и укатилась в ночную тьму.

— Кто-то оставил на память, чтобы вернуться? — воскликнула Анюта.

— Вроде не колодец, чтобы монетами разбрасываться. — Мартин положил книгу на стол и присел с подсвечником. Мы дружно присоединились к нему, и поводили над полом свечами с задрожавшими огоньками.

— Не видно, — сказала Анюта.

— Далеко укатилась, — предположил Мартин. — Юлька, фас!

— А в глаз не хочешь, умник? — тотчас отозвалась

— Найдешь монету — сколько угодно!

— Не искушай меня, мальчишка! — Кукла встала и, пока библиотекарь не смотрел в ее сторону, важно прошлась под столами, словно между делом высматривая на темном полу еще более темную монетку.

— Компенсация за вещественный ущерб? — предположил я, вставая.

Анюта передала мне другую монетку и приблизила свечку. На кругляшке из тусклого металла с ровными краями и полосками на ребре — немыслимое дело, до таких ухищрений у нас на монетном дворе еще не додумались — была изображена птица, отдаленно напоминающая буревестника. Я перевернул монету и оторопел: на другой стороне не оказалось числа, обозначавшего денежный номинал монеты. Вместо него — изображение той же птицы. Бракованная или это вовсе не монета?

— Нашел! — воскликнул Мартин.

— Я первая увидела! — возмутилась кукла.

— Увидела ты, а поднял я!

— В глаз дам!

— Ничего не получится: у тебя нет повода!

— Чтобы дать в глаз, повод не нужен! — рявкнула Юлька. — Хватит обычного желания это сделать.

— Надо обратиться к ювелирам. По чеканке узора профессионалы определят, где и когда созданы эти кругляшки, — предложил я. — На монеты они мало похожи и до медалей недотягивают. Что-нибудь для игры: фишки, картинки, имеющие смысл только для игроков.

— Игра явно не для бедных, — заметил Мартин, засовывая находку в карман: в порванных книгах обнаружили несколько штук одинакового «номинала в два буревестника». — Металл необычный, и обработка не из примитивных. Ситуация здорово напоминает проказы молодых оболтусов, наслушавшихся историй о жутких разбойниках, оставляющих на месте преступления черные метки. Видимо, решили заделаться такими же страшными и загадочными. А храбрости или запала хватило лишь на порчу старинных книг.

— В этом есть какая-то извращенная романтика, — кивнул библиотекарь. — Исковеркать копии глубокой старины!

— Тайком от окружающих, — добавил Мартин, — чтобы те уши не оторвали. В общем, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало!