Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка - Владимир Тимофеев

— Младший сержант Фомина. Остаетесь здесь, с братом. — и, больше ничего не объясняя, развернулся, решительно махнул рукой своим бойцам и зашагал к стоящему невдалеке танку. Синицын с Кацнельсоном переглянулись и поспешили за командиром, за ними последовал ухмыляющийся Барабаш. Крайним ушел Микоян, ободряюще улыбнувшись девушке напоследок. Ольга с недоумением посмотрела им вслед, а затем присела рядом с братом и принялась его ощупывать на предмет повреждений. Лейтенанту очень хотелось остаться, он с досадой воспринял приказ командира, но все же приказ есть приказ, пусть даже командир младше тебя по званию. "В конце концов, мы пока еще никуда не ушли", — подумал Володя и повеселел. — "Черт. Какая же она все-таки… славная".

— Ну, что скажете, мужики? Что делать будем? — Винарский смотрел на свой отряд насмешливым взглядом.

Бойцы отреагировали на календарь по разному. Синицын округлил глаза, матюгнулся вполголоса и почесал затылок. Кацнельсон отчего-то сильно возбудился и принялся нервно подпрыгивать на месте, почти как школьник, который знает ответ на вопрос, но при этом никак не может привлечь внимание учителя. Лейтенант же откровенно обрадовался, хотя всеми силами старался сохранять вид невозмутимый и солидный. Макарыч… Макарыч все свои эмоции, видимо, оставил еще в "автобусе" и сейчас был больше занят сломанной рукой, чем размышлениями о парадоксах бытия. Глянцевый лист с календарем на 2015-й год спрятали в недрах боевого отделения, дабы он более не смущал никого из красноармейцев своим вызывающим видом, а заодно и для сохранения документа в качестве вещественного доказательства странного казуса, приключившегося с экипажем легкого танка.

— Молчим? Ну что ж. Тогда будем высказываться по очереди. Начинай, Марик.

— Товарищ сержант. Это… это же прорыв в науке, и вообще, — Кацнельсон кипятился так, словно он лично организовал туннель в пространстве-времени и теперь вынужден доказывать бюрократам-начетчикам необходимость продолжения исследований. — Мы просто права не имеем оставлять все как есть. Нам надо здесь все как следует изучить, записать. Может, даже…

— Понятно, — перебил его командир. — Значит, ты за то, чтобы остаться. Поехали дальше. Гриша?

Синицын перестал чесать затылок и отрапортовал с бесхитростным видом:

— Товарищ сержант, я за то, чтоб назад… Фрицев бить.

— Хм, доходчиво изложил, красноармеец. Макарыч, что скажешь?

— Знаешь, командир… Заманчиво, конечно, погулять здесь немножко, глянуть, что к чему. Да и знать, чего тут в будущем было, Советской власти не помешает. Вот только как-то оно так не очень… А вдруг то, что нет нас там, на войне, и войну мы из-за того проиграем… Может, только от нас и зависит, одолеем немца али нет… Да и чего тут скажешь. Я с Гришкой согласен. Нечего нам здесь делать. Домой, командир, вертаться надо. Взад по овражку прокатимся, проход найдем и туда.

Сержант задумался, кинул взгляд на машины, где остались девушка с парнем, о чем-то тихо переговаривающиеся и время от времени посматривающие на пятерку странных бойцов, и обратился к летчику:

— Ну а вы, товарищ лейтенант?

Лейтенант молчал примерно с минуту. Володя действительно не знал, как следует поступать в такой ситуации. Не говоря ни слова, он стоял и смотрел на степь, уходящую куда-то далеко-далеко, за горизонт, туда, где небо встречается с землей, растворяясь в ней, как день, исчезающий в сумраке подступающей вечерней прохлады. Взлетит ли он когда-нибудь еще в это солнечное небо или теперь всегда будет вынужден ходить по земле, забыв о пьянящем восторге полета? И смогут ли они вообще вернуться обратно, на ту войну, где он уже один раз погиб? Да-да, не стоит себя обманывать — на самом деле погиб в искореженном, изломанном снарядами и пулями Яке.

Летчик перевел взгляд на стоящих рядом бойцов.

Марик и Гриша. В чем-то похожие, почти такие же, как он. Молодые ребята, наверняка, комсомольцы. И хотя сами, видать, парни не промах, но на командира смотрят как положено, без тени сомнения, словно точно знают, что именно он вправе послать их на смерть. В любую секунду. Туда, откуда не возвращаются. Но ведь верят, верят, что не зазря. "А я даже фамилий их не знаю. Ну да ничего, дело поправимое".

Макарыч. Имя у него интересное, старорежимное. Серафим, кажется. Серафим Макарович. Этот мужик тертый, хитрован, каких поискать. Зато надежный. Как скала среди водопада. Если такой позади встанет, за спину можно не волноваться. Идеальный ведомый. И в жизни, наверное, многое повидал. Лет тридцать ему, не меньше. Или меньше? Да уж, видно, и вправду говорят, что на войне молодеют редко — седина на висках просто так не появляется.

А командир что? Сержант-танкист, с самого первого дня воюет, опыта столько, что на всех пятерых хватит. И интересно, почему он до сих пор сержант? Командиры танков сейчас почти все лейтенанты, ну или, на худой конец, старшины. Хотя… Черт его знает, может, независим слишком, да и душой кривить не привык — начальство таких всегда ценит, но не балует. И ведь не зря затеял он разговор этот. Не зря. Наверняка ведь, давно уже все решил для себя, ну, как поступать будем. Но все-таки спросил каждого. Зачем? "А затем, товарищ лейтенант, что он и есть командир, и в ответе он за каждого из нас, и знать он должен про каждого, и уверен быть должен в том, что не повернет никто в сторону, когда приказ будет. Вот так вот, лейтенант. Учись".

— Я считаю, — медленно произнес лейтенант, глядя прямо в глаза Винарскому, — мы здесь не случайно. Думаю, там, на нашей войне, мы уже погибли, и, возможно, возвращаться просто некуда. Но мы все равно вернемся. Выполним боевую задачу. Здесь. И вернемся.

— Уверен?

— Уверен… товарищ командир.

Сержант улыбнулся. "Молодец лейтенант. Хорошо разложил. И чинами не меряется. Правильный парень".

— Ну что ж, бойцы. Слушай тогда боевой приказ. В условиях изменившейся обстановки я, сержант автобронетанковых войск Евгений Винарский, принимаю на себя командование сводным отрядом Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Ввиду временных трудностей, связанных с определением противника, его местоположения и… — тут Евгений запнулся, а потом махнул рукой и продолжил уже по-простецки. — Короче, так, мужики. Гриша — в танке. Марик — наблюдаешь за дорогой. Макарыч — за тобой лесополоса. А мы с лейтенантом будем сейчас разбираться, с кем тут вообще воюет Красная Армия. Понятно, бойцы?

— Понятно, — отозвались те нестройным хором.

— Что это еще за мычание!? Вы бойцы Красной Армии или землекопы кладбищенские? — рявкнул сержант, состроив грозную мину.

— Понятно, товарищ командир! — дружным хором грянули бойцы в ответ, явно повеселев от какой-никакой, но все же определенности.

— Другое дело, — ухмыльнулся Винарский и, мотнув головой лейтенанту, двинулся в сторону притулившихся у обочины автомобилей. Летчик последовал за ним, слегка волнуясь в преддверии непростого разговора. Однако сержант, которому требовалась, в первую очередь, информация, дипломатию разводить не стал. Подойдя к машинам, он с ходу и без затей приступил к решению основной проблемы:

— Ну, товарищ Ольга… хм… виноват, младший сержант Фомина… докладывайте, что тут у вас неладного происходит. Только кратко и по существу. Времени мало — нам до конца дня еще фашистов победить нужно…

Сказать, что Ольга была ошарашена, означало не сказать ничего. Возможно, это покажется странным, но она отчего-то сразу поверила бойцам с танком из 1942-го. Поверила, видимо, потому, что в свое время читала книги, разнообразную фантастику, пока та была еще доступна. Темпоральный перенос. Какая банальность, об этом только ленивый не писал. И какое-то время ей действительно хотелось, чтобы сюда, к ним, явились "герои былых времен" и одним своим видом разогнали бы всю ту нечисть, что расползлась по родной земле и грабила, убивала, насиловала. Но одно дело быть готовой поверить в чудо, а другое — узреть это чудо собственными глазами.

…"Гелендваген", гордость немецкого автомобилестроения тридцатилетней давности, "позаимствованный" у теперь уже ничего не возражающих бандитов, хоть и был немного исклеван пулями, но оставался на ходу. Белая же Тойота, на которой Ольга с братом пытались удрать от "фашиков", восстановлению, увы, не подлежала. Мало того, что на "посту" машине пробили бак и умная система вырубила подачу топлива, переключившись на электромоторы, так потом еще в процессе вразумления негодяев в камуфляже ей разворотили рулевые тяги, а кузов, тот вообще превратился в дуршлаг — им теперь только, ха-ха, "вермишель отбрасывать". Но ничего, до нужного места можно и на покоцанном рыдване добраться, благо тут совсем недалеко. А что это значит? Да ничего особенного. Просто трофейную машину ставим во главу колонны, танк — замыкающим, и вперед, на север. Поворот ключа зажигания. Немецкий мотор начинает басовито гудеть, советские движки отзываются негромким рыком, и кавалькада, состоящая аж из двух транспортных средств, трогается в путь. Ну что ж, начало положено, первый по списку пункт назначения — существующая лишь на бумаге воинская часть с очень простым названием. "Энская"…